Без всяких глупостей!

Я знаю, как начинаются эти истории.

Я должен рассказать вам, что моя мама — самая сексуальная из всех женщин, кого я знаю. Что все мои друзья приходят ко мне при каждом удобном случае, чтобы поглазеть на неё. Я должен рассказать, что я злюсь на них за то, что они так думают о моей маме, но на самом деле я просто злюсь, потому что сам так думаю о ней, но никогда не мог ничего с этим поделать.

К сожалению, эта история начинается не так.

Мою маму нельзя назвать сексапильной женщиной. Ей сорок лет, и у неё такое лицо, которое мог бы полюбить только сын. Она из тех женщин, которые не столько получили удар уродливой палкой, сколько упали с уродливого дерева, ударившись о каждую уродливую ветку по пути вниз. Своим лицом. Её длинные волосы тускло-коричневого цвета просто свисают с головы. Глаза слишком маленькие и расположены слишком близко друг к другу. Нос и зубы у неё кривые, но не в одном направлении.

Остальное? Вот где клише может быть правдой. Но это уже забегание вперёд. Когда началась эта история, я, как и все остальные, не знал, какие прелести скрываются ниже шеи моей матери. Я никогда не видел её в бикини. Или в купальнике. Даже в обтягивающей футболке. Чёрт, в любую погоду она носила только мешковатые джемперы и джинсы, которые просто не подходили по размеру. Её одежда не подчёркивала её изгибы, а прятала их под складками свободной ткани.

Насколько я мог судить, она всегда была такой. Годы не сделали её лучше. Если уж на то пошло, сейчас она выглядела так же, как в то время, когда ей исполнилось восемнадцать. Вы, наверное, думаете, что она не может быть такой уродливой, у неё же есть сын! Ну да. Моя мама может быть некрасивая, но, по крайней мере, она рядом. Мой отец, с другой стороны, блистал всю мою жизнь только своим отсутствием. Отчасти я не могу его винить. Моя мать знает, как она выглядит, и из-за этого стала настоящей интроверткой. С ней не очень-то приятно находиться рядом, если только вы не узнаете её по-настоящему. Я не могу назвать ни одной её подруги. Она работает из дома, избегает семейных вечеринок и, насколько я знаю, ни с кем в жизни не встречалась. Мы никогда не обсуждали моего отца или моё зачатие, слава Богу, но я предполагаю, что это была пьяная встреча на одну ночь или вечеринка-маскарад, на которой маска моей мамы не снималась. По крайней мере, пока не стало слишком поздно.

Учитывая всё это, можно сказать, что я — единственное хорошее, что есть в жизни моей мамы. Я стараюсь быть хорошим сыном, и, думаю, мне это удаётся. Восемнадцать лет я был постоянным спутником моей мамы, лучшим другом и единственным человеком, который действительно любил её.

Однако всему хорошему приходит конец. Скоро я должен был уехать в колледж. Я получил стипендию в университете штата. До него было около четырех часов езды, поэтому я обещал маме, что буду приезжать к ней как можно чаще, но она не была убеждена и не была счастлива. Я предвидел такую реакцию. Реакция, которую я не предвидел, заключалась в том, что она внезапно стала задумчивой.

* * * * *

— Ребёнка? — спросил я, уверенный, что ослышался.

— Ну да, — сказала она. Она как раз мыла посуду после завтрака. Я сидел за кухонным столом позади неё, с апельсиновым соком в руке и с открытым ртом.

— Ребёнка, — повторил я. На этот раз это был не совсем вопрос. Просто попытался заставить свой мозг понять слова. Но он не понял.

— Да, Стивен, ребёнка.

Моя мама вздохнула.

— Ты знаешь, что такое ребёнок, не так ли?

— Да, мам, — сказал я, неловко поёрзав. — Просто… Ты хочешь ребёнка? Сейчас?

— Ну, не прямо в эту минуту, но да. Ты покидаешь меня, Стивен. Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя виноватым, у тебя своя жизнь, я знаю. Но когда ты уйдёшь, что я буду делать?.

— Боже, мама, — сказал я. Я хотел ей сказать: Ты сможешь больше видеться со своими друзьями, — или: Ты сможешь снова начать встречаться с кем-то, — как будто она не делала этого из-за меня. Но мы оба знали, что я тут ни при чём.

— Ребёнок. Ха!

— Ты уезжаешь в колледж через два месяца, верно? — сказала она, взглянув на календарь на стене кухни. — В идеале я бы хотела забеременеть к тому времени. Тогда я не буду одинока, не совсем.

Она рассеянно потрогала свой живот, и ткань её джемпера заколыхалась.

— Хорошо, — сказал я. — Думаю, было бы очень здорово иметь маленького братика или сестричку.

Мама посмотрела на меня через плечо и улыбнулась. Я не был уверен, что хочу вдаваться в подробности, но часть меня была болезненно любопытна, поэтому я всё равно спросил.

— Итак, мам. Как ты… ну ты знаешь….

Мама вернулась к мытью посуды, но я видел, как её шея начала краснеть от смущения. Я подозревала, что моя тоже.

— Будет ли это в больнице, ну, знаешь, искусственное… ну, знаешь…

Я очень жалел, что начал это предложение.

Мама покачала головой.

— Нет, милый. Моя страховка не покроет такую процедуру, особенно если я… ах, то есть, я хочу сказать… Нет, если я ещё могу забеременеть… то… естественным путём.

Теперь моё лицо было определенно красным.

— О… — только и смог я сказать. — Ну тогда… Я уверен, что ты найдёшь… не может быть так сложно… ага, — неубедительно закончил я.

Мама закончила мыть посуду во время моего ослепительно красноречивого заключения и уставилась в пол, вытирая руки.

— Да, я уверена, что справлюсь.

С этими словами она почти выбежала из комнаты, и я услышал, как закрылась дверь её спальни. Я поднялся в свою комнату и попытался думать о чем-нибудь другом, кроме утреннего разговора. В конце концов, мне это удалось.

* * * * *

Следующий месяц прошел для меня бурно. Я не предполагал, как много нужно подготовить, чтобы впервые уехать из дома. Кроме того, мне нужно было как можно больше повидаться с друзьями, пока мы не разъехались по всей стране. В отличие от мамы, у меня была группа близких друзей, и я намеревался поддерживать с ними связь.

Также, наверное, стоит отметить, что я не унаследовал внешность матери. Спасибо за это, папа! Я даже нашёл себе подружку, Кэсси, в последний год учёбы в школе. Мы много занимались петтингом в моей машине, и я даже несколько раз лизал её, но её вишенка осталась нетронутой. Когда она предложила встретиться за месяц до начала занятий в колледже, я позволил себе поверить, что это будет та самая ночь. Оказалось, что она не хотела ебаться со мной, она хотела порвать со мной. В колледже будет много девушек, сказала она мне, и она не хотела, чтобы я чувствовал себя обязанным девушке на другом конце страны. Я подозревал, что она пытается обеспечить не мою свободу ебаться, но решил не продолжать. Я улыбнулся, кивнул, сказал нужные вещи и ушел оттуда. Наверное, это было к лучшему. Мы с Кэсси прекрасно ладили, но я никогда не испытывал к ней ничего, кроме подросткового желания развеяться.

Моя подготовка к поступлению в колледж шла полным ходом, но попытки моей мамы найти желающего донора спермы ни к чему не привели. Мы не обсуждали это после того первого разговора на кухне, но я знал, что с тех пор мама не выходила из дома, кроме как за продуктами, и я был уверен, что никого не было рядом, пока я гулял с друзьями или своей теперь уже бывшей девушкой.

Мне было интересно, как моя мама пытается найти кого-то, готового оплодотворить её, и примерно за три недели до моего отъезда я наткнулся на ответ. Я был на портале частных объявлений своего города, пытаясь продать некоторые вещи, которые мне были больше не нужны, и купить пару вещей, которых мне не хватало. Я уже собрал почти всё, что мне было нужно, когда, из любопытства, решил заглянуть в раздел «Интимное». Чёрт, может быть, Сьюзи из старшей школы там умоляла о сексе на одну ночь. Я всегда был неравнодушен к Сьюзи.

Сьюзи не было на этом портале. Моя мать была.

«Непривлекательная сорокалетняя женщина ищет мужчину для оплодотворения» — таков был заголовок. Само объявление не давало ничего больше, кроме того, что в нём говорилось, что мужчина не будет участвовать в жизни ребёнка, когда он родится, и давалась ссылка на фотографию. Если моя мама пыталась завлечь мужчин, то фотография была выбрана идеально, чтобы произвести прямо противоположный эффект. Это был крупный план лица моей мамы во всей его «красе». Честно говоря, всё объявление выглядело как розыгрыш. В таком большом городе, как наш, я сомневался, что многие люди вообще увидят его, а те, кто увидит, не поддадутся искушению. Я не очень надеялся на успех моей мамы.

* * * * *

Оказалось, что я был прав, не ожидая многого. За две недели до моего поступления в колледж мама выносила столько же детей, сколько и за последние восемнадцать лет. А именно — ни одного. Я думал, что она откажется от этой идеи и заведёт себе кошку, или, может быть, просто не будет упорствовать дольше этих двух недель. Срок был установлен самостоятельно, и я не думал, что будет иметь значение, если она не забеременеет ещё какое-то время. У моей мамы были другие идеи.

— Могу я спросить тебя кое о чём, Стивен? — спросила она.

— Конечно, мам, — ответил я. Я сидел за кухонным столом и пил апельсиновый сок, пока мама мыла посуду после завтрака. Всё было до жути знакомо.

— Ты считаешь меня непривлекательной?

Я чуть не поперхнулся апельсиновым соком, но сумел превратить это в небольшой кашель.

— Нет, мам! — сказал я, возможно, слишком восторженно. Я попытался немного сбавить обороты. — Ты моя мама, ты всегда будешь для меня красивой.

Это был неубедительный ответ, я знаю. Это было именно то, что обычно родители говорят своим некрасивым детям. Но что ещё я мог сказать?

— Спасибо, это много для меня значит, — сказала мама. Она закончила мыть посуду и повернулась, чтобы вытереть руки. Я видел слёзы в её глазах.

— Мне интересно, не мог бы ты сделать мне одолжение?

— Конечно, мам, всё, что угодно, — сказал я.

Она улыбнулась на это.

— Давай поговорим об этом наверху, — сказала она и двинулась к лестнице.

Я последовал за ней, гадая, о чем может идти речь. Когда мы поднялись наверх, мы направились в мамину комнату. Она села на кровать, а я сел напротив неё на маленький стул, который она держала у туалетного столика.

— Итак? — спросил я.

— Нет простого способа спросить об этом, Стивен, — сказала она. Последовала долгая пауза, вероятно, потому что действительно не было простого способа спросить то, что она хотела. Наконец она продолжила: Мне не повезло найти мужчину, который помог бы мне с… тем, что мы обсуждали раньше.

Я кивнул, догадываясь об этом.

— Мне жаль, мама, — сказал я. — Я уверен, что в конце концов ты найдёшь его.

Мама покачала головой.

— Я не уверена. Кроме того, ты уезжаешь через две недели, у меня нет времени.

— Да ладно, мам, — сказал я, — тебе не нужно торопиться.

Мама только покачала головой.

— Прости, но мне нужен этот ребёнок до того, как ты уйдёшь. Мне нужно чувствовать себя любимой, даже когда тебя нет рядом.

— О, мама, — сказал я, чувствуя прилив любви и сочувствия к ней. — Я правда люблю тебя, где бы я ни был. И всегда буду любить.

— Спасибо, Стивен, это так много значит для меня. И именно поэтому я знаю, что могу спросить тебя об этом.

Я заметил, как по щекам моей мамы начал расползаться румянец. А потом это прозвучало. Одолжение.

— Ты поможешь мне забеременеть?

Вы можете назвать меня глупым, но если бы ваша мама сделала вам такое предложение ни с того ни с сего, я подозреваю, что вы были бы в таком же замешательстве, как и я.

— Конечно, — сказал я, неловко поёрзав на своем месте.

— Правда? — сказала мама, глядя на меня и улыбаясь. — Я не думала, что ты так быстро согласишься, ох, спасибо, Стивен!

— Не беспокойся, — сказал я. — Итак, ты хочешь, чтобы я нашёл тебе парня, верно? Я полагаю, ты уже пыталась…

Мама прервала меня.

— Нет, Стивен.

Её улыбка исчезла так же быстро, как и появилась.

— Я хочу, чтобы ты помог мне забеременеть.

Когда моё лицо по-прежнему не выражало никакого понимания, она повторила попытку.

— Я хочу, чтобы ТЫ помог мне забеременеть!

Наконец тучи разошлись, и луч озарения достиг меня.

— О! — сказал я. А потом: О!!!

Если румянец на щеках мамы был ползучим, то румянец, который появился на моем лице, участвовал в стометровом спринте.

— Да, — сказала мама.

— О…, — снова сказал я. Мы оба замолчали и внезапно заинтересовались рисунком ковра на полу. Часть меня хотела сказать: Ой, извини, это большое недоразумение, я не буду тебя ебать, ладно, пока! — и выйти из комнаты. Может быть, выйти из дома. Может быть, уехать из страны и никогда не возвращаться. Скажу честно, это была большая часть меня. Но некоторые привычки умирают тяжело. Восемнадцать лет я был самым близким другом этой женщины и действительно любил её. Я делал всё, чтобы она была счастлива, и мысль о том, что теперь она будет так несчастна, просто убивала меня изнутри. Я не был уверен, что смогу пройти через это, но я также не хотел пока говорить «нет». Я сказал себе, что всегда смогу остановить всё позже. Чёрт, я подумал, что когда дойдет до дела, моя мама поймет, насколько это всё странно, и остановит всё до того, как мы начнем ебаться.

— Итак, — сказал я, пытаясь перевести разговор в другое русло. — Ты хочешь, чтобы я… чтобы… занялся с тобой сексом?

Моя мама пришла на мгновение в ужас.

— О боже! Нет, Стивен! Нет, нет, нет! Ничего подобного!!!

Я выпустил вздох облегчения. Либо я неправильно понял мамины намёки — что было ужасно неловко, но, вероятно, не так плохо, как ебать собственную маму, — либо она поняла, как только я произнес эти слова вслух, что вся эта ситуация смехотворна. Увы, оказалось, что это не так.

— Нет, естественно, мы не будем заниматься сексом, — продолжала мама. — Я думаю, ты мог бы просто…, — она сделала какой-то неопределённый жест рукой, на расшифровку которого мне понадобилось несколько мгновений.

— Мастурбировать? — сказал я.

— Точно, — сказала она, яростно кивнув, и её лицо приобрело тревожный оттенок синюшного цвета. — Пока ты не будешь готов…, — она сделала ещё один жест рукой, ещё более абстрактный.

— Кончить? — предложил я.

— Эякулировать, — сказала она, окинув меня строгим взглядом, а затем снова уставилась на ковёр. — Тогда ты сможешь просто вставить его в меня, в последнюю секунду. Пока ты не кончишь. Никакого настоящего, ну, знаешь, секса не потребуется.

Если бы я беспокоился, что секс с мамой будет странным, то мне не стоило беспокоиться. То, как она это описала, звучало как наименее сексуальная вещь, которую только можно себе представить. Мне не очень хотелось идти на это, но я также не хотел разбивать мамино сердце. Я решил, что лучше всего будет согласиться. К тому времени, когда мы действительно приступим к делу, я подумал, что у неё будет шанс передумать.

— Хорошо, — сказал я. — Ради тебя, мама, я, пожалуй, соглашусь.

— Ох, Стивен, ты даже не представляешь, как много это для меня значит, — сказала мама, оглядывая меня со слезами счастья на глазах.

Я встал, смахивая несуществующую пыль со своих коленей.

— Ну, дай мне знать, когда ты захочешь… ну… знаешь… сделать это… и я… ну, знаешь… сделаю это.

Я направился к двери, но тут снова заговорила моя мама.

— О, давай прямо сейчас, — сказала она. — Я должна быть довольно фертильной в данный момент, но, несмотря на это, мы должны делать это как можно чаще до того, как ты пойдешь в колледж. Может потребоваться несколько попыток, чтобы я забеременела.

Я споткнулся и посмотрел на неё. Вся кровь, которая так стремилась прилить к моему лицу, теперь отхлынула от него, оставив меня бледным и нервным.

— Сейчас? — сказал я, или, по крайней мере, попытался сказать. Получилось только кваканье. Я прочистил горло и попытался снова.

— Сейчас?

— Да, сейчас, дорогой. Если только у тебя нет каких-то срочных дел.

Я хотел сказать ей, что так и есть, но, видимо, она не имела серьёзно этого ввиду, так как встала и начала расстёгивать свои джинсы.

— Ты можешь положить свои брюки и нижнее белье вон туда, — сказала она, указывая на стул, который я только что освободил. Она сняла свои джинсы и аккуратно сложила их, а затем положила в угол. Я не удивился, увидев, что на ней были огромные коричневые трусы неэлегантного вида, которые хорошо скрывали форму её задницы. Но я был удивлен, увидев, что у моей мамы потрясающие ноги. Я почувствовал возбуждение в своём паху и на краткий миг подумал, что, возможно, всё не так уж плохо. А потом мама повернулась, и моё возбуждение уползло обратно под камень, под которым оно до этого пряталось.

— Давай, быстренько, милый, — сказала мама. Она открыла прикроватный ящик и достала оттуда маленький флакончик с чем-то похожим на смазку, затем легла на кровать, свесив ноги через край, так что её обтянутая трусиками пиздёнка оказалась на одной линии с краем. Чувствуя себя как в оцепенении, я расстегнул свои собственные джинсы и снял их, по одной штанине за раз, а затем бросил их на стул, на который она указала.

— И это, — сказала мама, указывая на моё нижнее белье. Мои руки дрожали, когда я зацепил большими пальцами пояс трусов и медленно спустил их вниз. Вскоре гравитация взяла верх, и они упали на пол. Я вылез из них и положил их поверх джинсов. Мой хуй, насколько я знаю, в возбуждённом состоянии совершенно средний. Но в данный момент он не был возбуждён и, казалось, сморщился почти до нуля.

Очевидно, довольная тем, что я занялся этим, мама приподнялась, чтобы спустить свои трусики и оставила их на полу вокруг лодыжек. Затем она легла обратно, задрав подол своего джемпера, чтобы он не закрывал её пиздёнку.

Я был приятно удивлен, увидев, что у моей мамы довольно симпатичная пизда. То есть, у меня был только минимальный опыт общения с настоящей пиздой, но те, что я видел в интернете, ясно давали понять, что они могут различаться от чудесных до ужасных. Мамина была определенно близка к красивому концу этого спектра. Каштановые волосы вокруг неё были коротко подстрижены, и складки выглядели скорее привлекательно, чем отталкивающе. Я заметил, как мама посмотрела на мой хуй, и на какое-то безумное мгновение мне стало интересно, что она думает о нём. В данный момент он выглядел довольно плачевно. Но потом я напомнил себе, что мы не собирались заниматься сексом, так что ей, вероятно, всё равно, как выглядит мой хуй.

— Иди сюда, — сказала мама, жестом показывая между своих ног. — Встань там и делай своё дело. Просто дай мне знать, когда ты собираешься… эээ… кончить… и вставь его.

Я зашаркал туда, куда она указала, стараясь, чтобы двухметровый путь длился как можно дольше. Слишком скоро я стоял между маминых голых ног, с голым хуем, видя ожидающий взгляд на мамином лице.

— Ну, поехали, — сказала она. Затем, не обращая на меня внимания, она налила немного смазки в руку. Я не мог не наблюдать, как она намазала немного на свою пиздёнку, а затем пальцем начала медленно вводить смазку в само влагалище. Меня не покидало понимание того, что я, девственник, стою перед женщиной, которая, по сути, мастурбирует и ждет, когда я кончу в неё. Моя главная проблема должна была бы заключаться в том, чтобы не кончить везде, прежде чем я приближусь к её пиздёнке, но вместо этого я даже не был уверен, что смогу встать.

— Стивен? — сказала моя мама, в её голосе слышались нотки нетерпения.

— Да, — сказал я. — Уже начинаю.

Я глубоко вздохнул, закрыл глаза и потянулся к своему хую. Я думал, что самым сложным будет мастурбировать перед мамой, но более насущной проблемой была простая механическая проблема дрочки, потому что мой хуй пытался достичь микроскопического размера. Я неловко зажал его между большим и двумя другими пальцами и начал подрачивать его.

С закрытыми глазами стало немного легче. Я слышал влажные звуки мамы, смазывающей свою пиздёнку, но не мог видеть её лица — лица мамы и женщины, с которой я всё равно не хотел бы заниматься сексом. Вместо этого я подумал о Кэсси, моей недавно бывшей девушке и единственной девушке, с которой у меня был настоящий сексуальный опыт. Я вспомнил, как в последний раз лизал её пиздёнку на заднем сиденье моей машины. Мой хуй снова стал прежним и даже напрягся при воспоминании. В реальной жизни я заставил Кэсси кончить дважды, прежде чем она резко остановила меня и сказала, что ей нужно идти домой. Но в мыслях я представлял, что всё происходит по-другому. Вместо того, чтобы прекратить всё, она захотела отплатить мне тем же. Я представил, как её мягкие губы обхватывают мой хуй, как её голова покачивается вверх-вниз, когда она пытается снять с меня напряжение. А потом я представил, как она кричит, что больше не может терпеть, и садится на мои колени, а затем насаживается своей пиздёнкой, всё ещё влажной от моих ласк, прямо на мой хуй. Я начал слегка покачивать бёдрами, представляя, что ебу Кэсси. В реальности я бы, наверное, хотел, чтобы мой первый раз с кем-то длился долго, но Кэсси в моей голове не волновало, что я скоро кончу.

— О, Кэсс! — сказал я, прежде чем вспомнить, перед кем я дрочу. — Я имею в виду, я сейчас кончу, мама! — воскликнул я, чувствуя, как стремительно приближается точка невозврата.

— Хорошо, введи его в меня, быстро! — сказала моя мама, с настоятельной просьбой в голосе.

Я открыл глаза и направил залупу к маминому отверстию, уже чувствуя, как сперма закипает в ожидании выхода. Я толкнулся вперёд, в свою первую пиздёнку. Ощущения были лучше, чем я мог себе представить. Такая тесная, но смазка позволила моему хую проскользнуть внутрь, как будто ему там самое место. Я продвигался вперёд, пока не оказался полностью внутри, мои яйца прижались к маминой заднице. Я чувствовал, как сперма готова вырваться из меня.

И тут я поднял глаза.

Моя мама смотрела на меня снизу вверх, на её лице было странное выражение. Но меня смутило не странное выражение, а лицо. Я мог бы сказать, что вид её лица напомнил мне, что я вот-вот кончу внутрь собственной мамы, и именно это меня беспокоило. Но я бы солгал. Моя мать была крайне, крайне непривлекательной, просто и ясно. Сперма, которая готова была вырваться из меня, как неудержимая сила, передумала и вернулась в яйца. Я знал, что если буду стоять так ещё долго, то потеряю и эрекцию. Я дёрнулся назад, и мой хуй выскользнул из маминой пиздёнки с тихим чпоком.

— Ты не эякулировал? — спросила мама, частично задавая вопрос, частично утверждая.

— Нет, — сказал я, внезапно застеснявшись. — Наверное, я был не так близок к этому, как мне казалось, — соврал я.

— О, ладно, — сказала мама. — Нет проблем, просто продолжай.

Я кивнул и, не зная, что ещё сделать, закрыл глаза и вернулся к Кэсси на заднее сиденье своей машины. Мы вернулись к тому, на чём остановились, она была сверху и скакала на мне так, будто от этого зависела её жизнь. Подумав, что это может помочь, я перевернул воображаемую Кэсси на спину, так что она оказалась примерно в той же позе, в какой моя мама была передо мной. Я был очень близок к тому, чтобы кончить, и моё тело, очевидно, испытывало гораздо меньше проблем с кончанием в воображаемую Кэсси, по сравнению с реальной мамой, поэтому через пару минут я был готов кончить снова. На этот раз я ждал ещё дольше, уверенный, что протяну слишком долго и залью весь мамин свитер. Но мне удалось избежать этой бесславной участи, и я снова предупредил маму.

— Сейчас кончу, мам! — сказал я.

Я снова открыл глаза и направил себя к маминому отверстию. На этот раз я выдержал паузу, а затем задвигал бёдрами, проталкивая хуй ещё глубже, пока мои бёдра не остановились с глухим шлепком о маму. Я решил, что в этот раз не буду смотреть на маму, но когда мой хуй вошел в неё, мама издала сдавленный стон. Я автоматически поднял глаза и снова увидел лицо мамы, её закрытые глаза и выражение болезненного удовольствия на её чертах. Я тут же отвернулся, но вред был уже нанесён. Мой хуй висел на грани оргазма, но я уже чувствовал, как он начинает отступать. Я был так близок! Я знал, что достаточно лишь небольшой стимуляции, поэтому я отстранился на несколько сантиметров, а затем снова вошел в неё. Я был уверен, что этого достаточно, и открыл рот, намереваясь застонать от удовольствия, исходящего от моих яиц. Вместо этого я издал болезненное «Агх!», когда мама влепила мне пощёчину.

— Стивен! — крикнула она, отодвинувшись назад и отстраняясь от меня. Мой хуй снова выскочил на свободу, и я был уверен, что он выберет этот момент, чтобы излиться повсюду. Но почему-то он воздержался, вместо этого слегка покачиваясь в такт моему пульсу и выглядя багровым и сердитым.

— Я сказала, никакого секса! Это значит, без всяких толчков, без всяких лапаний, без всяких глупостей! Просто вставь его и кончи!

— Прости, мам, — сказал я, опустив глаза в знак раскаяния. В качестве дополнительного бонуса это означало, что мне не нужно было смотреть ей в лицо и терять эрекцию. — Этого больше не повторится.

— Смотри, чтобы этого не повторилось, — сказала она, её тон смягчился. — Почему так долго?

— Это просто трудно, — сказал я, прежде чем добавить: Трудно, я имею в виду… Время. Мне нужно перестать мастурбировать, чтобы вставить его в тебя, а потом мне уже не нужно кончать.

Мама кивнула, принимая эти доводы.

— Я полагаю, если это поможет, ты можешь, как бы, вводить кончик. Пока ты мастурбируешь, я имею в виду. Потом, как только ты начнешь… кончать, ты сможешь ввести остальное внутрь. Так ты ничего не прольёшь.

Я не был уверен, что это сработает, но попробовать стоило.

— Хорошо, я попробую, — сказал я. Мама вернулась в исходное положение, и я пристроился хуем, а затем надавил залупой в маму. Она тихонько вздохнула, но я удержался от желания посмотреть вверх. Вместо этого я осторожно обхватил свой открытый хуй большим и указательным пальцами, стараясь не касаться маминой пиздёнки. Затем я закрыл глаза и вернулся мыслями к Кэсси.

Не потребовалось много времени, чтобы проблемы стали ясны. Держать только залупу внутри маминой пиздёнки, подрачивая хуй, но не касаясь мамы, было непростой операцией. Сделать это с закрытыми глазами было невозможно.

— Прости, мам! — сказал я, дважды прижав руку к её пиздёнке и случайно вытащив один раз в течение пяти секунд.

— Ладно, хватит, хватит, — сказала мама, слегка приподнявшись. — Это не сработает, — сказала она. — Почему бы тебе просто не открыть глаза, это может помочь.

Я пытался найти какое-то оправдание, кроме «Я не хочу рисковать увидеть твое лицо». Я остановился на: Я не думаю, что это поможет. Просто слишком неудобно избегать прикосновений к тебе.

Моя мама вздохнула в отчаянии. Наверное, она думала, что заставить возбужденного подростка подрочить, а потом кончить в неё будет легко.

— Хорошо, я думаю, ты можешь прикасаться ко мне, если это не будет сексуальным процессом. Просто держи руку вот так и дрочи в неё.

Она потянулась к моему хую, но потом поняла, что делает, и отдёрнула руку обратно. Затем она, казалось, овладела собой и снова потянулась вниз. Она схватила мой всё ещё твёрдый хуй, и я слегка вздронул от прикосновения. Прежде чем я успел отреагировать, она потянула мой хуй к себе. Я подался бёдрами вперёд, чтобы подстроиться под неё, она прижала руку к своей пиздёнке так, что если бы я покачивал бёдрами, то ебал бы её кулак, а только кончик моего хуя был бы внутри неё.

— Смотри, — сказала она, когда я сделал несколько экспериментальных толчков бёдрами. — Вот так.

Ощущение маминой руки вокруг моего хуя было невероятным, но она слишком быстро убрала её.

— Хорошо, теперь делай это сам.

Я переместил свою руку туда, где была её, прекрасно понимая, что теперь я касаюсь рукой её пиздёнки. Она издала ещё один из этих придыхательных стонов, но я решительно смотрел на её влагалище, пока мой хуй скользил взад и вперёд между пальцами, залупа издавала непристойные звуки, двигаясь внутри её вульвы.

Я услышал, как мама прошептала «О, Боже», и понял, что в нашем нынешнем положении я вдавливал костяшку большого пальца прямо в её клитор каждый раз, когда я двигал рукой. Возможно, цель заключалась в том, чтобы я кончил в неё, но мне пришло в голову, что у мамы скорее всего не было секса с тех пор, как я был зачат. Интересно, она тоже кончит? Я начал двигаться сильнее и быстрее, кровать ритмично скрипела, когда я ебал свою руку над маминой пиздёнкой.

— О, боже, о, Стивен, ты скоро? — спросила мама, её голос был хныкающим.

— Да, мам, — простонал я, снова поднимая из яиц сперму и надеясь, что в третий раз мне повезёт.

— Ох… ох… ох! — вздохнула мама. Я не был экспертом по маминым сексуальным звукам, но, судя по голосу, она была очень близка к оргазму. По какой-то причине мне вдруг захотелось, чтобы она тоже кончила. Я сдерживал себя ещё несколько секунд, и моя сила воли окупилась, когда мама внезапно напряглась и закричала: Ох, чёрт, Стивен! Кончи в меня!

Как раз в этот момент мои яйца отдали груз, от которого они пытались избавиться, и сперма выстрелила из моего хуя. Как только я почувствовал первый взрыв, я убрал руку и вогнал свой хуй в мамину пиздёнку до упора. Может быть, дело было в том, что последние полчаса я, по сути, занимался самоистязанием. Может быть, потому что это был мой первый раз внутри женщины. Может быть, и то, и другое. Какой бы ни была причина, я кончил так, как никогда не кончал раньше. Мои ноги дрожали, когда из моего хуя вырывалась сперма, струя за струей. Я старался не шевелиться, слишком хорошо зная теперь, как мама относится к толчкам. К счастью, мне не нужно было двигаться, так как мамина пизда сжималась и трепетала вокруг моего хуя, стимулируя его так же хорошо, как и любой толчок. Мамин оргазм, похоже, был по крайней мере таким же интенсивным, как и мой, так как она издавала дрожащие хныканья и сжимала в руках простыню.

Наконец наши оргазмы стихли, хотя мой хуй оставался относительно твёрдым внутри мамы. Я тяжело дышал, несмотря на то, что многого не делал, а мама задыхалась так, будто последние полчаса бегала, а не лежала.

— Спасибо, — сказала она, как только восстановила дыхание, как будто я только что помог ей донести в дом продукты, а не наполнил её спермой.

— Нет проблем, — сказал я, наконец, глядя ей в лицо. Если подумать, то, возможно, я ожидал увидеть маму в новом свете после того, что только что произошло. Может быть, я понял бы, что она действительно была красивой всё это время, или что-то в этом роде. Но нет, моя мама по-прежнему выглядела как уродливая сестра уродливой кузины. Мой хуй, до сих пор готовый ко второму раунду, вдруг решил, что ему нужен перерыв, и мягко выскользнул из мамы.

Я не знал, как себя вести и что говорить. Это была не та ситуация, в которой часто оказываешься. К счастью, мама взяла всё в свои руки и перешла к делу.

— Так сколько раз ты обычно мастурбируешь в неделю? — спросила она.

Я только что дрочил перед ней и кончил внутри неё, поэтому было смешно, что её вопрос заставил меня смутиться. И всё же это было так.

— Э-э, каждый день, — сказал я, а потом признался: Иногда два раза.

— Хорошо, — сказала мама. — Отлично!

Это был не совсем тот ответ, которого я ожидал после того, как сказал маме, что дрочу каждый день, иногда дважды, но тогда это был не обычный день.

— Ты уезжаешь через две недели, — продолжала мама. — Я думаю, ты сможешь дважды доводить себя каждый день, пока не уедешь. Верно?

— Конечно, — сказал я, на мгновение не понимая, почему мама так хочет, чтобы я дрочил. Как я уже сказал, иногда я бываю туповат, но всё это было для меня в новинку. Через мгновение мой мозг включился, и я понял, что она хочет, чтобы я кончал в неё дважды в день в течение следующих двух недель. Я должен был признать, что мысль о повторении оргазма, который я только что испытал, была привлекательной. Если бы только я был одним из тех счастливчиков с горячими мамами. Но тогда я, вероятно, не оказался бы в таком положении.

— Ладно, тогда почему бы тебе не пойти привести себя в порядок, — сказала мама, и я понял, что она выпроваживает меня из своей комнаты. Это меня вполне устроило, и я понёсся в ванную, чтобы принять столь необходимый душ.

Если вы никогда не дрочили на глазах у своей мамы, а потом не кончали внутрь неё, пока она испытывала оргазм, который вы случайно ей подарили, — а я рискну предположить, что вы этого не делали — то вы можете подумать, что самое неловкое в этом — сделать это. Стоять там, с хуем в руке, занимаясь этим самым интимным занятием прямо перед собственной матерью. Довольно неловко, верно? На самом деле, не так уж и сильно. Не знаю, как вы, но когда я дрочу, я не особо беспокоюсь о таких обыденных вещах. Я имею в виду, когда ты дрочишь, зацикливаешься ли ты на том, что твои родители в соседней комнате, или что ты делаешь это рукой, которую ты протягивал для рукопожатия дедушке несколькими часами ранее? Конечно же, нет. Мастурбация — это великий очиститель разума. Когда вы занимаетесь ею, ничто другое не имеет значения.

Так что если не сам акт, то самая неловкая часть должна быть непосредственно после него, верно? У всех нас бывало такое состояние после мастурбации.

«О боже!» — думаем мы. «Мои родители прямо в соседней комнате! Я только что пожимал этой рукой руку дедушки! Зачем я смотрел порно со слонами-карликами!».

Всё, что казалось неважным перед лицом приближающегося оргазма, внезапно возвращается в фокус. Кончить внутрь своей мамы кажется чем-то вроде того, что может быть приятно в тот момент, но после отправит вас прямиком на койку психотерапевта. По крайней мере, для меня это так. Как вы, наверное, уже поняли, я сделал это не потому, что мне застлала глаза пелена возбуждения и мне просто нужно было кончить, неважно где и с кем. Нет, я сделал это, потому что моя мама заставила меня это сделать. И, очевидно, собиралась сделать это снова.

Нет, для меня действительно неловкая часть произошла несколько часов спустя, когда я сел обедать за кухонный стол с моей мамой. Или, как она теперь навсегда останется известной, первой женщиной, в которую я вошёл.

— Так что у тебя запланировано на остаток дня? — спросила первая женщина, в которую я вошёл, или, как она будет известна до конца этой истории — мама.

— О, ничего особенного, — сказал я, гадая, вёдет ли мама просто вежливый разговор или она действительно хочет знать о моих дневных делах. Я подумал о том, чтобы добавить: «Я собираюсь попозже кончить в тебя снова», чтобы посмотреть, отреагирует ли она на это, но решил, что ад ещё не совсем замёрз. Вместо этого я сказал: Алекс пригласил меня поиграть в боулинг, но я сказал, что не могу пойти.

— О, сладкий, — сказала моя мама, — тебе не нужно отменять свои планы ради меня.

Я открыл рот, чтобы сказать ей, что это не так. Я избегал боулинга, потому что там работал брат Кэсси, и он, похоже, думал, что я ей изменил, или что-то в этом роде, и только и ждал повода, чтобы надрать мне задницу. На самом деле я просил Алекса изменить его планы, чтобы мы могли потусоваться, но он сказал, что уже слишком поздно. Так что, если я не пойду гулять один, то застряну дома с мамой. Я думал о том, чтобы сказать всё это, но понял, как подло бы это прозвучало. Если я смог кончить в маму, чтобы сделать её счастливой, тогда я могу и немного соврать о том, почему я дома.

— Ничего, — сказал я, — это не проблема. Будет здорово провести с тобой немного времени перед колледжем.

Лицо моей мамы расплылось в ухмылке. Её счастье сделало вынужденную ложь стоящей. И если честно, то было бы действительно здорово провести с ней некоторое время. Я был так поглощён подготовкой к колледжу и встречами с друзьями, что немного пренебрегал ею.

— Тогда, — сказала мама, — как насчёт того, чтобы закончить здесь, а потом посмотреть что-нибудь очень ужасное по телевизору?

Теперь была моя очередь ухмыляться.

— За дело!

Вторая половина дня прошла в приятном мельтешении огромных акул и маловероятных погодных явлений. Иногда одновременно. Мы ненадолго прервались, чтобы приготовить гамбургеры на ужин, а затем снова завалились перед телевизором. К тому времени, когда закончился последний фильм, я почти забыл о маленьком задании, которое у меня было в планах. Почти.

Я надеялся, что мама тоже забыла или, по крайней мере, передумала. Тогда я мог бы пойти в свою комнату и подрочить. Только я и мысленный образ Кэсси, без вторжения реального образа мамы. Но не повезло.

— Итак, Стивен, — сказала она, выключив телевизор. — Готов снова приступить?

Я сглотнул, внезапно почувствовав нервозность, и кивнул.

— Опять в твоей комнате?

— Да, — сказала она. — Пойдём.

Мы поднялись по лестнице и вернулись в её комнату. Мои джинсы всё ещё лежали на её стуле, и я понял, что оставил их там сегодня утром, переодевшись в новые после душа. В то время, как я заметил это, мама уже успела снять свои джинсы и нижнее бельё. Она повернулась к прикроватному ящику, чтобы взять смазку, открыв мне первый вид на её задницу.

Это была любовь с первого взгляда.

Я никогда не считал себя любителем задниц, но если какая-нибудь жопа и могла обратить меня на этот путь, то только та, что была передо мной. Два больших, круглых, легко покачивающихся шара предстали передо мной. Кожа выглядела гладкой и мягкой, и я почувствовал, как мой хуй немедленно возбудился в штанах. Я быстро снял джинсы и трусы и бросил их поверх других пар. Я не мог оторвать глаз от маминой жопы и удивлялся, почему она всегда так её скрывает. Может быть, она не понимала, какая красота есть у неё за спиной.

Мой хуй достиг полного возбуждения как раз в тот момент, когда мама обернулась, держа в руке смазку. Я автоматически поднял глаза на её лицо, и моя эрекция начала ослабевать так же быстро, как и появилась. Она посмотрела вниз на мой хуй, кривая ухмылка превратилась в хмурый взгляд, в унисон с опусканием моего хуя.

— Всё в порядке? — спросила она, приподняв бровь.

— Да, в порядке, — неубедительно ответил я.

— Хорошо, — сказала она, превратив это в вопрос. Когда я больше ничего не сказал, она просто пожала плечами и села на кровать. — Та же процедура, что и сегодня утром, хорошо?

Она взяла немного смазки и начала массировать ею свою пиздёнку.

Я должен был что-то сделать, чтобы снова увидеть эту задницу. Если бы мне разрешили смотреть на неё, я бы мог кончать по требованию, столько раз в день, сколько захочет мама. Столкнувшись с её лицом, мне стоило большого труда просто оставаться твёрдым.

— Вообще-то, мам, — начал я, задаваясь вопросом, как, чёрт возьми, я собираюсь закончить это предложение. — Я читал о таких вещах и, ну, очевидно, по мнению ученых, твои шансы зачать ребёнка повышаются, если я сделаю это сзади. То есть, если я введу свой пенис сзади. Когда я эякулирую, я имею в виду. В такой позе…

Мама нахмурилась, не совсем поверив мне, но также готовая согласиться практически на всё, что повысит её шансы на рождение ребёнка.

— Ха!, — сказала она, — Я этого не знала.

— Ага, — сказал я, — это из-за эволюции.

Я абсолютно не умел врать, и это была ужасная ложь. Но мама почему-то купилась.

— Хорошо, — сказала она. — В таком случае я лягу на живот, а в остальном ты можешь делать то же самое, что и утром. Без толчков и без всяких глупостей, помни! — сказала она, погрозив мне пальцем, словно я был непослушным ребёнком.

— Честное скаутское! — сказал я, мой хуй уже возбуждался от одной мысли о такой близости к маминой жопе. Мама лишь бросила на меня подозрительный взгляд, но всё же перевернулась на спину, оставив свою задницу и пиздёнку на краю кровати, а лицо спрятав от посторонних глаз.

Я подошёл и встал между её раздвинутых ног. Вблизи её жопа выглядела ещё лучше. Я хотел схватить её и сжать. Я хотел попробовать её на вкус. Я хотел выебать её. Мне не разрешалось прикасаться к ней. Это была очень изысканная пытка.

— Как только ты будешь готов, — сказала мама, и я понял, что только что стоял и пускал слюни на её задницу.

— Ох да, извини, — сказал я. Я взял свой хуй, который был уже почти болезненно твёрдым ещё до того, как я до него дотронулся, и просунул залупу в мамину пиздёнку. Мамин клитор был твёрдым маленьким узелочком, и я убедился, что мой палец находится рядом с ним, пока я обхватывал рукой свой хуй, готовый к толчкам в маму.

— Готова? — спросил я, хотя не был уверен, что мама может сделать в этот момент для дальнейшей подготовки.

— Да, — сказала она, — давай, начинай.

Я посмотрел вниз на её задницу, и мне пришлось приложить некоторые усилия, чтобы не потеряться снова, уставившись на неё. Медленно я начал покачивать бёдрами вперёд и назад, следя за тем, чтобы моя рука двигалась достаточно, чтобы стимулировать мамин клитор. Если она и подозревала, что я делаю это специально, то ничего не говорила. Я думал, что продержусь дольше, ведь я уже кончил сегодня, но я не рассчитывал на мамино сокровище. Двигая бёдрами туда-сюда, я представлял, как вытаскиваю хуй из маминой пиздёнки и засовываю его в её жопу. В моей фантазии она с готовностью приняла это и кончила, когда я ебал её задницу. В реальности, я думаю, она бы убила меня, как только смогла бы сидеть прямо.

Мамино дыхание становилось всё тяжелее, когда я продолжал надавливать рукой на её клитор. Я слегка изменил хватку, впуская ещё немного своего хуя в её пиздёнку. Я думал, что она взбесится и снова даст мне пощёчину, но вместо этого она издала низкий стон, а затем начала тихо похрюкивать при каждом моём толчке.

— Блядь, — сказала она тихим голосом, вероятно думая, что я не услышу, а затем, более громко: Ты скоро, Стивен?

— Я скоро, мам, — сказал я. Прошло не так много времени, но с маминой пиздёнкой вокруг кончика моего хуя и её задницей передо мной я изо всех сил пытался сдержать свой оргазм. Я ненадолго задумался о том, чтобы попросить маму повернуться на секунду, чтобы всё продлилось дольше, но я не хотел портить момент.

— О боже, мама! — сказал я, чувствуя, как давление нарастает в основании моего хуя.

— Стивен! — взвизгнула мама. Я почувствовал, как напряглось все её тело, и понял, что она тоже была в нескольких секундах от этого момента.

— Мама, я кончаю! — воскликнул я, когда сперма хлынула из моего хуя. Я отдёрнул руку и схватил мамину жопу, используя её как рычаг, когда я подался бёдрами вперёд. Я засадил до конца, когда сперма вылетела из моего хуя и вошла глубоко в маму. Мои яйца прижались к маминому клитору, что, очевидно, стало последней каплей, так как она издала придыхательный крик и получила свой собственный оргазм.

— Блядь! — прохрипела она, когда все её тело задрожало. Её пиздёнка словно массировала мой хуй, вытягивая из него все капли спермы, до последней. Её содрогания имели дополнительное преимущество, заставляя её жопу покачиваться передо мной — зрелище настолько эротичное, что я был уверен, что не обмякну даже после оргазма. К сожалению, даже мамина задница не смогла остановить неизбежное, и мой размякший хуй выскользнул из маминой пиздёнки, а вслед за ним вытекла небольшая струйка смазки и наша общая конча.

Я стоял, тяжело дыша, завороженный видом маминой жопы и пиздёнки. Что касается мамы, то она тоже запыхалась, но в конце концов смогла сказать: Я думала, мы договорились не лапать. Мне показалось, что твоя рука была на моей заднице, мистер.

— Прости, мама, — сказал я. — Я потерял равновесие и просто схватился за первое, что под руку попало.

Это было ужасное оправдание, но мама махнула рукой, чтобы закрыть тему.

— Ладно, ещё раз спасибо, Стивен. Я очень ценю, что ты сделал это для меня.

— Да без проблем, мам, — сказал я, надеясь, что это прозвучит так, будто это была необходимая работа.

— Я просто полежу здесь немного, — сказала она. — Увидимся утром на нашем следующем сеансе, хорошо?.

Мой хуй слегка дёрнулся при упоминании об этом, и я понял, что у нас есть ещё тринадцать дней наших «сеансов». Я начал думать, что это, в конце концов, не так уж и плохо.

* * * * *

Я думал, что на следующее утро сеанс будет после завтрака, как в первый день. Но мама была либо нетерпелива, либо у неё были планы, потому что она не стала ждать так долго.

— Доброе утро, дорогой, — услышал я, медленно возвращаясь в сознательное состояние. Мне снилась Кэсси. Мы были в машине, ебались так, как никогда не ебались в реальной жизни. Я брал её сзади, но что-то было по-другому. В реальной жизни Кэсси была симпатичной, но что касалось её сисек или задницы, не слишком одарённой создателем. Но у Кэсси в моём сне была невероятная задница, лучшая из всех, что я когда-либо видел. На самом деле я её уже видел. Это была задница моей мамы! Я на мгновение задумался, откуда у Кэсси задница моей мамы, но тут появился владелец машины, в которой мы ебались, он был гориллой и вызвал меня на танцевальный поединок. Сны, чувак. Сны. Не так ли?

В любом случае, танцевальный поединок был прерван чьим-то голосом, проникшим в моё сознание. Я открыл глаза и увидел маму, стоящую в моей комнате.

— Привет, мам, — сказал я, взглянув на часы. Было почти восемь утра. Не совсем рано, но раньше, чем я привык вставать во время каникул. Я потёр лицо.

— В чем дело?

— Я подумала, что сегодня мы могли бы начать немного раньше, — сказала она, — а не заниматься этим все утро. Я уверена, что у тебя есть дела, которыми ты бы предпочел заняться.

— О, хорошо, — сказал я, всё ещё немного ошарашенный. — Тогда мне зайти к тебе в комнату?

— Нет необходимости, милый. Мы можем просто сделать это здесь.

Это разбудило меня. Конечно, когда дело доходит до того, чтобы кончить внутри своей мамы, нет комнаты лучше, чем любая, но почему-то делать это в моей собственной кровати казалось гораздо более запретным. Я не успел высказать это вслух, как мама стянула с меня одеяло. В постели я носил только боксеры, и в тот момент они еле-еле сдерживали мой стояк. Наверное, сон о Кэсси заставил меня сильно возбудиться. Я посмотрел на маму и понял, что на ней был только один из её джемперов. Её пиздёнка выглядывала из-под подола.

— Вставай, — сказала она, махнув мне рукой, чтобы я поднялся. Я, спотыкаясь, встал с кровати, и она уже приблизилась к ней, чтобы занять моё место, прежде чем заметила проблему.

Её двуспальная кровать давала ей достаточно места, чтобы удобно устроиться, пока я занимался делом. Моя спальня была гораздо компактнее, и моя односпальная кровать стояла в углу. Она не могла лечь на неё и свесить ноги, как на своей кровати. Я видел, что она это понимает, и решил, что мы всё-таки будем пользоваться её комнатой. Вместо этого она слегка пожала плечами и заползла на кровать, заняв классическую позу «по-собачьи». Она посмотрела на меня через плечо.

— Я думаю, так тоже получится, да? — спросила она. Я тупо кивнул, глядя на её гордо торчащую задницу. Я не думал, что сегодня утром мне придется проводить рукой по её пиздёнке. Её жопа выглядела так хорошо, что я был уверен, что могу просто вставить в маму свой хуй и кончить прямо сейчас. Я заставил себя отвернуться от её ягодиц и посмотреть маме прямо в лицо.

— Думаю, всё будет хорошо, мам, — сказал я, излучая спокойствие, которого не чувствовал внутри. Я ободряюще улыбнулся маме, в который раз радуясь тому, что её лицо обладает замечательной способностью отключать мою эрекцию. Как только я почувствовал, что могу двигаться, не кончая, я снова повернулся к её жопе. Я не сводил с неё глаз, пока спускал боксеры и выходил из них. Я даже не уверен, что хоть раз моргнул. Затем я забрался обратно на кровать и устроился позади мамы, встав на колени между её ног. Я понял, что впервые нахожусь с мамой голым, а также то, что она не принесла с собой никакой смазки. Предположительно, она нанесла её перед тем, как прийти. Если нет, то я не думаю, что это имеет значение. С конца моего хуя буквально капала предсперма.

— Готова, мам? — спросил я. Я чувствовал, что это уже стало небольшим ритуалом, и ждал её ответа.

— Давай, — сказала она и даже слегка потрясла жопой. Я сглотнул, возбужденный как никогда, и двинулся вперёд.

Всё начиналось хорошо. Я направил залупу в неё, как и раньше, в том числе убедился, что её клитор будет прижат моей рукой. Проблемы начались, когда я начал продвигаться вперёд. Когда она лежала плашмя, сама кровать удерживала мою маму на месте. Теперь, когда её пиздёнка была поднята в воздух, при каждом моём толчке вперёд её тело тоже подавалось туда же. Я не мог добиться настоящей тяги, и я чувствовал, что мама тоже начинает расстраиваться. Моей эрекции не грозило исчезновение, поэтому я продолжал движение в течение нескольких минут, но это явно не сработало.

— Прости, мам, — сказал я, слегка отстраняясь. — Я не могу сделать это так, мне нужно что-то, чтобы удержать тебя.

Мама, казалось, задумалась на мгновение, затем слегка пожала плечами.

— Как насчет того, чтобы ты сам держал меня неподвижно, — сказала она. — Просто возьми меня за талию свободной рукой. Так должно получиться.

Я решил, что стоит попробовать. Да и удерживание мамы за талию вряд ли можно было назвать лапаньем. Я вернулся в исходное положение, вошел в неё залупой и схватил её за талию через материал её джемпера. Я заметил, что у неё тонкая, упругая талия под всей этой тканью, и впервые задумался о том, как она могла бы выглядеть под этими джемперами, которые она всегда носила. Я был приятно удивлён тем, что скрывалось под её джинсами, и почти наверняка возлагал слишком много надежд на то, что её верхняя половина так же хороша. И сейчас, конечно, было не время беспокоиться об этом. Я возобновил свои толчки, на этот раз положив левую руку на мамину талию, чтобы удержать её, пока я двигался вперёд.

— Не получается, да? — спросила мама через несколько минут. Честно говоря, так получалось лучше, и я, вероятно, мог бы кончить, если бы мы продолжали. Но как же я рад, что мы этого не сделали.

— Не совсем, мам. Прости, — ответил я.

— Ты не виноват, милый, — сказала она. Некоторое время мы оба молчали. Я предположил, что сейчас нам придется вернуться в мамину комнату, и я смогу наконец кончить. Тогда мама заговорила.

— Хорошо, я думаю, если ты возьмёшься обеими руками за мою талию, то сможешь хорошо удерживать меня, верно? Тогда ты сможешь кончить.

Я кивнул, прежде чем понял, что мама повернулась лицом ко мне.

— Думаю, да, конечно, — сказал я. — Но у меня только две руки, мам.

— К счастью для нас, у меня тоже есть руки, — сказала мама. Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, к чему она клонит.

— О! — сказал я, когда меня осенило. — Значит, ты будешь… удерживать меня на месте, — сказал я. Это звучало более прилично, чем «дрочить меня в твою пиздёнку».

— Да, — сказала она, протягивая руку вверх между ног, готовясь к этому. Удерживать свой вес на одной руке было, очевидно, немного большим усилием, чем мама хотела, так как она быстро опустилась грудью на кровать. Эффект, который это произвело на её жопу, был невероятным, она поднялась выше, чем когда-либо.

— Я готова, если ты готов, — сказала она, протягивая руку для моего хуя.

Я подался вперёд, вложил хуй в её руку, а затем обхватил её талию обеими руками. Она несколько раз меняла хватку, по сути, делая мне мини-дрочку и заставляя меня думать, кончу ли я ещё до того, как мы начали. Я не мог не заметить, что в том положении, в котором её рука оказалась, большой палец был плотно прижат к её клитору, готовый поглаживать его при каждом моём толчке. Похоже, мы оба были готовы к разрядке.

Как только мы были готовы, я толкнул свои бёдра вперёд. Мамина хватка явно была не там, где она думала, так как мой хуй проскользнул почти наполовину в её пиздёнку, прежде чем её рука остановила его продвижение. Мы оба издали удивлённые возгласы вожделения. После минутной паузы я произнёс: Прости, мама.

— Это не твоя вина, — сказала она напряжённым голосом. — Просто немного отстранись.

Я сделал, как она просила, и она снова поменяла свою хватку. Я толкнулся вперёд, и на этот раз её рука остановила меня сразу после того, как моя залупа вошла в неё.

— Хорошо, — сказала она, — давай.

Я снова начал толкаться. Стоя на коленях голым, с руками, держащими её за талию, я действительно чувствовал себя так, будто сношаю свою маму. Эта мысль не вызывала у меня особого отвращения. Из того положения, в котором я находился, она не казалась мне мамой. Она была просто женщиной с потрясающей задницей, позволяющей мне ебать её сзади. По мере того, как я погружался в эти мысли, я начал двигаться сильнее и быстрее. Я почти позволил своим рукам подняться вверх к её сиськам, но потом поймал себя на этом. Возможно, она не похожа сейчас на мою маму, но именно ей она и была. Мне пришло в голову, что, зарывшись головой в кровать, она, возможно, чувствует то же самое по отношению ко мне. Конечно, она знала, что я её сын, но с её позиции я был просто каким-то парнем, толкающимся хуем в её руку, пока она дразнила свой клитор.

Когда мои бёдра подались вперёд, по маминой жопе пробежали маленькие ударные волны. Это было завораживающим зрелищем, и, не задумываясь, я опустил руки вниз по её телу, спустился ниже джемпера и обхватил её бёдра, кожа к коже. Я думал, что мама будет протестовать, но она издала тихий вздох, а затем начала издавать более громкие звуки с каждым моим толчком, пока не застонала от возбуждения при каждом моём движении вперёд. Вскоре она уже двигала бёдрами назад, встречая мои толчки своими. Если бы она убрала руку, мы бы ебали друг друга до потери сознания. Но её рука решительно оставалась на месте, возможно потому, что ей она безжалостно дразнила свой клитор.

Я начал улавливать звуки, сигнализирующие о приближающемся мамином оргазме. Было странно, как быстро я перешёл от нежелания рассматривать маму как сексуальное существо к знанию того, как она звучит, когда собирается кончить. Но у меня не было времени на такие размышления, так как мой собственный оргазм был не за горами.

— Стивен, — выдохнула она между хрипами. — Скоро? — спросила она.

— Уже скоро! — ответил я и удвоил свои усилия, толкаясь в её руку. Дополнительная стимуляция её клитора вызвала её собственный оргазм, и она ответила на него, уткнувшись лицом в мою кровать и издав приглушенный крик. Охваченная собственным наслаждением, она убрала руку с моего хуя и начала яростно тереть свой клитор. Я не был готов к внезапному удалению единственной преграды, стоящей между мной и пиздёнкой моей мамы, и мой следующий толчок пронёс меня вперёд, в неё, до самого конца. Я попытался остановиться, я действительно попытался, но мои бёдра были на автопилоте, и прежде чем я смог сообразить, что я делаю, я оттянул хуй назад, пока только залупа не осталась внутри неё, а затем снова толкнулся вперёд. Я не знаю, сколько толчков считается еблей, но я был на расстоянии не более одного технического приёма от того, чтобы выебать свою маму.

Будь я предоставлен самому себе, я бы, наверное, продолжал всаживаться в маму, пока не кончил бы, а до такого конца, признаться, оставались считанные секунды. Но мама восстановила достаточно самообладания, чтобы не дать мне сделать ничего, о чём мы могли бы пожалеть, и когда я вытащил во второй раз, её рука снова обхватила мой хуй. Я простонал что-то нечленораздельное и расслабил бёдра, не уверенный в том, что мама остановила меня из-за того, что я перешёл черту. Но нет, она действительно хотела, чтобы моя сперма была внутри неё, и когда я перестал двигать бёдрами, она решила взять дело в свои руки.

Она подалась бёдрами назад так, что добрая треть моего хуя снова оказалась в её пиздёнке, а затем начала дрочить меня. Это было неудобное положение, и она не могла достать до большей части моего хуя. К счастью, я был так смазан нашими общими соками и так возбуждён, что ей пришлось лишь несколько мгновений бешено теребить мой хуй, чтобы вызвать желаемый оргазм.

— Кончаю! — крикнул я и подался вперёд, когда мама отдёрнула руку. Я впился пальцами в её бёдра, содрогаясь от оргазма, прорвавшегося сквозь меня. Мама поглаживала мои яйца, пока я кончал, возможно, пытаясь стимулировать каждую каплю моей спермы к путешествию. Судя по количеству вытекающего семени, я думаю, что ей это удалось.

Наконец мой оргазм утих, и я ещё некоторое время стоял на коленях, дрожа. Пот стекал с меня, смешиваясь с другими телесными жидкостями, скопившимися вокруг меня на кровати. Я бессильно сел назад на икры, мой быстро опадающий хуй выплеснул последние капли спермы на ногу.

— Я в душ, — сказал я, когда смог хоть что-то сказать. И с этими словами я скатился с кровати и на шатающихся ногах направился в ванную.

* * * * *

Оказалось, что мамино предложение освободить утро, первым делом разобравшись с делами, было правильным. Мне удалось встретиться с Алексом после завтрака, при чём не в боулинге, и в итоге мы провели вместе большую часть дня. Мы вспоминали школу и давали друг другу обычные обещания оставаться на связи в будущем. Правда это или нет, покажет время, но если это был наш последний день, проведённый вместе, то это был хороший день.

Я вернулся домой ближе к ночи и застал маму читающей на диване в гостиной.

— Привет, мам, — сказал я, присаживаясь на диван.

— Привет, Стивен, — ответила она, затем игнорировала меня в течение минуты, пока не дочитала страницу. Закончив, она отложила книгу и повернулась ко мне.

— Как Алекс?

— С ним всё в порядке, — сказал я. — Послезавтра он уезжает в колледж, так что я был рад его увидеть.

— Вы все так скоро уезжаете, — сказала мама. Я думал, что она сейчас разрыдается, может быть, попытается уговорить меня, чтобы я всё-таки не ехал в колледж. Вместо этого она одарила меня шаловливой улыбкой.

— У нас не так много времени. Готов кончить в меня?

Я попытался вспомнить, когда это стало «кончать в неё», а не «эякулировать». Но мама прервала мои мысли, встав и сбросив пижамные штаны на пол. Под ними не было никакого нижнего белья. Я задался вопросом, что она носит под своим мешковатым джемпером, но не мог придумать даже жалкого предлога, чтобы она сняла его.

«Эй, мам, я слышал, что твои шансы забеременеть повышаются, если ты позволишь мне увидеть твои сиськи», вероятно, не подошло бы. У меня было ещё почти две недели, чтобы придумать причину. А пока у меня были другие мысли. Мама стояла на коленях на диване, задницей наружу, и держалась одной рукой за спинку дивана. Другую руку она протянула между ног и держала её вытянутой, как будто ожидая, что ей что-то дадут. В каком-то смысле я полагаю, что так оно и было.

Я встал и сбросил свои брюки и нижнее белье, а затем подошёл к маме сзади. Её зад был таким же невероятным, каким я его помнил, и я рассеянно потянулся, чтобы потрогать его, но вспомнил о правилах. Тем не менее, как бы меня ни вдохновляла мамина задница, за последние два дня я испытал три больших оргазма и был довольно уставшим после того, как весь день провел с Алексом. Мой хуй был уже далеко не тем сморщенным стручком, каким он был в тот раз, когда мы затеяли это начинание, но и не был готов к огранке бриллиантов.

— Что так долго? — спросила мама и потянулась назад, чтобы взять мой хуй. Как только он оказался у неё в руках, она поняла, в чём проблема. Но, похоже, она не думала, что об этом стоит беспокоиться. Используя немного слюны в качестве смазки, она начала тереть мой хуй вперёд и назад. Я был уверен, что это то, что я мог бы сделать сам, но я не собирался жаловаться на мамину руку, гладящую мой хуй. Медленно, но верно он начал подниматься и становиться по-настоящему твёрдым. Когда он встал полностью, мама потянула меня к своей пиздёнке. Благодаря дивану для опоры, мама могла удерживать себя на месте, пока я бы ебал свою руку, поэтому я решил, что мы вернемся к этому способу. Вместо этого она продолжала обхватывать меня рукой, даже когда моя залупа вошла в неё, а затем она подалась назад, нетерпеливо ожидая, когда я начну двигаться.

В ответ я положил руки ей на бёдра и начал двигаться вперёд. Мама издала мурлыкающий звук, когда я начал всерьез ебать её руку, и опустила голову. Я решил жить опасной жизнью и медленно двинул руки вверх, поднимаясь под её джемпер, пока они не легли на её талию. Они вернулись туда, где находились сегодня утром, только теперь между ними и маминой талией не было толстого джемпера. Я думал, что мама будет возражать, но она стала ещё сильнее прижиматься ко мне. Я понял, что она не воспользовалась никакой смазкой для своей пиздёнки, но звуки, издаваемые при проникновении в неё моей залупы, подсказали мне, что смазка не была проблемой. Либо она предугадала время моего возвращения домой и уже смазала себя соответствующим образом, либо моя мама серьёзно увлажняется от наших встреч. Я знал, что она испытывает оргазм, но мысль о том, что она так возбудилась ещё до того, как мы начали, была ещё более эротичной.

Словно прочитав мои мысли, мама вдруг начала издавать слабые хрипы, и я почувствовал, как её тело напряглось в оргазме. На этот раз ей удалось удержать мой хуй, но после этого она совсем обмякла. Она перестала толкаться в меня, оставив меня толкаться в её руку и притягивать её за талию.

Прошло около пяти минут, и мама, наконец, снова начала двигаться, её бёдра толкались назад ко мне, а пальцы массировали мой хуй при каждом толчке. Еще через пять минут я был уверен, что она приближается к очередному оргазму. Мой собственный был близок, но я никак не мог до него добраться. Может быть, я просто слишком устал.

— Ты собираешься кончить или как? — спросила мама ещё через несколько минут. В её голосе не было раздражения, наоборот, она казалась довольной. Но было уже поздно, и я думаю, что мы оба хотели просто закончить с этим и лечь спать.

— Да, — сказал я между толчками. — Но я ещё не совсем готов.

Я решил выложиться по полной и начал вбиваться в маму, мои бёдра протестовали, так как они уже изрядно устали. Усилия не привели к моему собственному оргазму, но мама вдруг издала мощный стон.

— О, Боже, Стивен, — сказала она, когда её тело задрожало. — Я кончаю!

Я понял, что это был первый раз, когда она призналась вслух, что тоже испытывает оргазм, и мой хуй стал ещё твёрже от возбуждения. Даже во время её оргазма это не осталось незамеченным для мамы, которая, очевидно, решила, что несколько грязных словечек могут ускорить процесс.

— Ох, блядь, Стивен! — закричала она. — Ты заставляешь меня кончить! Пожалуйста, Стивен, пожалуйста! Я хочу, чтобы твой большой хуй был внутри меня и наполнил меня своей спермой!

Она откинулась назад, от спинки дивана и насадилась на меня. Мои руки автоматически скользнули вверх, мои пальцы оказались на её торсе, прежде чем я понял, куда они направляются, и остановил их, крепко обхватив мамины бока. Это не осталось незамеченным для моей мамы.

— Я хочу, чтобы твои руки были на моих сиськах, — сказала мама, её голос дрожал, когда мои бёдра заходили ходуном. — Я хочу, чтобы ты почувствовал мои сиськи, я хочу, чтобы ты кончил от них!

Я не знал, сколько в этих словах было пошлости, чтобы завести меня, а сколько того, что мама потерялась в собственной похоти. Как бы то ни было, я не собирался отказываться от возможности взять в руки мамины сиськи. Я скользнул ладонями дальше вверх под маминым джемпером и, наконец, добрался до приза.

Я был любителем сисек до того, как встретил мамину задницу и решил обратиться в другую веру. Очевидно, мамины сиськи не собирались смириться с этим и, чёрт возьми, хотели снова обратить меня в свою веру. На самом деле, я не думаю, что они сейчас спокойно мирились с чем-либо. Мамины сиськи были большими, без этого не обойтись, каждая из них была больше, чем могла вместить моя рука. Но они были ещё и упругими, бросающими вызов гравитации так, как это бывает только в хороших бюстгальтерах, при хирургическом вмешательстве и у героинь аниме. Я был уверен, что ни одно из этих условий здесь не применимо. У мамы просто были идеальные сиськи. Я сжал их между пальцами и провёл кончиками пальцев по её соскам. На мгновение я подумал, что у неё пирсинг в сосках, но потом понял, что соски просто чрезвычайно твёрдые от возбуждения.

Я был так увлечен мамиными сиськами, что даже не заметил, как они подтолкнули меня к краю. Я почувствовал, как из моего хуя вырвалась сперма, и быстро крикнул маме: Кончаю!

Она убрала руку и насадилась на мой хуй, пока я вздрагивал, кончая. Еще несколько струй спермы выплеснулись в маму, пока я прижимал её к себе за сиськи. Слишком скоро мне пришлось отпустить её прекрасные груди, и я рухнул обратно на диван, задыхаясь.

Мама спокойно потянулась вниз и взяла свои пижамные штаны, затем прижала их к своей пиздёнке, чтобы моя сперма не капала повсюду.

— Ну что ж, — сказала она, как будто мы только что закончили смотреть новости, — спокойной ночи, Стивен.

— Спокойной ночи, мам, — сказал я, чувствуя себя немного сюрреалистично, а затем посмотрел, как её задница плывёт вверх по лестнице. Я подумал о том, чтобы заснуть прямо там, на диване, но знал, что утром пожалею об этом. Вместо этого я заставил себя подняться наверх, снял остатки одежды и упал в кровать, в мысленно поблагодарив маму за то, что она сменила мне постельное белье с утра.

Я не знаю, что мне снилось на следующее утро, знаю только, что это не могло сравниться с тем, от чего я проснулся.

Я лежал на спине, голый, и на мне не было моего покрывала. Более важным моментом было то, что я почувствовал руку, которая целенаправленно дрочила мой хуй вверх и вниз. Я поднял голову, чтобы посмотреть, и увидел маму, присевшую на край кровати, с бутылочкой смазки в одной руке и моим твёрдым хуем в другой.

— О, привет, Стивен, — сказала она, когда заметила, что я смотрю вниз. — Я подумала, что могу помочь тебе подготовиться к утренней сессии. Надеюсь, ты не против?

— Всё в порядке, мам, — ответил я, глубоко вздохнув и откинув голову на кровать, чтобы не видеть её лица, пока она дрочит мне.

— Я знаю, что это сложно для тебя, — продолжала она, подрачивая меня. Я предположил, что она имела в виду ситуацию в целом, поскольку то, что мне дрочат, не входило в список сложных для меня вещей.

— И я действительно ценю, что ты делаешь это для меня.

— Ничего, мам, правда, — прохрипел я, чувствуя, как мой хуй начинает дёргаться от приближающегося оргазма. Я проснулся всего минуту назад, и это заставило меня задуматься о том, как долго мама дрочила мне, пока я спал.

— Я уже скоро, — сказал я, гадая, в какой позе она хотела бы принять меня сегодня.

— Хорошо, милый, — ответила она. — Оставайся лежать, а я позабочусь об остальном.

Я не совсем понимал, что она имеет в виду, пока она не встала, перекинула одну ногу через меня и встала на колени на кровати, её пиздёнка висела прямо над моим хуем и — хвала небесам! — её задница была обращена ко мне. Она снова схватила мой хуй, затем медленно опустила свою пиздёнку на залупу, торчащую из её руки.

— Готов? — спросила она, и я понял, что в этой позиции именно она будет ебать меня, а не наоборот.

— Давай, — сказал я, жадно глядя на мамину задницу.

И она подтвердила мою догадку. Она тут же начала быстро двигать бёдрами вверх-вниз, насаживаясь на руку и хуй внутри неё. Я ещё не совсем проснулся, но быстро понял, что у этой позиции есть несколько дополнительных преимуществ. Во-первых, мама при каждом толчке опускала весь вес своего тела, а не просто использовала силу, которую могла извлечь из бёдер, как это делал я. Её рука делала всё возможное, чтобы остановить проникновение моего хуя в её пиздёнку, но она явно проигрывала, сопротивляясь этому натиску. В результате с каждым её толчком мой хуй проталкивался в маму всё глубже. Я всё ещё был далёк от того, чтобы ебать её, но ощущения были божественными. Другим преимуществом была, что вполне предсказуемо, её задница. Я думал, что она хорошо выглядит в неподвижном состоянии, но вид её трясущейся вверх-вниз в такт толчкам заставил меня пожелать быть поэтом, чтобы я мог написать оду этой жопе прямо сейчас.

— Ох, блядь, мам, это так приятно, — сказал я. Мне пришло в голову, что это не та вещь, которую я, вероятно, должен был сказать во время выполнения нашей договорённости, но после маминых грязных словечек предыдущей ночью я чувствовал себя немного свободнее.

— Ох, Стивен! — воскликнула мама, очевидно, соглашаясь с моей оценкой ситуации. — Выеби меня, Стивен! Выеби меня прямо сейчас!

Несмотря на мамины слова, она крепко обхватила рукой мой хуй, не давая возможности совершить настоящее проникновение. Но, подстегнутый ею, я всё же начал двигать бёдрами вверх в такт её толчкам вниз. Результат был потрясающим, и после ещё нескольких толчков я почувствовал, что мой хуй проскочил точку невозврата.

— Я кончаю, мама! — крикнул я, в то самое время, когда мама застонала: Я кончаю, Стивен!

Она отдёрнула руку и сильно толкнулась вниз в тот же момент, когда я выгнул бёдра вверх. Наши бёдра встретились посередине, и мой хуй взорвался спермой, затопив изнутри её пиздёнку. Я хрипел от вожделения, когда кончал, а мама издавала невероятно сексуальные стоны. Наконец мой оргазм ослаб, и я опустил голову на кровать, задыхаясь.

Я предполагал, что мама слезет с меня, но она, похоже, не спешила. Пролежав ещё одну минуту, пока мой хуй всё ещё был в ней, я понял, почему.

— Стивен, — сказала она.

— Мама, — ответил я.

— Мне нужно прилечь, — сказала она.

Я тихо рассмеялся.

— Да, думаю, нужно… Это было довольно напряжённо.

— Нет-нет, — сказала она, а потом сама тихо рассмеялась. — Ну да. Но я не об этом. Если я встану сейчас, то твоя сперма разольется повсюду. Мне нужно, чтобы она осталась внутри меня, помнишь?

Честно говоря, я уже немного забыл, зачем мы проводим эти умопомрачительные сеансы. Удовольствие, которое я получал от них, было моей наградой, я забыл о том, что в них был какой-то смысл. Я должен был оплодотворить маму, чтобы она забеременела. У меня было две недели, чтобы сделать это. Учитывая, сколько спермы я вливал в неё, я не думал, что неудача вероятна. Но что, если мама не забеременеет? Будут ли эти сеансы продолжаться? Возвращался бы я домой на выходные, наполнял бы маму своей спермой, а потом махал бы ей рукой на прощание и возвращался в колледж? Или что, если бы мама забеременела? У меня был бы маленький брат или сестра. И сын или дочь. Господи, это было слишком много, чтобы думать об этом, поэтому я сосредоточился на текущем вопросе.

— Хорошо, мам, — сказал я. — Как ты хочешь это сделать?

— Просто сядь, а потом помоги мне лечь на спину, — сказала она. — И не вытаскивай!

Мой хуй ещё не сильно опустился, поэтому он до сих пор был эффективно погружён в мамину пиздёнку, но я не знал, как долго это продлится. Я принял сидячее положение и задумался о том, как уложить маму, не вытаскивая из неё хуй. Я решил обхватить руками её обтянутый джемпером торс, а затем неловко отвёл ноги назад, пока не уселся на икры. Этот маленький маневр не прошёл идеально, и мой хуй скользил туда-сюда, несколько раз угрожая выпасть из маминой пизды и заставляя меня дёргать бёдрами вперёд, чтобы удержать его на месте. Это движение не прошло бесследно для моего хуя, который не то чтобы снова полностью затвердел, но, конечно, перестал обмякать. Наконец я занял позицию позади мамы и был готов опустить её на кровать.

— Хорошо, — сказал я, — опускайся.

Мама кивнула и начала наклоняться вперёд. Я хотел опустить её осторожно, но когда я наклонился вперёд вместе с ней, в действие включилась гравитация. Я слегка вскрикнул, когда наш центр тяжести прошёл некую критическую точку, и мы оба упали вперёд, она лицом на кровать, а я на неё. Движение толкнуло мой хуй в те глубины маминой пиздёнки, в которых я не был раньше, и мы с мамой издали хрюкающий звук, в то время как мой хуй выдал полусерьёзную струйку спермы, которую он накопил.

Отдышавшись, мама сказала: Спасибо, Стивен. Теперь ты можешь вынуть и, возможно, пойти в душ.

Я кивнул, затем хмыкнул в знак согласия, поняв, что она не видит моего лица. Я не был таким потным, как после предыдущих встреч, но моя промежность была влажной от наших совместных соков. Я вынул свой хуй из мамы, заворожённый видом его покачивания над её задницей, затем спрыгнул с кровати и направился в ванную.

* * * * *

После такого начала дня остальная часть всегда будет обыденной. Я вспомнил, что мне нужно заполнить кучу бумаг перед поступлением в колледж, а до поступления оставалось всего двенадцать дней, и я не мог больше откладывать это на потом. Большую часть дня я провёл в своей комнате, распечатывая формуляры и заполняя их. Половину из них нужно было отсканировать и отправить по электронной почте разным людям, а другую половину — отправить в печатном виде. Я удивлялся, почему их нельзя было заполнить онлайн. Какова бы ни была причина, их нужно было сделать, и я сделал это.

Кроме перерывов на туалет, я выходил из своей комнаты всего пару раз: один раз, чтобы взять что-нибудь на обед, а затем на ужин. В первый раз, когда я спустился вниз, мама сидела на диване, работая на своем ноутбуке. Во второй раз она всё ещё сидела на диване с книгой в руках, но выглядела так, будто готова задремать. Наверное, она не выспалась в предыдущую ночь.

Наконец, я отправил последнее электронное письмо и запечатал последний конверт около одиннадцати часов вечера. Это было гораздо позже, чем я ожидал, и мне пришлось подавить внезапный зевок. Мне пришло в голову, что я не слышал, как мама поднималась наверх, и она не приходила просить меня о вечерней сдаче спермы. Возможно, она решила пропустить сеанс. Возможно, но маловероятно. Я отправился на разведку.

Я нашёл маму там, где видел её в последний раз — на диване в гостиной. Она лежала на спине, её голова покоилась на маленькой подушке, а лицо было обращено к спинке дивана. Судя по её ровному дыханию, я решил, что она спит. Я мог бы просто оставить её там. Я мог бы быть благородным сыном, накрыть её одеялом и на цыпочках вернуться наверх. Я сказал себе, что разбужу её только потому, что в постели ей будет удобнее, и потому, что это она отчаянно хочет забеременеть. Конечно, это была чушь. Я хотел кончить, а кончать в мамину пиздёнку было просто потрясающе.

Я опустился на колени рядом с диваном и осторожно покачал мамино плечо.

— Мама? — тихо сказал я. — Уже поздно, мам.

Она зашевелилась, и её дыхание слегка изменилось, когда она проснулась или, по крайней мере, стала немного менее сонной.

— Ммм, хорошо, дорогой, — сказала она. — Я пойду спать через пару минут. Спокойной ночи.

Я подумал, что сегодня она уже не собирается чем-то заниматься, и что мне придется идти наверх и дрочить в одиночку. Это вдруг стало казаться не таким привлекательным, как раньше. Но мама, очевидно, пришла в себя в этот момент.

— Ох, — сказала она, прерывисто вздохнув. — Будь милым мальчиком и просто кончи в меня перед сном, хорошо?

По тому, как она это произнесла, можно было подумать, что она просит меня вынести мусор. Я в том же духе ответил: Конечно, мам.

— Ммм, ты такой хороший мальчик, — сказала она, похоже, уже засыпая.

Я встал и стянул с себя штаны и нижнее белье, затем пожал плечами и стянул с себя верх тоже. Как-то лучше чувствовать себя голым. Затем я перешёл к маминым пижамным штанам. Учитывая всё, что мы уже сделали, было странно нервничать, но я впервые почувствовал, что могу быть главным, поэтому мои руки слегка дрожали, когда я просунул пальцы за пояс маминых штанов и медленно потянул их вниз. Мама слегка приподняла свой зад, чтобы помочь мне, открыв мне прекрасный вид на пижаму, которая медленно спускалась вниз. Опять же, под пижамой на ней ничего не было. Мне стало интересно, носит ли она вообще нижнее бельё ночью.

Как только пижама была снята, я бросил её на кучу своей одежды. Я взял подушку с одного из других сидений дивана и подсунул её под мамины бёдра, слегка приподняв её пиздёнку в воздух, чтобы облегчить себе доступ. Мой хуй уже был довольно твёрдым в предвкушении, и потребовалось всего несколько фрикций рукой, чтобы достичь полной твёрдости. Затем я встал на колени на диване между маминых ног, раздвинув их, чтобы освободить место.

— Готова, мам? — спросил я, направляя свой хуй к её ждущей пиздёнке.

— Ммм, — пробормотала она, — готова и жду.

Я ввёл залупу в её пиздёнку, пока она говорила, отметив, что она уже намокла, несмотря на то, что едва проснулась. Затем я начал толчки вперёд, в свою руку. Мама удовлетворенно вздохнула, но у меня были проблемы с положением. Подушка, которую я подложил под маму, помогла, но её пиздёнка всё равно находилась слишком низко, чтобы в неё было удобно упираться, пока я стоял на коленях. Я позволил себе немного опуститься вперёд, поддерживая себя левой рукой, а правой придерживая хуй. Это была более удобная позиция для того, чтобы я мог всаживаться в маму, но с одной рукой, поддерживающей меня, мне вскоре стало трудно сохранять равновесие. Это было не совсем эротично — шататься, пытаясь удержаться на месте, пока я толкался в маму. Она, очевидно, была слишком сонной, чтобы заметить мои бессистемные толчки, только издавала небольшие вздохи всякий раз, когда мне удавалось действительно толкнуться в неё. Я решил, что так я никогда не кончу, и сделал следующий логический шаг. Я опустился ещё ниже, пока не оказался почти лежащим на маме. Моя левая рука всё ещё принимала на себя часть моего веса, но в основном я уже лежал на маме. Я повернул голову в сторону, подальше от маминого лица, не очень-то желая видеть его вблизи, пока я пытаюсь кончить.

Как Златовласка, я нашёл идеальную позицию с третьей попытки. Вернее, это была идеальная позиция для ебли. Но не для того, что я должен был делать. Поскольку моё тело лежало на мамином, а её задница была приподнята подушкой и её собственной округлостью, я никак не мог протянуть руку вниз между нами, чтобы придержать свой хуй. Ничто не могло остановить его, проникающего в маму с каждым толчком, кроме, может быть, исключительного самоконтроля с моей стороны. Я не обладаю исключительным самоконтролем. Я сделал небольшой пробный толчок вперёд, и мой хуй наполовину вошёл в мамину пиздёнку, прежде чем я успел это понять. Я поспешно отпрянул назад, когда мама зашевелилась.

— Где твоя рука, милый? — спросила она, немного невнятно, поскольку находилась где-то между сном и бодрствованием.

— Сейчас… Просто берусь поудобнее, — быстро сказал я. Я просунул руку вниз между ней и подушкой, затем растопырил два пальца и расположил их по обе стороны от входа в её пиздёнку.

— Вот так, — сказал я, надеясь, что в её сонном состоянии она не сможет отличить пару пальцев, прижатых к ней, от всей моей руки.

— Ммм, — простонала она. — Такой хороший мальчик…

Очевидно, мой полупродуманный план сработал. Честно говоря, в более сухой ситуации моих пальцев могло бы хватить, чтобы удержать мой хуй на расстоянии. Но, скользкие от обильной влаги, сочащейся из маминой пиздёнки, и вытекающей из моего хуя предспермы, они ничем не помогли. Лучшим вариантом для меня было бы просто сделать это, кончить как можно быстрее и уйти оттуда, пока мама не поняла, что вместо того, чтобы сдерживать хуй рукой, я сдерживаю его пальцами.

Я стал продолжать. Вскоре я понял, что если я наклоняюсь вниз, то мамина огромная задница останавливает мои толчки прежде, чем большая часть моего хуя успевает проникнуть в её пиздёнку. Правда, это было больше, чем просто кончик, но не настолько, чтобы считать это еблей. По крайней мере, так я сказал себе. Мое тело, казалось, не возражало против такого различия, тем более что при таком подходе мой живот тёрся вверх-вниз об мамину жопу, что было поистине восхитительным ощущением. Я был настолько отвлечён этим, что не замечал, как мои толчки становятся всё глубже. Только мамин возглас «Ооох!» возле моего уха нарушил мою задумчивость. Половина моего хуя исчезала в маме с каждым толчком. Осознание этого прорвало какую-то плотину внутри меня, и я внезапно начал кончать без предупреждения.

— Мама! — простонал я, когда сперма хлынула из меня. Я выдёрнул руку из-под неё и погрузил свой хуй до упора в её пиздёнку. Мама бормотала бессмысленные звуки и двигала задницей, поощряя мой хуй наполнять её содержимым моих яиц. Я не был уверен, насколько она осознавала мои действия, знала ли она, что я не только дрочил в её пиздёнку. Если она и знала, то решила оставить это при себе.

— Ммм, спасибо, милый, — пробормотала она. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, мам, — сказал я, быстро встал с дивана, схватил свою одежду и помчался наверх. Я услышал, как её дыхание перешло в медленный, ровный ритм сна ещё до того, как я достиг ступенек.

* * * * *

Когда я проснулся на следующее утро, мне показалось, что что-то не так. Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что именно. Все мои конечности, казалось, были целы. Я не нарушил восемнадцатилетнюю традицию и не намочил постель. Дом, похоже, не горел.

Нет, всё дело было в том, что я был один в своей комнате. Еще два дня назад меня бы это не удивило. Но в эти два дня я просыпался от того, что мама сначала нависала надо мной, а потом дрочила мне. Её отсутствие сегодня утром меня беспокоило. Что, если она решила отменить нашу договорённость? Я хотел этого больше всего на свете, когда мы начинали, а теперь я не был уверен, что захочу остановиться даже после того, как закончится двухнедельный срок и я, предположительно, сумею оплодотворить маму.

Тем не менее, я никогда не смогу объяснить отсутствие мамы, если останусь в постели на весь день. Я выпрыгнул из неё и спустился вниз в одних трусах. Мамы там не было. Если она спала на диване, то, должно быть, уже встала. Оставалась только её спальня, поэтому я вернулся наверх и постучал в её дверь.

— Входи! — услышал я её ответ. Она не злилась, что было хорошим знаком. Я приоткрыл дверь и просунул в комнату голову.

— Доброе утро, мама, — поприветствовал её я. Она сидела в постели, засунув ноги под одеяло, и один из её больших зеленых джемперов скрывал её торс. На коленях у неё стоял ноутбук, и я предположил, что она занята какой-то работой.

— О, извини, — сказал я. — Я не хотел прерывать тебя, если ты работаешь.

Мама пренебрежительно махнула рукой и закрыла ноутбук, положив его на прикроватную тумбочку.

— Послушай, Стивен, — сказала она. Я напрягся, будучи уверенным, что знаю, что произойдёт дальше. Может быть, она и не злилась из-за предыдущей ночи, но она была наверняка разочарована, она поняла, что это была плохая идея. Она скажет, что, возможно, уже беременна, а если нет, значит, этому не суждено случиться. Всё, что я мог сделать сейчас, это извиниться и попытаться позволить ей закончить нашу договорённость изящно.

— Я хочу извиниться, — продолжала мама. Мой рот слегка приоткрылся, я пытался понять, в какую перевёрнутую вселенную я только что попал. — Насчет прошлой ночи, я имею в виду. Я, должно быть, очень устала, чтобы вот так заснуть на диване. Честно говоря, я едва помню, как ты спускался вниз, чтобы проверить меня.

— О! — сказал я, испытывая одновременно облегчение и вину. — Да, знаешь…

Я сделал абстрактный жест рукой.

Мама кивнула.

— Я знаю, — сказала она. — Я помню, как попросила тебя… ну, кончить в меня. И когда я проснулась позже, доказательств того, что ты сделал то, что я просила, было довольно много.

Я почувствовал, что мои щёки слегка покраснели.

— Надеюсь, это было нормально, — сказал я, и мама кивнула.

— Конечно, сладкий! Если честно, ты можешь кончать в меня, когда тебе захочется, в течение следующей пары недель, и я не буду возражать, что бы я ни делала, где бы я ни была, бодрствовала или спала. Но я не хочу, чтобы ты изнурял себя, поэтому мы, вероятно, должны придерживаться плана «два раза в день».

Я кивнул, как будто думал о достоинствах того, что она сказала, а не о том, что я очень, очень хотел кончить в её пиздёнку снова.

— Кстати об этом — сказал я, надеясь, что она поняла намёк. Похоже, она поняла, так как усмехнулась и откинула одеяло на кровати, показав, что на ней был только джемпер.

— Иди сюда и кончи в свою маму, — сказала она, перевернулась на живот и раздвинула ноги. Кто я такой, чтобы отказать?

* * * * *

В тот вечер мы с мамой ужинали вместе, сидя за кухонным столом, как обычная семья. Мы болтали о колледже, и на какое-то время мне было легко забыть о том, что предыдущим вечером я уже практически выебал её и буду кончать в неё ещё не одну неделю.

После еды мама отнесла посуду в раковину и начала её мыть. Мой взгляд переместился на её задницу, как это было принято мною делать в эти дни. Мама стала носить дома пижамные штаны, и я догадался, что под ними ничего нет. Они были не совсем облегающими, но это было гораздо лучше, чем объёмные джинсы, в которых она ходила раньше. Кроме того, теперь, когда я знал, как выглядит её задница под одеждой, трудно было не представлять её себе.

Я с ужасом осознал, что под столом у меня твёрдый хуй. Инстинктивно я подумал о том, чтобы пойти в свою комнату и подрочить в комок салфеток, но потом вспомнил, что так больше не делается. Я также вспомнил, что мама сказала мне утром.

— Послушай, мам, — сказал я. — Ты серьёзно имела в виду то, что сказала раньше? О том, что я могу кончать в тебя, как только появится желание?

Я увидел, как мама кивнула, хотя и немного нерешительно.

Конечно, милый. Как я уже сказала, будет лучше, если мы не будем переусердствовать, но если ты чувствуешь, что можешь кончить, то я не вижу смысла упускать такую возможность.

— Хорошо, — сказал я. Я замолчал на мгновение и увидел, что мама тоже застыла на месте. — Я чувствую, что могу кончить, — добавил я наконец.

— Ну тогда, — сказала она, слегка отодвигаясь назад, затем наклонившись в талии вперёд над раковиной и выставив свою задницу мне навстречу. — Чего ты ждёшь?

У меня не было хорошего ответа на это, кроме как встать и судорожно стянуть с себя джинсы и нижнее белье. Я почти бежал вокруг кухонного стола к маминой заднице, мой твёрдый хуй вёл меня вперёд, из его кончика сочилась предсперма.

— Готова? — спросил я, даже ещё не добежав до неё.

Мама только вильнула жопой в мою сторону. Я бесцеремонно стянул с неё пижамные штаны, которые упали вокруг её ног. Конечно, под ними ничего не было. Её пиздёнка выглядела уже мокрой, а кожа вокруг неё была красной, как я догадался, от возбуждения.

Я обхватил рукой свой хуй и направил его в её влагалище, кончик легко вошёл в неё, и я не стал терять время на то, чтобы подстраиваться под её ритм. Мама издала несколько тихих стонов, но вскоре они стали звучать не столько возбужденно, сколько как будто ей было больно. Мне хотелось верить, что, возможно, кончик моего хуя настолько хорош, что вызывает у неё болезненное возбуждение, но вскоре стало ясно, что она не возбуждена, а просто испытывает боль.

— Прекрати, прекрати, — сказала она примерно через минуту моих толчков. — Прости, Стивен, мне больно.

— В чём дело? — спросил я, вытягивая хуй назад и вынимая его из мамы.

— Я думаю, что все эти толчки твоей рукой возымели своё действие, — сказала она, звуча в равной степени разочарованно и расстроенно. Я посмотрел на неё сверху вниз и понял, что красное вокруг её пиздёнки — это не её возбуждение. Последние несколько дней я агрессивно толкал в неё свою руку, а иногда и её руку. Вполне понятно, что она начала болеть. Понятно, но очень неприятно. Я замер на мгновение, мой хуй висел в нескольких сантиметрах от маминой пиздёнки. Мне было интересно, что она сделает, если я просто засуну в неё весь свой хуй и начну ебать её здесь, над кухонной раковиной. Я знал, что я сделал бы. Я бы продержался около десяти секунд, а потом кончил бы как фонтан. Выдержу ли я эти десять секунд, мне было менее понятно. Мама ясно дала понять, что хочет, чтобы я кончил, и так же ясно, что она не хочет, чтобы мы действительно занимались сексом. Она вздохнула, очевидно, не видя решения нашей проблемы.

— Не мог бы ты попробовать подрочить, но не в мою пиздёнку? — спросила она.

— Мы уже пробовали, мам, помнишь? — сказал я. — Это не сработало.

— О да, — сказала она. — А что если… нет.

— Что, мам?

Мама, казалось, на мгновение пришла в себя, а затем завершила своё предложение.

— Что если ты будешь тереться об меня, но не в моё влагалище. Тогда, когда ты будешь кончать, ты сможешь ввести его внутрь. Я имею в виду, если твой хуй уже будет рядом.

Я сглотнул, не совсем понимая, к чему клонит мама.

— Так ты хочешь, чтобы я…?

— Ради всего святого, — сказала мама шёпотом. Но не настолько тихо, чтобы я этого не услышал. Затем, более громко, она сказала: Потри его о мою задницу, Стивен.

— Сейчас, — сказал я, с тоской глядя на задницу, о которой шла речь. Я всё ещё не был уверен, что она хочет, чтобы я сделал. Я решил рискнуть вольно интерпретировать её просьбу и просунул свой хуй в щель между её ягодицами.

— Вот так? — спросил я, покачивая бёдрами вперёд-назад.

— Да, конечно, — ответила она, не слишком уверенно. Я отпустил хуй и потянулся к её заднице, раздвигая ягодицы настолько, чтобы мой хуй мог расположиться внизу, так что, когда я отпустил её, ягодицы вернулись на место, а мой хуй оказался зажат между ними. Я видел, что мама не была уверена в таком развитии событий, поэтому решил поторопиться, пока она не передумала. Положив руки ей на бёдра, я начал двигаться вперёд.

Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что это было приятно на совершенно новом уровне. То, что мы делали до этого, было потрясающе, но я понимал, что это была, по сути, обычная дрочка, с дразнящим проникновением в мамину пиздёнку при кульминации. Сейчас это было нечто гораздо более сексуальное. Я активно работал с маминой жопой, и это было невероятное ощущение. По крайней мере, для меня. Моя мама была гораздо менее активна, чем в предыдущих случаях, и я понял, что если у неё нет какой-то секретной эрогенной зоны, спрятанной в её заднице, то она не получает от этого никакого удовольствия. Это могло бы беспокоить меня, если бы я не был в нескольких секундах от собственного оргазма.

— Скоро! — всхрюкнул я, информируя маму и толкаясь бёдрами вперёд к ней. На самом деле мой оргазм наступил более чем скоро. Прежде чем я понял, что происходит, волна удовольствия пронеслась через меня, и из конца моего хуя вылетела струя спермы, пролетев по красивой параболической дуге над маминой спиной и упав ей в волосы.

— Чёрт, — прошептал я, отпрянув назад, когда ещё больше спермы полетело вперёд и приземлилось на мамину задницу. Не будучи уверенным, сколько это ещё продлится, я вогнал свой хуй в мамину пиздёнку и держал его там, содрогаясь от оргазма. После того, как я оказался внутри мамы, выделилось лишь немного спермы, что означало, что большинство моих сперматозоидов находились в местах, которые вряд ли могли привести к встрече с одной из маминых яйцеклеток.

— Тебе стоит поработать над своим таймингом, — резко сказала мама, когда я вытащил свой хуй из неё. Она потянулась вниз и натянула пижамные штаны, прежде чем продолжить мытье посуды. Я был удивлен, что она выпрямилась так скоро после того, как я кончил в неё, рискуя, что мой драгоценный дар снова вытечет наружу. Но она, вероятно, поняла, что то, что я ей дал, не будет иметь большого значения в великой картине мироздания.

— Я знаю, извини за это, — ответил я.

Мама только пожала плечами.

— Ничего страшного, сладкий мой. Ты, наверное, захочешь немного помыться.

Во время нашего сеанса я изрядно вспотел, не говоря уже об обычном количестве жидкостей, покрывавших мою промежность.

— Хорошо, — сказал я и направился наверх, чтобы быстро принять душ. Остаток вечера мы оба провели дружно сидя перед телевизором. В этом не было ничего неловкого, но я не мог избавиться от ощущения, что не справился со своей задачей. В следующий раз я сделаю это лучше, решил я.

* * * * *

Во сне я ехал на машине, не знаю куда. На обочине дороги стояла горилла с поднятым большим пальцем, напрашиваясь в попутчики. Я проигнорировал её. Она показала мне средний палец. Ехать было долго, и я пожалел, что мне пришлось ехать одному.

Мой сон сменился, как это часто бывает, и я ехал в машине не один, а с Кэсси на заднем сиденье. Мы страстно целовались — сцена, которая всплыла прямо из моей памяти. В моей памяти поцелуи приводили к довольно неистовым ласкам, или даже к тому, что мой язык писал любовные стихи на её клиторе. В моём сне были другие мысли, и он снова перешёл от поцелуя к тому, как я вонзаюсь в её пиздёнку сзади. Машина в моём сне услужливо увеличилась в размерах, чтобы сделать это более возможным. Это была не единственная вещь, которая увеличилась. Я провел руками по заднице Кэсси, которая превратилась из того, что можно вежливо назвать маленькой, в жопу, за которую можно умереть. И снова я понял, что во сне Кэсси каким-то образом обрела задницу моей мамы. А потом Кэсси застонала «Я сейчас кончу», и голос больше не принадлежал моей бывшей подружке, как и задница. Я ебал свою маму, осознал я, делая толчок.

Этот толчок перенесся из моего сна в реальный мир и разбудил меня. Какое-то время я лежал в замешательстве. Но очень давящее ощущение под одеялом быстро разбудило меня. Мой хуй был твёрдым, оргазм был так близок, что я удивился, как я ещё не кончил. Я неподвижно застыл, уверенный, что даже этого будет недостаточно, чтобы остановить приближающееся извержение. Если бы сейчас бабочка захлопала крыльями в Канзасе, я был уверен, что в Токио пронесётся торнадо, а в моей постели будет огромный липкий бардак. Я слышал, как тикают часы на стене напротив, и начал считать секунды, отчасти для того, чтобы меня случайно не посетила сексуальная мысль и я не кончил, а отчасти просто чтобы узнать, сколько времени потребуется моему хую, чтобы успокоиться.

Я перевалил за три сотни, прежде чем почувствовал, что могу безопасно двигаться. Я немедленно сбросил с себя одеяло и выскользнул из боксеров, беспокоясь о том, что они смогут стимулировать меня, просто прикасаясь ко мне.

Это было смешно, правда. Мне было восемнадцать, и за последние четыре дня я кончил восемь раз. Я не должен был видеть влажные сны. Это была какая-то больная шутка, которую сыграли со мной мои яйца. Это также было проблемой. Непосредственная угроза оргазма миновала, но мой хуй оставался всё таким же вставшим. Если бы я сейчас заснул, то проснулся бы в луже собственной спермы. Но я не мог просто подрочить — маме нужна была вся моя сперма, которую она могла получить. Особенно после фиаско с моим последним выступлением. Тогда я вспомнил, что она сказала накануне. О том, что я могу кончать в неё, когда захочу, ночью или днём. Правда, она также сказала, что мы должны придерживаться двух сеансов в день, но цифровые часы у моей кровати показывали, что сейчас уже два часа ночи, так что технически сейчас уже было завтра.

Возможно, моя логика и была шаткой, но на этот раз я действительно должен винить в этом то, насколько я был возбуждён. Я выскользнул из постели голым и выбрался из своей комнаты, прошёл по коридору и тихо открыл дверь маминой спальни. При выключенном свете мне пришлось всё делать по памяти. К счастью, я хорошо знал план дома после восемнадцати лет жизни в нём.

Я скованной походкой подошёл к маминой кровати и замер на секунду. В тишине я услышал ровное мамино дыхание — она спала. Конечно, она спала, ведь была середина ночи.

Я потянулся вниз и нащупал одеяло, затем скользнул на кровать. Мама издала небольшой звук, но, похоже, не проснулась, поэтому я маневрировал по кровати, под одеялом, пока мои исследующие пальцы не коснулись её.

— Мама? — мягко сказал я.

— Ммм, Стивен? — ответила она, её голос был сонным и низким. — Уже утро?

— Ну, в некотором смысле, — сказал я. Я знал, что хожу по тонкому льду, но я чувствовал, что кончить в маму было главным приоритетом, а придерживаться её концепции «два раза в день» было скорее руководством к действию.

— Хорошо, — сказала она. А потом ничего. Я решил считать это разрешением и потянулся вниз, пока не нащупал пояс её пижамы. Мама лежала на боку, но она слегка приподняла бёдра, когда я потянул, помогая мне снять пижаму, и даже лениво пошевелила ногами, чтобы отбросить их, когда они оказались ниже колен. Затем я вернулся руками к её талии, но по пути немного отвлекся на её задницу. Даже в кромешной тьме её жопа была для меня удивительной вещью. Я гладил её рукой, чувствуя, какая она мягкая, какой необыкновенный изгиб. Я мог бы лежать там всю ночь, просто поглаживая её. У мамы были другие идеи.

Она издала низкое ворчание, больше похожее на похоть, чем на раздражение, но когда она сказала «Без глупостей», в нём определенно прозвучало раздражение. Она потянулась к себе сзади, я подумал, для того, чтобы убрать мою руку с её задницы. Вместо этого она шарила вокруг, пока не нашла мой хуй, и издала благодарный звук по поводу того, какой он уже твёрдый. Затем она подалась назад ко мне, пока мы не оказались лёжа «ложечкой», убедившись, что выровняла мой хуй вдоль расселины задницы. Затем она отпустила мой хуй и взяла мою руку, передвинув её так, чтобы я держал её за талию, и, наконец, слегка покачала задницей вверх-вниз.

Если это был её способ подать сигнал, что я должен начать, то ей не нужно было просить дважды. Я немедленно начал двигаться вверх, её ягодицы изумительно обхватывали мой хуй. Мое возбуждение уже было в полном разгаре, и из моего хуя начала сочиться предсперма, делая ощущения ещё более восхитительными и позволяя моему хую скользить всё выше и ниже по маминой жопе с каждым толчком.

Эротизм того, что я делаю всё это, будучи практически слепым, не пропал для меня даром, и я испытал внезапное чувство вины за то, что, как и в случае с нашей сессией на кухне ранее, мама, предположительно, не получила от этого так много.

Имея в голове лишь полупродуманный, вдохновлённый возбуждением план, я начал следить за тем, чтобы мои толчки в мамину задницу с каждым проходом направлялись немного ниже. Вскоре, при завершении каждого толчка, я начал чувствовать своей залупой очертания маминого сфинктера. Мама неловко отодвинулась, возможно, опасаясь, что я случайно начну ебать её в жопу. Но это не входило в мои планы.

После нескольких толчков я ещё немного отступил назад при одном из возвратных движений. Когда я снова толкнулся вперёд, мой хуй пошёл по пути наименьшего сопротивления и вместо того, чтобы скользить по маминой заднице, направился прямо ей между ног. Мама вздохнула и потянулась вниз, возможно, планируя снова переместить мой хуй назад. Но он был твёрдым и полностью вставшим, и когда я возобновил движение, то почувствовал, как мой хуй трется о мамин клитор при каждом проходе. Она начала издавать задыхающиеся стоны и, похоже, решила, что лучше не передвигать его.

Через несколько минут мама начала слегка двигать бёдрами, вероятно, пытаясь максимизировать свою стимуляцию. Хотя эта новая позиция явно делала это для мамы, я должен был признать, что скольжение моего хуя по входу в мамину пиздёнку не было для меня таким стимулирующим, каким была её уютная щель в заднице. Я был далёк от того, чтобы стать мягким, но и оргазм, похоже, не приближался. Я застрял в очень приятном сексуальном лимбо.

Не зная, что ещё делать, я решил применить ту же тактику, что и несколько дней назад. В темноте я не знал, во что одета мама выше пояса. Мне показалось, что это не один из её джемперов, так что, возможно, это была верхняя половина одного из тех пижамных комплектов, которые она любила. Что бы это ни было, я убрал руку с талии, куда она её положила, и быстро просунул её под топ, пока не добрался до её грудей. Я бесцеремонно схватил одну из них и начал сжимать её между пальцами.

Мама издала удивлённый возглас и начала сильнее прижиматься ко мне бёдрами, а затем схватила мою руку через материал её топа и сжала её ещё сильнее, чем я сжимал её грудь.

Это было восхитительное ощущение, и я подумал, что наконец-то кончу. И тут мама перестала двигаться и отстранилась.

— Что…? — успел сказать я, когда мамина сиська выдернулась из моей руки и мой хуй выпал у неё между ног. Но мама не решила остановиться. Вместо этого она перевернулась лицом ко мне и потянулась вниз, чтобы схватить мой хуй, неловко запихивая его обратно между ног, чтобы он скользил по её пиздёнке.

— Выеби меня, — прошептала она, больше для себя, чем для меня. Я уже знал достаточно, чтобы понять, что это была её игра в грязные словечки, вызванная похотью, а не явная просьба, но, черт возьми, когда я услышал это, мой хуй невольно дёрнулся.

Я начал двигаться как одержимый, основание моего хуя скользило по маминому клитору, заставляя её задыхаться, стонать и тянуться ко мне, чтобы вцепиться в мою спину. Я тоже потянулся и схватил маму за задницу. Я сжимал её и тянул, используя её, чтобы притянуть маму к себе, используя её, чтобы возбудить себя. Всё это было слишком хорошо, чтобы продолжаться без того, чтобы я кончил.

— Мама, — сумел прохрипеть я. — Кончаю… эээхх…

Это были не совсем стихи, и я даже не был уверен, что мама меня услышала, так как она не переставала тереться об меня.

Мама взвизгнула, а я всхрюкнул от вожделения, когда наступил мой оргазм. Затем она издала не очень материнский крик «Блядь!» и перекатилась на спину, потянув меня за собой, когда сперма уже начала выплёскиваться из моего хуя. Её бёдра заходили ходуном, она двигалась и извивалась подо мной, и сжимала мой хуй внутри своей пиздёнки так, что я бы кончил через несколько секунд, если бы уже не кончил. Она издала ещё несколько звуков, которые могли быть словами, а могли быть и бессмысленными, а затем наступил её оргазм.

Если я думал, что мой оргазм был приятным, то мамин оргазм явно посрамил меня. Я чувствовал, как все её тело дрожит подо мной. Она задыхалась, а её пальцы впивались в мою спину, словно я был нужен ей, чтобы выжить. Без предупреждения она схватила мою голову в темноте и притянула её к себе, неистово целуя меня в губы. Я поцеловал в ответ почти инстинктивно, а затем открыл рот от удивления. Мама, похоже, восприняла это неправильно и засунула свой язык мне в рот, борясь с моим собственным, даже когда из её горла вырвались новые хныканья.

Поцелуй длился всего несколько секунд, а затем мама откинула голову на кровать, тяжело дыша. По её телу всё ещё проходила мелкая дрожь, пока её оргазм медленно угасал. Мой собственный оргазм закончился где-то во время поцелуя, но, двинув бёдрами, я почувствовал, как из моего хуя вытекает ещё одна струйка спермы.

— Ого! — произнёс я, когда у меня получилось настолько восстановить дыхание, чтобы хоть что-то сказать. Я услышал, как мама тихо хихикнула.

— Вот это да, — сказала она. — Извини, я немного увлеклась в конце.

— Да ничего страшного, — ответил я.

Должен признаться, я начал чувствовать себя немного неловко, когда мой оргазм наступил и прошёл. Это было намного эротичнее, чем наши предыдущие занятия. Теперь я понимал, почему мама хотела избежать сексуального оттенка во всей этой истории. И этот поцелуй! Я чувствовал себя виноватым, но меня немного напугала мысль о поцелуе с мамой. При включенном свете я бы предпочёл остаться один на один с той гориллой из моих снов, чем целоваться с мамой. Только анонимность, которую обеспечивала темнота, позволила мне это сделать.

Пока я думал об этом, мама потянулась к прикроватной тумбочке, чтобы повернуть цифровые часы в нашу сторону. Мой хуй выскользнул из маминой пиздёнки, когда она это сделала, и я переместился на кровати, пока не нащупал край, затем сел на него.

— Ха! — сказала мама. — Три тридцать. Я думала, ты сказал, что уже утро.

Я подозревал, что она смотрит на меня косо, но, к счастью, при выключенном свете я не мог видеть, как она это делает, а она, предположительно, не догадалась о истинной цели моего ночного визита.

— Я сказал «в некотором смысле», — напомнил я ей.

— Ага, — сказала она. — Тогда, я полагаю, ты не захочешь другого сеанса до завтрашнего вечера? Извини, я имею в виду сегодняшнего вечера.

Я пробормотал что-то невразумительное, прежде чем понял, что мама почти наверняка просто подначивает меня. Тогда она решила меня отпустить.

— Спокойной ночи, Стивен, — сказала она. — Спасибо за сперму.

Я улыбнулся в темноте.

— Спокойной ночи, мам. Спасибо, что ты есть.

Тем же маршрутом, каким пришёл, я вернулся по коридору в свою комнату и рухнул в кровать, заснув раньше, чем успел это осознать.

Возможно, мама не совсем серьёзно сказала мне, что наша встреча посреди ночи станет утренним сеансом следующего дня, но, как оказалось, именно так оно и было.

Мы оба проснулись поздно после наших ночных занятий, и у обоих был длинный список дел, которые нужно было сделать. Я согласился помочь своей подруге Клэр перевезти кое-какие вещи в дом её парня на другом конце города. Ни у кого из них не было машины, и она хотела вывезти свои самые ценные вещи из родительского дома до отъезда в колледж. Я думаю, она волновалась, что её мама и папа продадут их, или что-то в этом роде. Поскольку у меня была самая большая машина среди всех её друзей, оставшихся в городе, я согласился помочь. Когда я предложил ей помощь несколькими неделями ранее, это казалось неплохой идеей, но теперь я обнаружил, что меня слегка раздражает коллекция кукольных домиков Клэр. Я мог бы быть дома, выплёскивая очередную порцию спермы в жаждущую мамину пиздёнку. Вместо этого я протаскивал огромный, не по размеру, кукольный дом через входную дверь парня Клэр. Он тоже выглядел очень расстроенным. Очевидно, Клэр и её парень по-разному понимали, что такое «несколько мелких предметов». К тому времени, когда мы все сели в тот вечер за пиццу, дом бедного парня выглядел так, будто в нём было больше вещей Клэр, чем его собственных. Я подозревал, что в рождественские праздники я буду помогать Клэр вывозить все эти вещи после трагического расставания.

Когда я вернулся домой, было уже темно. Получив столько сексуального напряжения за последние несколько дней, я подумал, что моё тело оценит утренний отдых. Но на самом деле я был возбуждён как никогда. Я весь дрожал, когда отпирал входную дверь дома и заходил внутрь. Я собирался найти маму, где бы она ни была в доме, чем бы она ни занималась, и я собирался наполнить её на том месте, где найду.

Мамы в доме не было. Я осмотрел все комнаты. Затем я проверил их снова. Либо она устроила импровизированную игру в прятки, не предупредив меня, либо мамы не было дома.

Понятно, что мама не была пленницей в собственном доме, но было необычно, что её не было дома. Я пошёл на кухню и посмотрел на календарь. На нём ничего не было отмечено, но сегодня была среда. Мама обычно ездила за продуктами по средам, так как в середине недели в магазинах было спокойнее, а работа из дома позволяла не ждать выходных. Тем не менее, обычно она делала это в начале дня.

Я начал расхаживать по дому, сексуальное напряжение только нарастало. Это было глупо, я знаю, но мне казалось, что мама дразнит меня. Я только начал подумывать о том, чтобы пойти в свою комнату и заняться собой, когда услышал, как снаружи подъехала машина. Несколько мгновений спустя моя мама вошла через парадную дверь и заметила меня.

— О, привет, Стивен, — сказала она, как можно более невинно. — Я рада, что ты здесь. Я немного закрутилась с работой и допоздна не успела съездить в магазин. Не мог бы ты взять фонарик и помочь мне занести покупки?

Я кивнул, стараясь не выглядеть таким хищным, каким я себя чувствовал. Я не мог не заметить, что, хотя мама была одета в один из своих обычных безразмерных джемперов, снизу на ней была юбка. В глубине души я, конечно, знал, что если бы открыл её шкаф, то там не было бы набора одинаковых джемперов и одинаковых пар джинсов, но было немного странно видеть её без того, что было для неё почти повседневной формой. Правда, юбка спускалась до щиколоток и была слишком широкой, но было приятно видеть её в чём-то другом.

— Конечно, мам, — сказал я и взял на кухне фонарик. Думаю, мне стоит объяснить, что мы жили на окраине не очень большого города. Мы ни в коем случае не находились в сельской местности, но дома на нашей улице не стояли впритык друг к другу. Дома были построены по обе стороны улицы так, что ни один из них не находился прямо напротив другого. Таким образом, наши соседи находились на расстоянии более чем в ширину дома от нас. Более того, так далеко от центра города никто из застройщиков или властей не удосужился установить уличное освещение. Единственным источником освещения были звёзды, луна и свет, льющийся из окон других домов. Отсюда и необходимость в фонарике, когда нужно было забрать продукты из багажника маминой машины.

Мы вышли вместе, я с фонариком, а мама подняла заднюю дверь своего универсала. Там был недельный запас продуктов, и, как мы ни старались, мы не смогли справиться со всем за раз, оставив большую коробку с десятком упаковок сока в багажнике. Перенеся первый груз на кухню, мы вернулись к машине. Мама наклонилась, чтобы взять сок, но он оказался в дальнем конце багажника, который был почти достаточно длинным, чтобы в нём можно было удобно спать. Ей пришлось сильно наклониться вперёд, чтобы дотянуться до сока. От этого её задница ещё больше выпятилась, покачиваясь из стороны в сторону, когда мама тянулась. Её юбка не была облегающей, но даже она не смогла сделать столько, чтобы сдержать её потрясающий зад, и я стоял, заворожённый этим зрелищем.

Внутри меня что-то щёлкнуло. Я больше не мог этого выносить. На меня обрушилось такое желание, какого я никогда не испытывал. Я бросился вперёд и обхватил руками мамину талию, уронив при этом в багажник фонарик, свет которого погас.

— Стивен! — пискнула мама, когда я начал тереть свой болезненно твёрдый хуй об её задницу. Даже через мои трусы, брюки, юбку и — как я предполагал — мамины трусики, ощущения были потрясающими.

— Что ты делаешь? — спросила она, тихо и с нервозностью в голосе. Поскольку ответ на этот вопрос был очевиден, я думаю, она решила сменить тему. — Нас кто-нибудь увидит! — прошептала она.

— Нет, не увидит, — сказал я. Я звучал уверенно, но, на самом деле, я понятия не имел, увидит нас кто-нибудь или нет. В тот момент мы могли находиться в центре Таймс-сквер, и я бы поклялся, что это так. В свою защиту скажу, что на улице было очень темно. Облака закрывали большинство звёзд, а новая луна стояла низко. Лампы, которые мы оставили включенными в гостиной, отбрасывали прямоугольник тусклого света на дорогу, но машина была припаркована с другой стороны дома, поэтому почти ничего из этого света не достигало нас. Чёрт, я вжался в маму и едва мог видеть, что мы делаем.

— Ты нужна мне, мам, — сказал я, слегка отстраняясь, чтобы расстегнуть брюки, а затем стянуть их и трусы-боксеры.

Мама застонала, когда мой обнажённый хуй снова уперся в её жопу. Позже я понял, что впервые признал, что стал так же зависим от этого, как и мама. Мы оба знали, что другой получает удовольствие от наших занятий. То есть, весь смысл был до сих пор в том, чтобы я кончил, а мамин оргазм был, я полагаю, дополнительным бонусом для неё. Но мы начали всё это как некую клиническую процедуру. Если бы мама могла просто нажать на кнопку, чтобы я кончил, она бы заставила меня вставить хуй в неё, нажать на кнопку, а потом вынуть хуй. Мы оба могли бы читать журнал, пока это происходило. Где-то по пути всё приняло сексуальный характер. Оглядываясь назад, это не удивительно.

Мама не ответила словами, но она начала прижиматься ко мне, когда я прижимался к ней. Я отпустил её тело, и она наклонилась вперёд, упираясь животом в багажник автомобиля, в то время как её ноги оставались на земле. Я схватил её за бёдра и начал сильно тереться об её задницу. Учитывая состояние, в котором я находился, я не знал, как долго я продержусь, и я не хотел снова кончить ей на спину. Мне пришлось отстраниться, но я смог прекратить натирать хуй об маму, а затем потянулся вниз, пока не нащупал подол её юбки. Он оказался на удивление лёгким, и я потянул его вверх, через мамину задницу, задрав его на её поясницу. Затем я воспользовался возможностью провести руками по маминой жопе. В кои-то веки на ней были трусики, но они не были похожи на огромные уродливые трусы, которые она надела на нашу первую сессию пять дней назад. Они больше походили на бикини, прикрывая гораздо меньшую часть её задницы. Когда моя рука двигалась вниз по изгибу её ягодиц, мой большой палец слегка отклонился, почти касаясь ткани над её пиздёнкой. Возможно, из-за размера её задницы трусы не так плотно облегали её пиздёнку, как ягодицы, и ткань там лежала гораздо свободнее. Я не стал об этом думать, так как в тот момент, когда мой палец приблизился к её пизде, мама дёрнулась подо мной, и я вспомнил о правилах.

Я схватил свой хуй и вернул его к маминой жопе, сделав толчок, как только оказался на месте. Контраст между шёлковистой гладкой кожей мамы в нижней части моих толчков и гладкой тканью в верхней части был невероятным. Я отпустил мамины бёдра и взял по одной маминой ягодице в каждую руку, а затем большими пальцами стал проталкивать свой хуй во время толчка глубже в мамину щель между булками. Я никогда не испытывал ничего подобного и легко мог бы продолжать до тех пор, пока не кончил бы, но у мамы была другая идея.

— Пизденка, — тихо простонала она. Я тоже понял, что нам действительно нужно вести себя тихо. Надеюсь, никто не мог видеть, что мы делаем в мамином багажнике, но если кто-то прошёл бы мимо, он мог легко нас услышать. К счастью, у маминого универсала была ужасно жёсткая подвеска. Это всегда нервировало меня в дальних поездках. Сегодня я молча молился богу мелких автомобильных неприятностей.

— Об мою пизденку, — снова пробормотала она, и я понял, что она хочет такого же обращения, как и прошлой ночью.

Я вытащил свой хуй из щели маминой жопы и положил его вдоль маминой пиздёнки. Её трусики были уже довольно мокрыми, а моя предсперма превратила их промежность в скользкое месиво. Я наклонился вперёд, к заднему сиденью универсала, опираясь предплечьями на маму, и начал тереться хуем.

При некоторых толчках мой хуй плавно скользил по мокрым маминым трусикам, при других залупа застревала в них и почти болезненно толкалась в мамин клитор. Но все толчки были потрясающими, и, судя по маминому хныканью, она была того же мнения.

— Повернуться, — сказала мама после нескольких минут такого обращения. — Развернуться.

Я догадался, что она сказала, что хочет повернуться, а не что она хочет, чтобы я повернулся. Было бы немного странно, если бы она только сейчас смутилась и захотела, чтобы я отвернулся. Во-первых, было слишком темно, чтобы видеть, а во-вторых, было бы чертовски трудно кончить в неё, если бы я стоял лицом в противоположную от неё сторону.

Я отстранился и слез с мамы, и она, карабкаясь, перевернулась на спину, немного продвинувшись в универсал, чтобы её ноги имели опору, а не свисали из задней части машины. Как только мне показалось, что она закончила, я залез в багажник вместе с ней, двигаясь вперёд своим хуем, пока не почувствовал, что он снова находится рядом с маминой пиздёнкой. Затем я опустился, чтобы лечь на маму сверху, и снова начал толкаться в её.

— О боже, да, — простонала мама, громче, чем я считал разумным. Но учитывая понимание мною того, что я сам хрипел и всхрюкивал, я не мог ничего ей сказать. Я сильнее надавил на её пиздёнку, а затем вскрикнул от боли и удивления, когда кончик моего хуя соскользнул и ткнулся в поверхность багажника. Это было скорее неожиданно, чем больно, и от испуга я сделал то, чего, возможно, не должен был делать.

До этого момента мои толчки были направлены вверх-вниз, позволяя хую скользить по маминой пиздёнке и дразнить её клитор. Когда я ударился залупой, я от испуга дёрнулся не вверх, а назад. Как я уже сказал, на самом деле было не так уж и больно, поэтому я не успел пропустить ни одного толчка, как снова вошёл в неё, только теперь я входил не вниз, а вперёд. Вперед, прямо в мамину пиздёнку.

— О боже! — произнесли мы оба одновременно. Около пяти сантиметров моего хуя было погружено в мамину пиздёнку. Мой толчок вперёд мог бы легко погрузить его целиком, но на маме всё ещё были трусики, и они поймали мой хуй, когда он двигался вперёд, остановив его, как только ткань до предела натянулась. Думаю, мы оба в тот же момент поняли, что пока мамино белье не сползёт в сторону или не растворится от жидкостей, я смогу ебать её сколько душе угодно, не проникая в неё намного глубже, чем это было, когда я ебал свою руку. Конечно, и боковое соскальзывание, и распад от жидкостей были возможны, даже вероятны, но в тот момент, я думаю, это никого из нас не волновало.

— Не останавливайся, — тихо захныкала мама. Я не собирался этого делать и опустился обратно на неё, когда начал вбивать свой хуй в маму. Ощущение ткани на моей залупе было немного странным, и к нему нужно было привыкнуть. Но само плотское ощущение того, что я ебу кого-то, пусть даже всего на несколько сантиметров, было потрясающим. Мама тоже так думала, судя по тому, как она начала почти неслышно, но непрерывно, шептать: Еби меня, Стивен, еби меня, Стивен, еби меня, Стивен…

Перенеся вес на правую руку, я потянулся левой, чтобы ухватиться за мамину грудь через её джемпер. Я чувствовал, как она скользит вверх-вниз по её груди в такт моим толчкам, и ущипнул там, где, как мне показалось, мог быть сосок. Видимо, я сделал что-то правильно, так как мама издала ещё более громкий стон.

— Мама, тебе нужно быть потише, — сказал я. Не знаю, почему я беспокоился о мамином голосе, когда непристойные хлюпающие звуки, издаваемые моим хуем, вбиваемым в её пиздёнку, можно было услышать с другой стороны улицы.

Мама тоже, очевидно, нашла моё заявление более забавным, чем что-либо другое. В почти несуществующем свете мне показалось, что я увидел оскал зубов, и догадался, что мама ухмыляется мне.

— Кончи… меня… — сказала она между очередными толчками, а затем начала похотливо стонать, каждый раз громче предыдущего.

Я очень не хотел, чтобы меня застали за еблей мамы на заднем сиденье её машины. Я слишком хорошо понимал, что «это были всего лишь несколько сантиметров, её трусики не дали мне войти до конца!» — это не совсем то оправдание, которое общество выслушает, а потом кивнёт и скажет «Хммм, хорошо, наверное, ты прав». Захваченный моментом, я заткнул ей рот единственным способом, который смог в этот момент придумать: я опустил голову и поцеловал её.

Мама, должно быть, знала, что это произойдет, так как она застонала в мой рот, но остановила крещендо своего стона, она также обвила свою левую руку вокруг моей шеи, притягивая моё лицо к своему, когда мы начали целоваться. Я почувствовал, как её правая рука змеится вниз по телу, и подумал, что она собирается стимулировать мой хуй к оргазму. Однако это был не мой оргазм, так как её пальцы остановились, когда достигли её клитора, и начали неистово теребить его. Учитывая то, что я делал, это означало, что мой хуй был вовлечён в это действие, её пальцы непрерывно обхватывали его, когда я снова и снова просовывал его в её пиздёнку.

Это было почти соревнование между нами, кто кончит первым. В конце концов я опередил маму и откинул голову назад, чувствуя, как напрягся мой хуй.

— Я сейчас… — успел сказать я, прежде чем временно потерял способность строить связные предложения. Мама, должно быть, мысленно восполнила пробел, и она воспользовалась рукой на своём клиторе, чтобы оттянуть трусики в сторону, когда я отпрянул в последний раз. Я толкнулся вперёд, на этот раз без всякой ткани, сдерживающей меня, и кончил внутрь мамы. Поток спермы хлынул из меня. Я снова прижался губами к маминым, когда кончал, якобы для того, чтобы заглушить свои стоны. Это не помешало тому, что мне было чертовски приятно целоваться, когда я кончал в неё.

Отойдя от оргазмического кайфа, я приподнялся на руках. Я уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но мама шикнула на меня и сказала: Подожди.

Я почувствовал, как её рука вернулась к клитору и снова начала его тереть. Видимо, она действительно была близка к этому, так как продержалась всего полминуты, прежде чем начала извиваться подо мной и громко стонать. Ощущения её пизды на моём хуе были невероятными, несмотря на то, что я только что кончил, и звуки беспокоили меня больше, чем я думал. Настолько, что я наклонился и поцеловал маму снова, до тех пор, пока она не перестала быть такой шумной.

Сделав это, я отступил от багажника и натянул штаны, ненадолго ощутив прохладный воздух на своей потной коже. Мама подождала ещё минуту, затем тоже вылезла. Она что-то сунула мне в руки, и я чуть не упал от неожиданной тяжести.

— Я купила сок, — сказала она, затем включила фонарик, который держала в другой руке, и заперла машину. Я только улыбнулся про себя и направился обратно в дом, готовый помочь маме убрать продукты и лечь спать, как обычные мать и сын.

* * * * *

На следующее утро я проснулся чуть позже восьми. Мама не заходила ко мне в комнату, и я услышал, что внизу на кухне кто-то есть, так что я догадался, что сегодня мы первым делом завтракаем. Это меня вполне устраивало, так как мой желудок голодно урчал. Я ничего не ел после нескольких кусочков пиццы предыдущим вечером. И с тех пор я сделал довольно много физических упражнений, подумал я, и мой хуй проснулся при воспоминании об этом.

Я спустился вниз в одних трусах, полагая, что мама не будет возражать, и это сэкономит время. Мама, должно быть, подумала о том же, поскольку, когда я вошёл на кухню, она стояла у плиты в джемпере, чёрных трусиках-бикини и на ней не было больше ничего.

Она оглянулась через плечо, когда я вошёл.

— Привет, милый, — сказала она и улыбнулась мне, потом посмотрела вниз на палатку в моих трусах, и её улыбка расширилась.

Я чувствовал себя странно. Мамино лицо не изменилось с тех пор, как мы начали наши «встречи». Она не стала для меня красивее, и мысль о том, чтобы поцеловать её при свете холодного дня, всё ещё наполняла меня ужасом. Но её лицо теперь, казалось, вызывало во мне почти рефлекс Павлова. За последние несколько дней я так много кончал в эту женщину, что начал возбуждаться в её присутствии, даже когда видел её лицо. То, как выглядела её задница в нижнем белье, которое было на ней сейчас надето, конечно, не мешало этому.

— Доброе утро, мам, — сказал я, и она вернулась к тому, чем занималась. По запаху я догадался, что на завтрак будет бекон. Я на мгновение задержался в дверях, любуясь её идеальной жопой, затем взял сок из холодильника и налил нам по стакану.

Еда вскоре была готова, и мы сели за стол, лицом друг к другу. Мы ели в дружеском молчании, изредка застенчиво улыбаясь друг другу. Меня это молчание не очень беспокоило, так как за завтраком нам часто не о чем было говорить.

Вскоре мы оба убрали свои тарелки и осушили стаканы. Обычно в этот момент один из нас относил всё в раковину и мыл посуду. Но этим утром мы оба просто сидели, как будто ожидая чего-то.

Я видел, что на щеках мамы появился лёгкий розовый румянец, и казалось, что она стала дышать глубже. Что касается меня, то мой хуй так и не опустился во время завтрака и теперь покачивался в моих боксерах в такт биению сердца.

— Итак, — сказала мама, глядя на меня.

— Итак, — ответил я, отведя взгляд в сторону.

Мгновение растянулось на бесконечные секунды. Затем, словно следуя какому-то безмолвному сигналу, мы оба вскочили на ноги. Мама отпихнула стоящую на столе посуду в сторону, чуть не отправив при этом свою тарелку на пол. Затем она перегнулась через стол, положив на него голову и раскинув руки. Я, со своей стороны, бросился вокруг стола к ней. Еще до того, как я добрался до неё, она дёргала ногами, нетерпеливо подпрыгивая задницей вверх-вниз.

— Войди в меня! — скулила мама. — Войди в меня, Стивен!

Я чуть не упал от спешки, когда пытался бежать вокруг стола и одновременно стягивать с себя боксеры. В конце концов, мне это удалось, и боксеры были отброшены в угол кухни. Не дожидаясь, я схватил свой хуй, нацелил его туда, где под трусиками была мамина пиздёнка, и толкнул вперёд.

Мы оба были готовы к тому ощущению, когда мой хуй скользнет на несколько сантиметров в мамину ждущую пиздёнку, и мы оба застонали от разочарования, когда этого совершенно не произошло. Вместо того, чтобы скользнуть внутрь, сдерживаемый её нижним бельем, мой хуй пошёл в обход и толкнулся вниз, к маминому клитору. Я отпрянул назад и снова толкнулся вперёд, с тем же эффектом. Это было приятно, и мама, вероятно, оценила, что мой хуй трётся о её клитор, но это было не то, чего мы добивались. Мама, конечно, хотела большего, как она ясно дала понять.

— Блядь! — крикнула она. — Выеби меня, блядь!

Она ударила кулаком по столу, чтобы подчеркнуть это, так, что тарелки зазвенели. Я уставился на её прикрытую трусиками пиздёнку, пытаясь понять, почему это не работает так же хорошо, как в предыдущий вечер. К счастью для нас обоих, я заметил проблему почти сразу. После всех прелюдий предыдущей ночи мамины трусики были абсолютно мокрыми. Они ничего не делали, чтобы остановить мой хуй, входящий в неё в таком состоянии, и остановили меня только тогда, когда весь материал натянулся. Сейчас, глядя вниз, я видел всё расширяющееся влажное пятно на маминых трусах, в которые вытекала её пиздёнка, но по сравнению с прошлой ночью её трусики были практически сухими.

Если бы я задумался на несколько секунд, я мог бы придумать любое количество решений этой проблемы, некоторые из которых могли бы даже сработать. Но я стал об этом раздумывать. Мне нужно было намочить мамино белье, и я знал, как это сделать. Я просунул палец прямо в мамину пиздёнку через трусы, а затем добавил второй для надёжности. Мама издала придушенный визг, когда я быстро завращал пальцами внутри неё, пропитывая трусики её соками. Мне потребовалось всего несколько секунд, чтобы удовлетвориться результатом, после чего я вытащил пальцы обратно. Мама подалась бёдрами назад, как бы пытаясь поймать мои пальцы. Но у меня были большие планы, и я встретил её толчок назад, толкнув свой хуй вперёд и прижав его к её пиздёнке, обтянутой трусиками.

На этот раз всё получилось идеально. Мой хуй уперся в ткань маминых трусиков, которые растянулись и вошли в её пиздёнку, обволакивая мой хуй своим мягким материалом. Я замер на секунду, наслаждаясь ощущениями, когда мама издала долгий, громкий стон. Однако ни один из нас не был в настроении дразниться, поэтому через несколько секунд я отстранился и принялся за работу, вбивая свой хуй в маму.

Мои руки переместились на мамины бёдра, чтобы помочь притягивать её к себе, пока я двигался вперёд. Не сразу я понял, что упускаю возможность, и передвинул их вверх, к её жопе, впиваясь пальцами в мягкие ягодицы, растягивая и сжимая их.

Мама что-то пробормотала, пока я играл с её задницей, слишком тихо, чтобы я мог понять. Я на мгновение отпустил её булки и наклонился вперёд над ней, не замедляя движения бёдер, чтобы услышать, что она сказала.

— Клитор… — бормотала она, снова и снова. В её нынешнем положении было не похоже, что она может дотянуться до него сама. Поэтому, как хороший сын, я сделал это за неё.

Я обхватил её рукой спереди и скользнул вниз, внутрь трусиков, по изгибу её лобка, пока мои пальцы не нашли маленький узелок. Смазки было много, мамины соки текли из её пиздёнки, а моя предсперма просачивалась через трусики, поэтому я не стал терять времени и начал теребить кончиками пальцев взад и вперёд по маминому клитору.

Это было странное ощущение для меня — чувствовать, как моя залупа стремительно проникает в мамину пиздёнку через слой ткани, пока я надрачиваю её клитор. Что касается моей мамы, то это ощущение было для неё не столько странным, сколько совершенно охуительным. Её голова поднялась, когда я набросился на её клитор, и я увидел, что её рот приоткрылся. На несколько секунд все её сексуальные стоны, хрюканье и хныканье прекратились, остался только звук моего хуя, влажно вбивающегося в неё. Затем звук, который мама пыталась выдавить из себя, наконец, вырвался наружу, и она закричала. Я не уловил всего, что она сказала, не уверен, что это вообще были слова. Там определенно были какие-то непристойности, довольно много. А также что-то о том, что я должен ебать её до тех пор, пока она не потеряет способность ходить прямо. Я не уловил конец её монолога, так как в этот момент мой собственный оргазм взял верх.

Мама была явно не в том положении, чтобы оттянуть для меня трусики. К счастью, мне удалось зацепиться пальцам, которые дразнили мамин клитор, за ластовицу её трусов, когда она проскакивала мимо. Это был неловкий маневр, но он был сделан очень вовремя, так как мой следующий толчок в маму стал последним. Сперма начала выплёскиваться из кончика моего хуя ещё до того, как он полностью вошёл в маму. Я вытащил руку из её трусиков и возобновил хватку на её заднице, сжимая её безжалостно, пока моя сперма наполняла мамину пизду.

Наконец моя эякуляция закончилась, и я отступил назад, поправляя мамины трусики, чтобы они снова прикрывали её пиздёнку. Мама ещё некоторое время оставалась согнутой над кухонным столом, восстанавливая дыхание. Наконец она выпрямилась, хотя её ноги заметно дрожали.

— Я думаю… — сказала она, а затем сделала ещё несколько глубоких вдохов. Я сделал паузу, гадая, какая эротическая драгоценность сейчас вылетит из её уст.

— Я думаю, — снова начала она, — сейчас твоя очередь мыть посуду. Она подмигнула мне и повернулась, чтобы подняться наверх. Я смотрел, как она уходит, и через минуту услышал, как она включила душ. Я покачал головой. По крайней мере, всё это безумие не мешает нашим обычным отношениям, подумал я. А потом я повернулся к раковине.

В конце концов, сейчас была моя очередь мыть посуду.

Помыв посуду, я поднялся наверх и помылся сам. Затем я решил постирать бельё. Поскольку в моём детстве мы всегда были только вдвоём с мамой, я рано научился выполнять свою часть работы по дому, будь то готовка, уборка или что-то из области «сделай сам». В детстве я не всегда ценил это, но теперь, когда я отправлялся в колледж, я был рада, что не буду одним из тех, кто не знает, с какого конца нужно засовывать бельё в стиральную машину.

В корзине для белья в моей комнате лежало тревожное количество трусов, большинство из которых имели следы наших с мамой недавних развлечений. Я взял их все и несколько других вещей, а затем направился в ванную, чтобы проверить, что из белья было там. Наконец, постучав в дверь, я вошёл в мамину комнату. Она сидела в кровати со своим ноутбуком, работая над тем, чем она обычно занималась. Что-то связанное с электронными таблицами, подумал я. Она улыбнулась, увидев, чем я занялся, и сказала: Спасибо, милый.

Я порылся в её корзине для белья, нашёл там всё, что можно было положить к остальным вещам, затем спустился вниз и загрузил стиральную машину.

После этого я решил провести ленивое утро перед телевизором, сказав себе, что заслужил это.

Мама спустилась вниз незадолго до обеда. Я с некоторым разочарованием отметил, что на ней были джинсы, но понял, что не стоит принимать это близко к сердцу, так как она вышла на минутку на улицу, а потом вернулась с почтой.

— Что-нибудь важное? — спросил я, пока она перебирала конверты.

— Счета и рекламный мусор, — сказала она, бросая их на журнальный столик. Она села на диван рядом со мной и начала листать местную газету, а моё внимание снова переключилось на телевизор.

Через несколько минут мама сказала: Хммм, — и я взглянул на неё, подняв брови в молчаливом вопросе. Она смотрела вниз на газету.

— Помнишь тот фильм, который ты хотел посмотреть? — спросила она, не поднимая глаз.

— Эммм… Так можно описать довольно много фильмов, — сказал я.

— Тот, что в кинотеатре, — уточнила она. — Тот, где мега-акулы сражаются с гигантскими пришёльцами.

— О! — произнёс я. — Ты имеешь в виду «Мега-Акулы Против Гигантских Пришёльцев»?

Мама закатила глаза.

— Да, этот. Он ещё идёт в местном кинотеатре, но, похоже, сегодня последний сеанс.

— Чёрт, — сказал я. — Думаю, через несколько месяцев я посмотрю его по телевизору.

Мама опустила газету и взглянула на меня.

— Ты хочешь смотреть «Мега-Акулы Против Гигантских Пришёльцев» по нашему телевизору?

Она была права. Наш телевизор был неплохим, но совсем не огромным. Уменьшенный до размеров нашего экрана фильм, вероятно, превратился бы в «Совсем Маленькие Акулы Против Пришёльцев Размером с Курицу», или что-то в этом роде.

Мама снова посмотрела на газету, потом на часы на каминной полке.

— Последний сеанс сегодня в восемь вечера, — сказала она. — Почему бы нам тогда не пойти посмотреть его?

— Ты уверена? — спросил я. Я не знаю, почему. У мамы был такой же ужасный вкус на фильмы, как и у меня, и для нас было не редкостью ходить в кино вместе.

— Конечно! — сказала она. — Это будет нашим свиданием, — добавила она с лукавым подмигиванием, затем отложила газету и пошла на кухню готовить обед.

* * * * *

После обеда мама вернулась к работе на своём ноутбуке, а я, за неимением лучшего, устроился в своей комнате с книгой, которой давно пренебрегал. Где-то на отметке в сто страниц мне стало интересно, и я почти не замечал, как проходит время, пока мама не просунула голову в дверь.

— Ужин готов, — сказала она, и её голова исчезла.

Я сделал закладку и спустился на кухню. Ужин оказался восхитительной лазаньей. Мы оба наслаждались ею, возможно, слишком долго, потому что в итоге нам пришлось спешно переодеваться и быстро ехать в кинотеатр, чтобы успеть на сеанс.

Сам кинотеатр был одним из тех кино средних лет, которые можно встретить в маленьких городках. Недостаточно старый, чтобы быть причудливым и харизматичным, и недостаточно новый, чтобы быть блестящим и восхищающим. Он был просто хорош.

Мы с мамой купили билеты и направились в зал как раз в тот момент, когда начали гасить свет для показа трейлеров. При свете экрана, мы нашли дорогу в последний ряд и сели ближе к середине. Залы в этом кино не были огромными, поэтому сидеть сзади было разумно. Несмотря на позднее время, нам не пришлось бороться за свои места. Девушка в кассе удивилась, когда мы сказали ей, какой фильм мы хочем посмотреть, и когда мы заняли свои места, я не мог не заметить, что мы были единственными в зале. Я решил, что это большая потеря для всех остальных, если они упустят свой последний шанс увидеть чудо кинематографа этого года.

Я не сразу понял, что, возможно, переоценил фильм. Невероятно, я знаю, но «Мега-Акулы Против Гигантских Пришёльцев» просто не был так уж хорош. Через полчаса после начала просмотра мне стало откровенно скучно. Судя по периодическим зевкам моей мамы и её взглядам, блуждающим по залу, словно в поисках чего-то, что могло бы её развлечь, я был в этом не одинок.

Я снова осмотрел зал и увидел, что мы всё ещё были единственными двумя зрителями, и на данный момент я не думал, что кто-то собирается присоединиться к просмотру фильма, после почти половины его продолжительности. Мне пришла в голову лукавая мысль, и я наклонился, чтобы шепнуть маме на ухо.

— Знаешь, — сказал я, — мы здесь одни.

Я увидел, как мама вздрогнула от моих слов, затем повернулась ко мне и нахмурилась, слегка покачав головой. Но затем я также увидел, как она снова осмотрела зал, в поиске подтверждения моих слов.

Наверное, здесь я должен отметить, что я не был каким-то яростным эксгибиционистом, отчаянно желающим выебать маму в общественном месте ради острых ощущений. Нет, я просто хотел выебать маму, и точка. Я был бы рад попробовать это здесь, в кинотеатре, именно потому, что знал, что нас никто не обнаружит. Мой школьный друг, которого тоже звали Стивен, проработал в этом самом кинотеатре целый год, уволившись лишь неделей раньше, чтобы отправиться в путешествие за границу. Я завидовал другому Стивену и думал, что работа в кинотеатре — это круто. Подумать только, сколько фильмов я мог бы посмотреть бесплатно! Но, конечно, всё было не так. Персоналу, под страхом увольнения, было запрещено заходить в зал после первых нескольких минут фильма и до начала финальных титров. Предположительно, это было сделано для того, чтобы помешать таким людям, как я, которые могли бы сидеть там весь день, смотреть последние новинки и получать за это деньги.

Другой Стивен также был разочарован тем, что одна из его задач в роли киномеханика заключалась в том, что утром нужно было постучать по нескольким клавишам, а потом уйти. Все проекторы теперь были цифровыми и работали по автоматическим таймерам. В помещения с проекторами допускался только главный киномеханик, чтобы никто другой не залез туда и не сломал оборудование. Поскольку у главного киномеханика всегда была утренняя смена, я был уверен, что никто из персонала и никто из публики не зайдёт в зал, пока мега-акулы не победят гигантских пришёльцев и не пойдут финальные титры.

Я всё это знал. Мама не знала. Возможно, у неё есть эксгибиционистская жилка, и поэтому через несколько минут после моего шёпотом сказанного замечания она положила руку на мою промежность и медленно начала теребить мой хуй через штаны. Я ахнул от удивления, не ожидав этого. Мой хуй пришёл в себя быстрее чем я, и вскоре уже напрягался, протискиваясь сквозь одежду.

Мама продолжала делать это некоторое время, медленно поглаживая контур моего члена. Она делала это как можно более деликатно. Бессмысленная мера предосторожности, как я знал, но я понял, что на самом деле было довольно возбуждающе представлять, что нас могут поймать. Когда сдерживание моего хуя в штанах стало болезненным, я убрал руки с коленей и, так же тонко, как это делала мама, расстегнул пуговицы на джинсах и медленно стянул их и трусы вниз, выпуская на волю хуй, который уже гордо стоял, готовый к действию.

Мама убрала руку, пока я этим занимался. Как только мой хуй обрёл свободу, я взглянул на неё и увидел в постоянно меняющемся свете, что она медленно поднимала юбку, так же, как я медленно спускал джинсы. Пока я смотрел, она собрала всю юбку вокруг талии, обнажив пару трусиков бикини, которые я уже начинал так любить. Некоторое время мы оба просто сидели так, больше интересуясь промежностями друг друга, чем якобы захватывающими событиями на экране. В конце концов мама развеяла чары и протянула руку, чтобы взять мой хуй. Я снова ахнул и слегка подался бёдрами вверх, после чего мама начала медленно подрачивать мой хуй вверх-вниз.

Не желая, чтобы она чувствовала себя обделённой, я протянул свою руку между маминых коленей и скользнул ею вниз по трусикам. Я услышал как она тихонько заскулила, ещё до того как мои пальцы добрались до её клитора, а когда они до него добрались, она издала гораздо более громкий стон. Звук был полностью заглушен захватывающей погоней за акулой, которая происходила не так далеко от нас. Мама, казалось, не хотела начинать более серьёзные шалости, но внутренняя сторона её трусиков говорила о другом. Я чувствовал жар, исходящий от её пиздёнки, и её соки вытекали из неё, медленно заполняя трусики и, несомненно, начиная течь на сиденье.

Может быть, мама и была хорошо смазана там, внизу, но мой хуй был совсем другой историей. Вся предсперма, которую я постепенно выпустил, пока мама гладила меня через брюки, казалось, впиталась в одежду. Мама ненадолго остановилась, чтобы сплюнуть себе на ладонь и попытаться таким образом смазать мой хуй, но это не дало должного эффекта. Ощущение её руки на моём хуе было и так потрясающим, и я уже собирался наклониться, чтобы сказать маме не беспокоиться об этом, когда она вытянула мою руку из своих трусиков и наклонилась ко мне первой.

— Никому об этом не говори, — прошептала она мне на ухо. На секунду я подумал, что она имеет в виду то, что мы делали в целом. Это было странное время, чтобы беспокоиться об этом, подумал я, и ещё более странно думать, что я кому-то об этом расскажу. Но она имела в виду не то, чем мы занимались в целом, а то, что она собиралась сделать дальше.

Отбросив волосы в сторону, мама без колебаний опустила голову мне на колени. Я не совсем понимал, что она собирается сделать, а может быть, просто не поверил в это. Так продолжалось до того момента, пока её губы не сомкнулись вокруг основания моего хуя, и я почувствовал, как её язык блуждает по моему стволу.

— Блядь! — воскликнул я, достаточно громко, чтобы быть услышанным в внезапно наступившей тишине фильма. Я взглянул на экран, чтобы убедиться, что титры не подкрались к нам незаметно. К счастью, это была всего лишь эмоциональная сцена смерти какого-то парня. Я вернул своё внимание к коленям, где мамина голова с упоением двигалась вверх-вниз, в то время как её язык пробегал по всем частям моего хуя, до которых мог дотянуться, обильно покрывая меня маминой слюной.

Чувствуя, что могу взорваться в любую секунду, я протянул руку и схватил мамину задницу, сжимая её, как спасательный круг. Затем я потянулся по её телу к сиськам, захватив одну из них ладонью. Потом снова вернулся к её заднице. Я был в замешательстве, уверенный, что в любую секунду либо умру, либо кончу, а может быть, и то, и другое. Впервые с начала нашего соглашения меня беспокоила та его часть, где я должен был кончить в мамину пиздёнку. Если бы я мог кончить сейчас прямо в мамин рот, думаю, я бы умер счастливым.

Мама, должно быть, поняла, насколько я был близок к этому, и поднялась, сделав глубокий вдох и вытирая подбородок. Мой хуй напрягся, выглядя разъяренным от того, что я получал такое удовольствие, а потом меня лишили его. Но мама не собиралась долго оставаться в стороне. Как только она села прямо, она встала и сделала шаг через меня, её ноги расположились над моими. Затем она протянула руку между ног, грубо схватила мой хуй и опустила своё тело вниз, с первой попытки насадившись своей пиздёнкой на мой хуй. Благодаря её мокрой пизде и моему внезапно ставшему очень влажным хую, я без проблем вошёл в неё на несколько сантиметров, а её трусики издали негромкий хлюпающий звук, когда мой хуй протолкнул их в её влагалище.

Положив руки мне на колени, мама начала двигать бёдрами вверх и вниз. Я положил на них руки, желая ещё больше насадить маму на свой хуй, но это только сбило её ритм. Тогда, вместо этого, я засунул руки под мамин топ, затем скользнул ими вверх по её телу, пока в каждой руке не оказалась большая мягкая грудь. Я грубо сжал их и ущипнул мамины соски, вызвав у неё возгласы удовольствия. Она кричала громко, но фильм был ещё громче. Похоже, что там происходила какая-то эпическая битва между огромными существами. Я понял, что если это финальная сцена, то титры, вероятно, не за горами, а вместе с ними и работники кинотеатра.

Я удвоил свои усилия, обводя пальцами мамины соски, затем щипая их, и в то же время двигая бёдрами вверх, чтобы встретить движения мамы вниз. Я был уже близок к разрядке и подумывал перекинуть маму через спинку сиденья перед нами и выебать её сзади, чтобы кончить. Прежде чем я успел это сделать, мама сильно оттолкнулась и встала с меня. Я едва успел открыть рот, чтобы спросить почему, когда она повернулась и опустилась обратно на меня, встав на колени на моём сиденье. Теперь уже лицом к лицу со мной, она начала бешено вращать бёдрами, конец моего хуя тёрся о неё во все стороны.

Сидя спиной к экрану, который в данный момент был заполнен всевозможными подводными и космическими взрывами, мама стала для меня практически силуэтом. Это объясняет то, почему я не раздумывая потянулся вверх, чтобы схватить её за шею и притянуть к себе, найдя своми губами её губы.

Мы беспорядочно целовались, наши бешеные движения не позволяли сохранить нашим губам хоть какую-то фиксацию друг на друге. Рука, которую я держал на её шее, не очень-то помогала, поэтому я опустил её и другую руку к маминой жопе, крепко схватив её обеими ладонями и поглаживая её пальцами. Мягкая ткань маминых бикини-трусиков приятно ощущалась под моими пальцами, но те части моих рук, которые гладили оголённую кожу маминой задницы, получали ещё лучшие ощущения. Эту разницу ощущений было достаточно легко исправить. Я поднял руки к верху маминой жопы, а затем снова опустил их вниз, но на этот раз под трусики. При этом мамино бельё сдвинулось вниз на несколько сантиметров, и эффект от этого был мгновенным.

Неожиданно, когда мои руки скользнули вниз, к задней части маминых трусиков, а мама в очередной раз прижалась ко мне бёдрами, мой хуй вошёл в неё на добрых три сантиметра дальше, чем раньше. Три сантиметра могут показаться не такой уж большой величиной, но когда вся твоя сексуальная вселенная сосредоточена на том, чтобы твой хуй проскальзывал в прикрытую трусиками пиздёнку, дополнительные три сантиметра могут иметь значение. Мама, похоже, так и думала, потому что её стоны вдруг стали слышны на фоне какофонического действа, происходящего на экране позади неё. Теперь была её очередь схватить меня за голову и прижать к себе, её бёдра дрожали от оргазма.

Я догадался об этом позже. Ластовица маминых трусиков тормозила продвижение моего хуя только потому, что остальные трусики были натянуты там, где должны были находиться. Когда я спустил трусики по её жопе, это дало слабину ластовице, позволяя ей пройти дальше внутрь мамы, прежде чем натянуться.

Это то, что я понял позже. В данный момент это было элементарное животное мышление, причина и следствие. Когда я погладил мамину жопу и спустил её трусики, мой хуй вошёл глубже, что было приятно. Бёдра мамы почти перестали двигаться после мощного оргазма, поэтому я взял на себя эту роль, бешено толкая бёдрами вверх. Каждые несколько толчков я сдвигал заднюю часть маминых трусиков чуть ниже. Вскоре вместо нескольких сантиметров моего хуя внутри мамы, в неё не входило всего несколько сантиметров. Я никогда не узнаю, остановила бы меня мама, если бы я засадил в неё до конца, так как в этот момент мой хуй дёрнулся, и я почувствовал, что наступает оргазм.

Было уже слишком поздно вытаскивать мамины трусики из её пиздёнки, оттягивать их в сторону и снова погружать в неё свой хуй. Поэтому я решил применить противоположный подход. Последним рывком я стянул заднюю часть маминых трусиков вниз по изгибу её жопы. Освобождённые от своей задачи, они стали достаточно свободны, и во время последнего толчка вверх мой хуй оказался глубоко в маминой пиздёнке. Сперма начала вырываться из него большими порциями. Я уверен, что хлопковые трусики не являются абсолютно эффективным средством предохранения, поэтому я надеялся, что часть спермы попала туда, куда должна была попасть.

Отойдя от оргазма, я посмотрел через мамино плечо на экран. Казалось, что это был затянувшийся вид на какой-то обломок на дне океана, с медленно увеличивающимся мигающим огоньком вдали. Я запаниковал. Я видел достаточно плохих фильмов, чтобы распознать классический намёк на будущее продолжение перед самым концом. У нас оставались считанные мгновения до того, как появится персонал, чтобы провести уборку в зале.

— Мама, — прошептал я. Она не двигалась, казалось, всё ещё находясь в каком-то послеоргазменном трансе. Я потряс её за плечо. — Мама, быстрее! Люди идут!

Это нарушило её задумчивость. Нервно оглядевшись по сторонам, мама быстро встала и так же быстро села на своё место рядом со мной. Не теряя времени, я натянул джинсы и застегнул их так быстро, как только мог. Я оглянулся, ожидая увидеть маму, скатывающую вниз юбку, но вместо этого она была занята тем, что вытаскивала пропитанные спермой трусики из своей пиздёнки. Вытащив их, она подняла свои длинные, гладкие ноги вверх и стянула трусики с себя полностью. В тусклом свете инопланетного устройства слежения, присосавшегося к акуле-малютке, я увидел, что внешняя сторона ластовицы покрыта кремовыми разводами. Когда мама подняла трусики, я даже увидел маленький сгусток моей спермы в углублении материала. Не желая тратить моё семя впустую, мама быстро натянула трусики обратно, на этот раз вывернув их наизнанку. Как только это было сделано, она, наконец, начала скатывать юбку, в то время как свет в зале снова был включен, и вошёл скучающий паренек моего возраста с метлой и мусорным ведром. Наконец, мама схватила меня за руку и практически вытащила за собой из кинотеатра.

Мы прошли уже почти весь путь до машины, когда мама потянула меня в тёмный, уединённый переулок. Первой моей мыслью было, что она увидела кого-то, встречи с кем хотела бы избежать. Но это было не так. Оказавшись в переулке, она грубо толкнула меня к стене, а затем крепко поцеловала в губы. Я был более чем удивлён, но закрыл глаза и ответил на поцелуй. Она подалась бёдрами вперёд, её лобок тёрся о мой хуй, и я ответил тем же, схватив её за задницу и притянув к себе ещё крепче. Мы продолжали это в течение минуты или двух, и мой хуй начал снова вставать, но я не думал, что кто-то из нас был готов ко второму кругу.

Наконец мама отстранилась на расстояние вытянутой руки и обратилась ко мне.

— Спасибо! — сказала она, её голос был полон возбуждения. — Это было… невероятно!

Я не знал, что на это ответить, и, видимо, мама не ожидала что-то услышать в ответ, так как она потянула меня обратно из переулка к машине. Никто из нас не произнёс ни слова за всю поездку домой, и даже когда мы добрались до дома. Только когда мы поднялись наверх, я открыл рот.

— Да, — сказал я, — это было невероятно.

Мама усмехнулась.

— Спокойной ночи, милый.

— Спокойной ночи, мам, — сказал я, и мы разошлись, чтобы пойти каждый в свою постель.

* * * * *

На следующее утро я проснулся немного раньше обычного. Искушение остаться в постели и снова погрузиться в сон было сильным, но я преодолел его и выбрался из кровати, натянув футболку, прежде чем спуститься вниз.

Была пятница. Седьмой день нашего с мамой соглашения. Завтра через неделю я уезжал в колледж. Не поймите меня неправильно, я очень хотел поступить в колледж и до сих пор хочу. Я не питал иллюзий, что потрясающие сексуальные сеансы с мамой дважды в день могут заменить мне жизнь в целом. Я не собирался отказываться от колледжа и оставаться дома, чтобы стать маминым донором спермы на полную ставку. Но я буду скучать по этому, я знал. Хотя я очень хотел, чтобы мама была счастлива, часть меня втайне надеялась, что за эти две недели ей не удастся забеременеть, и нам придётся продолжать попытки при каждом удобном случае. Или, может быть, она забеременеет, но наша договорённость всё равно останется в силе. Логических причин для этого не было, но, чёрт возьми, это было бы так приятно.

Я возился на кухне, размышляя обо всём этом, готовя кофе и омлет для нас с мамой на завтрак. Как раз когда я закончил и собирался подняться наверх, чтобы разбудить маму, она вошла на кухню. Я ещё не смотрелся в зеркало, поэтому не знал, как я выглядел после нашего сеанса в кинотеатре предыдущим вечером, но мама выглядела довольно растрёпанной. Её волосы были взъерошены, и она выглядела немного обеспокоенной. Я видел, что она не переоделась с тех пор, как встала. На ней всё ещё были пижамные штаны, и я наконец-то увидел пижамную рубашку, которая, как я предполагал, была на ней во время нашей ночной встречи несколько дней назад. Она была на пуговицах, с тем же рисунком, что и нижняя часть, и с треугольным вырезом, который опускался вниз. Он ни в коем случае не доходил до декольте, но по сравнению с её обычными джемперами выглядел просто скандально. Рубашка свободно облегала её сиськи, что, безусловно, привлекло внимание моего хуя.

— Привет, — хрипло произнесла мама, когда вошла. Я слегка помахал рукой, слишком занятый разглядыванием деталей её рубашки, чтобы беспокоиться о любезностях. Мама, вероятно, всё равно бы их не услышала, так как она сразу же направилась к кофеварке и налила себе полную кружку. Я поморщился, когда она тут же проглотила пару глотков обжигающе горячей жидкости. Очевидно, маму это не беспокоило, она только вздохнула с облегчением, наполнила свою кружку снова и села за стол.

Я подал еду, и мы с мамой принялись за яичницу, запивая её кофе. Мама, казалось, проснулась, после того как в неё попало немного кофеина и еды, и мы болтали в перерывах между поглощением пищи о наших впечатлениях от фильма предыдущим вечером. Учитывая, что мы посмотрели всего минут сорок или около того, никто из нас не мог дать честную рецензию, но нам нравилось вспоминать все ужасные моменты, которые мы помнили из первой половины. Казалось, мы молча договорились не обсуждать то, что мы делали во второй половине фильма, или, по крайней мере, мне так казалось, до тех пор, пока мама не опустила застенчивый взгляд на стол и не сказала: Мне особенно понравилась сцена секса.

Я усмехнулся, со странным чувством стеснения, мешающим обсуждать это в такой обычной обстановке. Мама не стала продолжать эту тему и спросила, какие у меня планы на день.

Я рассказал о своих действиях на сайте частных объявлений несколькими неделями ранее, стараясь не упоминать, что видел там её предложение. Мне удалось найти кого-то, кто купил бы аккордеон, который мой дедушка по необъяснимой причине подарил мне на Рождество в прошлом году, и который с тех пор лежал на моём шкафу. Я мог только предположить, что мой дедушка уже сходит с ума. Мне также удалось найти пару парней, которые продавали большую часть учебников, необходимых мне для первого года обучения в колледже. Они предлагали их за бесценок, при условии, что я приеду и заберу книги сам. К счастью для меня, покупатель аккордеона и продавцы учебников жили в одном городе, примерно в сорока пяти минутах езды. Я договорился о том, что все три сделки состоятся сегодня днём, и это был мой единственный реальный план на день. Мама кивнула.

— Неплохо, — сказала она.

Я встал из-за стола, начал собирать грязные тарелки и кружки и спросил маму, какие у неё планы. Она только слегка пожала плечами.

— Ну, знаешь, — сказала она, — работа. Ничего интересного.

Я отнёс посуду в раковину и открыл горячую воду, приготовившись мыть посуду. Я думал, что мама поднимется наверх, но она осталась сидеть за кухонным столом, наблюдая за мной и потягивая апельсиновый сок. Что-то в этой сцене казалось знакомым.

— Итак, — произнесла она через минуту.

Когда больше ничего не произошло, я спросил: Итак, что?

— Итак, — повторила она. — Я тут подумала… О правилах нашего… соглашения.

Я неопределённо кивнул, не уверенный, что мне нравится то, к чему всё идет. С самого начала правила были просты: никакого секса. Это означало: без ощупываний, без толчков и без всяких глупостей. Как говорится, никаких «мартышкиных делишек». Конечно, мы нарушали эти правила сразу с первого сеанса. Я ощупывал практически всё, что мог ощупывать у мамы. Я толкался в свою руку, в её руку, в её задницу, в её клитор и в её пиздёнку. В нашем деле было столько мартышек, что не хватало только печатных машинок, и мы могли бы писать пьесы Шекспира. Мама, несомненно, хотела восстановить хоть какое-то подобие здравомыслия. Я не могу её винить за это, подумал я с сожалением.

— Я думаю, до сих пор мы довольно хорошо следовали им, — сказала она ещё через минуту. Мне удалось не расхохотаться, но я был близок к этому. Если мама хотела делать вид, что всё идёт по плану, то я тоже это смогу. Я просто сосредоточился на мытье посуды, пока мама говорила.

— Твоя идея использовать мое нижнее бельё, чтобы не дать себе войти в меня, была очень разумной, — продолжила она. В этом предложении было столько всего неправильного, что я не знал, с чего начать. Это была не моя идея, я просто чуть не засадил маме, когда на ней ещё были трусики. Без них мы бы ебались в багажнике её машины. Более того, её трусики не помешали мне войти в неё, они просто сделали так, что в неё вошло меньше меня, чем без них. Только потому, что я не схитрил и не ослабил её трусы, как я проделал это прошлой ночью, когда они не сделали совершенно ничего, чтобы остановить мой хуй вне его цели.

— Но… — продолжала мама. В этот момент я действительно не знал, что она собирается сказать. — Мне кажется, что некоторые правила могут мешать тебе делать свою работу.

Под работой, которую она имела в виду, я подразумевал отодрать её как следует. И она была права. Попадание моего хуя в неё именно в тот самый момент, когда я кончал, было кошмаром с самого начала. Моя неудача у той самой кухонной раковины, у которой я сейчас стоял, всё ещё преследовала меня. И хотя ебать маму через трусики было потрясающе, я чувствовал, что нам дважды повезло, когда мы вытащили их, чтобы я смог нормально кончить внутри неё. Если бы мы не смогли убрать их вовремя, как вчера вечером в кинотеатре, то я бы, по сути, кончал, надев мягкий хлопковый презерватив. Это, конечно, не помешает всем моим сперматозоидам выполнить свою задачу (дети, не используйте мягкие хлопковые презервативы в качестве противозачаточных средств!), но это точно не поможет делу.

Я медленно кивнул и поставил последнюю тарелку стекать на подставку, затем занялся сковородой, на которой готовил омлет.

— Итак, — сказала мама, — я думаю, — ещё одна пауза, — может быть, — ещё более долгая пауза, а затем выпалила всё разом.

— Если ты до конца войдёшь в меня, чтобы кончить, и окажется, что ты на грани, но не до конца, ты можешь просто сделать ещё один толчок, чтобы довести себя до оргазма. Ещё один или два толчка. Больше ничего. Может быть… максимум пять толчков.

Я уставился на сковороду в своих руках, бездумно оттирая её, хотя она была уже чистой. Мама сказала мне сейчас, что пока я не буду перегибать палку, я могу ебать её, чтобы довести себя до оргазма.

— О… хорошо, — сказал я, отступив на полшага назад, в то время как мой хуй выскочил вперёд и начал упираться в кухонную стойку. — Это звучит как прекрасная идея, мам. Отличная мысль!

Наконец я поставил сверкающую сковороду на подставку и начал быстро мыть свои дрожащие руки под тёплой водой. Я услышал, как мамин стул заскрипел, пока я это делал, и подумал, что она собирается подняться наверх. Вместо этого, оглянувшись через плечо, я увидел, что она обошла стол и направилась прямо ко мне с таким взглядом, каким лев может смотреть на газель. Особенно если лев планировал выебать газель на кухне. Что кажется маловероятным событием, если подумать.

— Мне нужно это, — прорычала мама, надвигаясь на меня. — Сейчас же! — рявкнула она, как будто я сказал «нет», чего я точно не делал. Я повернулся к ней лицом, но прежде чем я успел что-либо сделать, мама упала передо мной на колени и стянула мои трусы до лодыжек. Мой хуй выскочил, и мама ловко поймала его в рот, а затем так присосалась к залупе, как будто она думала, что сможет высосать из неё всю сперму. В тот момент это не казалось совершенно невероятной возможностью. Одна её рука поднялась и взялась за мои яйца, а другая потянулась вниз, к пижамным штанам. Нетрудно было догадаться, что делала эта рука, особенно когда мама начала похрюкивать вокруг моего хуя.

Я схватил мамину голову руками, мои влажные пальцы запутались в её волосах. Почувствовав, как мама слегка расслабила челюсти, я взял инициативу в свои руки, двигая бёдрами и долбясь в мамин рот, пока её язык крутился вокруг нижней части моего хуя. Ощущения, исходящие от хуя, были невероятными, мамин язык и небольшие вибрации от её стонов перегружали мои нервные окончания. Я почувствовал быстрое приближение оргазма и перестал подёргивать бёдрами. Маму, казалось, это возмутило и она тут же начала двигать головой вперед-назад, её губы влажно скользили по всей длине моего ствола, а язык танцевал под ним.

— Вот же блядь! — вскрикнул я, чувствуя, что оргазм вот-вот разразится. От наслаждения я на мгновение забыл, куда должен был кончить. К счастью, мама этого не забыла. Она сняла свой рот с меня как раз в тот момент, когда я собирался кончить, и мой хуй торчал перед её лицом, выглядя до боли возбуждённым. Если бы моя мама была настоящей красавицей, я мог бы выплеснуться на её лицо в тот момент. К счастью, её лицо ещё не совсем потеряло способность предотвращать мой оргазм, и я не кончил. Мама же не хотела терять времени. Она легла на кухонный пол, прямо там, где стояла на коленях, и стянула с себя штаны пижамы. Нижнего белья на ней не было. Мне не нужно было объяснять, чего она хочет, я опустился между её ног и приставил свой хуй к её пиздёнке.

— Я готова! — крикнула она, прежде чем я успел спросить, и я толкнулся вперёд, закрыв глаза и погружая свой хуй глубоко в мамину пизду. Я был близок, очень близок, но мой оргазм завис совсем рядом. Хорошо помня о недавно переписанном своде правил, я вытащил хуй и начал вонзать его в мамину тесную и влажную вульву.

Мама сказала, что пять толчков — это максимально допустимое количество. Думаю, мы оба знали, что скоро мы увеличим это число, но не в этот раз. Достаточно было четырёх, чтобы оргазм обрушился на меня, как настоящий удар. Это было на один больше, чем удалось вытерпеть маме. Когда мой третий толчок пришёлся в точку, она вдруг издала крик и изо всех сил обхватила меня руками, уткнувшись лицом в мою шею. На следующем толчке к её стону присоединился мой собственный, и я засадил свой хуй в маму так глубоко, как только мог. Она обхватила меня ногами, надавливая лодыжками, как бы вталкивая меня ещё глубже. Я чувствовал, как струи моей спермы выплёскиваются в маму, надеясь попасть в её матку и дальше.

Мы лежали на полу в кухне несколько минут, мой хуй медленно выскальзывал из мамы, в то время как её конечности плотно обхватывали меня. В конце концов она нарушила тишину.

— Стивен?

— Что, мам? — спросил я.

— Мы можем встать? У меня болит спина.

Я улыбнулся и встал, когда мама освободила меня из хватки своих конечностей. Затем я помог ей встать на ноги.

— Мой герой, — сказала она, поцеловав меня в щёку, потом ушла в свою комнату, а я приступил к своим делам, запланированным на этот день.

Около трёх часов дня я снял аккордеон со своего места на шкафу и быстро почистил его. Несколько быстрых сжатий и растягиваний убедили меня в том, что нет, я действительно не хочу оставлять эту вещь себе, и я направился с ним вниз.

Мама сидела на диване в гостиной, уставившись в свой ноутбук.

— Привет, мам, — сказал я. — Я сейчас уезжаю, чтобы избавиться от этой адской штуки. Тебе что-нибудь нужно, раз я всё равно буду в городе?

Мама сильно потянулась, а потом закрыла ноутбук.

— Думаю, нет, дорогой, — сказала она, затем потёрла лицо. — Вообще-то, можно я с тобой прокачусь? Будет здорово выбраться из дома.

— Конечно! — сказал я. Мама обычно была хорошим пассажиром. Она не садилась на заднее сиденье, для человека, который не так часто выезжает из дома, она была удивительно хорошим штурманом, и, что самое важное, она никогда не прикасалась к магнитоле. Чего ещё можно желать?

Мама встала и осмотрела себя сверху вниз. Сегодня, для разнообразия, она надела мешковатый джемпер и юбку. Это меня вполне устраивало, и, очевидно, устраивало её тоже, так как она просто сказала: Ну, пойдём, — и направилась к входной двери.

Дорога до города, куда мы направлялись, должна была занять меньше часа. Но я не учёл, насколько большими будут пробки в пятницу днём, и насколько плохим было описание пути к дому моего покупателя аккордеона, которое мне дали.

— Поверни налево у дерева, там зелёная дверь, — бормотал я себе под нос в десятый раз, пока мы ездили, казалось, бесконечными кругами. В итоге прошло почти полтора часа, прежде чем мы добрались до нужного адреса. Но даже тогда это было в основном везением. Мне показалось, что я почти нашёл нужный дом, но дверь была ярко-красного цвета. Я всё равно постучал, и мне открыл озадаченный парень, не намного старше меня. Оказалось, что да, это правильный адрес, да, его дверь была зелёной, но нет, подожди, ах да, её недавно перекрасили, так что да, его дверь теперь красная, и нет, я точно не хочу зайти и посмотреть его коллекцию аккордеонов.

С наличными в руке и избавившись от аккордеона, я вернулся к машине, где меня ждала мама, с удивлённым выражением лица.

— Не спрашивай, — сказал я, отъезжая от обочины и направляясь по следующему адресу.

Двух продавцов учебников было легче найти, но иметь с ними дело оказалось не легче. Первый забыл о моём приезде и потратил полчаса на то, чтобы собрать все книги, причем этот процесс не шёл быстрее из-за того, что он каждые пять минут настойчиво спрашивал, не хочу ли я пива. Отказавшись от его предложения первые несколько раз, со словами «Извини, чувак, я за рулем», а потом «Нет, спасибо, мне всего восемнадцать», я, по крайней мере, развлекал себя всё более заковыристыми причинами для отказа, ни одна из которых, казалось, его ничуть не интересовала.

— Извини, я не могу, у меня нет печени.

— Лучше не надо, я не пью уже много лет. После того случая.

— Нет, спасибо, я пью только кровь девственниц.

Я не думаю, что он даже моргнул на какую-либо из них.

Второй продавец был более организованным, чем первый. Возможно, слишком организованным. Он настоял на том, чтобы я проверил каждую покупаемую книгу на наличие повреждений, а затем подписал отдельные квитанции, подтверждающие, что книги находятся в указанном состоянии. Но всё было не так плохо, потому что я урвал дюжину книг по его выгодным ценам.

К тому времени, когда я снова опустился на водительское сиденье, то, что должно было занять максимум два часа, уже длилось более трех часов. А мне ещё предстояло ехать обратно. У мамы, по крайней мере, хватило ума взять с собой книгу, так что ей не было скучно ждать в машине.

— Хочешь, я поведу машину на обратном пути? — спросила мама, глядя на меня с пассажирского сиденья.

— Нет, всё в порядке, — сказал я, проводя пальцами по волосам. В основном я был просто рад, что все сделки были завершены.

— Слушай, — сказала мама, — пробки сейчас будут ещё хуже, и я не думаю, что кто-то из нас захочет готовить, когда мы приедем домой. Что ты скажешь, если мы поищем здесь место, где можно поесть, а уже потом поедем обратно?

— Я скажу — ты гений, мама!

Моя мама улыбнулась.

— Да, — сказала она. — Да, я такая.

На самом деле мама заметила маленький японский ресторанчик, пока мы ездили кругами, поэтому она направила нас туда. Должно быть, мы пришли раньше вечернего наплыва клиентов, или же ресторан просто не пользовался популярностью, так как мы были единственными посетителями за всё время нашей трапезы. Учитывая, насколько хорошим было обслуживание и насколько вкусной была еда, я бы предположил, что причиной было первое.

Мы оба были в приподнятом настроении, когда вышли из ресторана и сели в машину. Солнце уже опустилось ниже зданий, и наступали сумерки. Я хотел ехать домой по шоссе, полагая, что движение на дорогах ослабнет, но после небольших уговоров мамы я согласился вернуться по второстепенным дорогам. Движение на них было бы минимальным, и я думаю, что маме было приятно просто расслабиться в машине с включенной стереосистемой.

Некоторое время поездка шла спокойно. Только я, мама и мелодии, которые мы слушали. Пару раз мне казалось, что мама задремала, но когда я оглядывал её, она просто смотрела в окно, расслабляясь.

Примерно через полчаса, на полпути домой, я заметил, что мама начала ёрзать. Учитывая, как долго она сегодня сидела в машине, я решил, что вероятно её спина просто затекла. Но потом она медленно провела кончиками пальцев правой руки по своему телу. Это само по себе могло означать многое, но было ещё труднее понять то, что потом она протянула левую руку и начала медленно поглаживать внутреннюю сторону моего бедра вверх и вниз.

— Стивен? — пробормотала она через несколько минут, во время затишья в одной из песен.

— Ммм? — ответил я.

— Останови где-нибудь, — просто сказала она. В более невинные времена я мог бы подумать, что она имеет в виду, чтобы я нашёл место, где можно пописать. Но мы жили не в невинное время. И я не думал, что она хочет пописать.

В идеале я бы нашёл какую-нибудь тихую дорогу без движения и просто припарковался на обочине. Но было ещё недостаточно поздно, чтобы дороги, на которых мы находились, были пустынны, а то, как мамина рука начала нетерпеливо потирать мой хуй, заставило меня подумать, что ей не хотелось ждать.

Я размышлял над этой проблемой, когда заметил впереди небольшую заправку. Мама подняла на меня бровь, когда я въехал на парковку, но я только взмахнул бровями в ответ и вышел из машины. Слегка оправив себя, чтобы выпуклость на джинсах не бросалась в глаза, я вошёл в прилегающий магазинчик.

— Привет! — сказал я кассиру, принимая свой лучший невинный вид. Это был крупный парень, который сидел за прилавком и смотрел какое-то шоу талантов по телевизору. Я взял несколько мятных леденцов и положил их на прилавок. Кассир, едва обратив внимание на моё присутствие, просканировал их и неразборчиво назвал цену. К счастью, я умею читать, поэтому я проверил, какая цена высветилась на его кассе, и протянул требуемую сумму. Он бросил монеты в кассу, даже не взглянув на неё, что, надо признать, было довольно ловко. Похоже, на этом его общение со мной закончилось, но поскольку покупка мятных леденцов была всего лишь моей хитрой уловкой, я ещё не закончил с ним.

— Нет ли у вас случайно здесь уборных? — спросил я, не понимая, почему вдруг заговорил как человек из романа Диккенса.

Мужчина хмыкнул в ответ и неопределенно кивнул в сторону задней части магазина. Мое сердце упало, так как это было нехорошо. Но затем он пробормотал: Сзади, снаружи.

Моё сердце подпрыгнуло, а затем вернулось на прежнее место.

— Спасибо! — сказал я, пытаясь непринужденно выйти из магазина. Я увидел маму, стоящую у машины, и она бросила на меня любопытный взгляд, когда я вышел наружу. Я наклонил голову в сторону, в надежде, что это универсальный сигнал «Иди за мной через заднюю дверь этого магазина». Судя по тому, что она последовала за мной в глубину магазинчика, я подумал, что моя надежда была оправданной.

— Здесь? — спросила мама, догнав меня возле небольшой пристройки, выступающей из задней части магазина. На ветхой двери висела беспорядочно разрисованная табличка с надписью «Туалеты». Я пожал плечами, мама вздохнула, а потом вошла. Быстро осмотревшись, она ткнула в меня пальцем и поманила внутрь.

Думаю, мы оба были удивлены интерьером маленького туалетного блока. Он не собирался завоёвывать награды в ближайшее время, но я также не думал, что подхвачу какую-нибудь ужасную болезнь, просто прикоснувшись к его поверхностям открытыми участками кожи. Там было три кабинки, раковина и сушилка для рук. Мама быстро проверила все три кабинки, чтобы убедиться, что мы там одни, затем затащила меня в ту, что была ближе к двери. Дверь кабинки запиралась на небольшой засов, и я с удовлетворением отметил, что она закрывала большую часть проёма, в котором она была установлена. Если только кто-то не собирался лечь лицом на пол или не имел в кармане перископ, он не смог бы увидеть, что происходит в нашей кабинке. И это было хорошо, потому что мы не собирались делать ничего хорошего.

Затащив меня в кабинку, мама захлопнула за собой дверь, а затем начала расстёгивать мои брюки. Я попытался помочь, но она отбросила мои руки. Как только она стянула мои брюки и трусы до колен, она толкнула меня спиной вперед на унитаз. К счастью, крышка унитаза была опущена, иначе наша эскапада могла бы иметь весьма плачевный и мокрый конец.

Как только я сел, она опустилась передо мной на колени и принялась за мой хуй. Я действительно не знаю, где мама научилась делать такой потрясающий отсос, учитывая то, что я предполагал полное отсутствие у неё опыта. Может быть, у неё дома был дилдо, на котором она тренировалась, на случай, если попадет в сексуальную ситуацию и захочет блеснуть. Что ж, она блеснула, её губы и язык работали слаженно, дооставляя моему хую невероятные ощущения. Я издал тихий стон от этих ощущений и откинул голову назад, закрыв глаза. Мама приостановилась и легонько шлёпнула меня по колену, чтобы привлечь моё внимание.

— Эй, — сказала она, — держи ухо востро, чтобы никто нас не застал.

Я подумал о том, чтобы произнести очевидный мудрый ответ, но тут её голова снова опустилась между моих коленей, и я не смог придумать ничего очевидного.

С необыкновенным присутствием духа я вспомнил, что дорожка, ведущая к туалетному блоку, в котором мы находились, была полностью покрыта гравием, поэтому я был уверен, что мы услышим любого, кто будет подходить к нему. Помогало и то, что здесь было тихо, единственным звуком было влажное хлюпание маминого рта на моём хуе. И ещё один слегка влажный звук. Я посмотрел вниз, пытаясь понять, что же это за другой звук, и увидел, что мама задрала юбку на талию и быстро теребит кончиками пальцев свой клитор. Её обнажённый клитор. Очевидно, на маме не было нижнего белья всё время, пока мы ездили и гуляли. Мой хуй дёрнулся от осознания этого факта, и мама, должно быть, подумала, что я близок к оргазму.

Быстро встав, она расставила ноги по обе стороны от унитаза и опустилась вниз, схватив мой хуй, пока опускалась, и расположив его вдоль своей пиздёнки. Затем она начала тереться назад и вперёд, прижимая свою щель к моему твёрдому хую и получая серьёзную стимуляцию своего клитора в процессе. Она тёрлась, опустив голову к моему плечу, всё увеличивая темп, пока я не забеспокоился, что мы можем сломать туалет.

— Скоро, — сказала она мне в плечо через несколько минут. Я не понял, говорит ли она, что близка к оргазму, или спрашивает, когда кончу я. Я подозревал, что и то, и другое было правдой.

— Я скоро, — ответил я, чувствуя, как нарастает мой оргазм. На самом деле, это было больше, чем просто нарастание, я действительно не знал, сколько ещё продержусь.

— Чёрт, — прошептал я, — я сейчас кончу!

Мама приподнялась с меня и установила мой хуй вертикально, а затем снова опустилась на него. Не теряя времени, она снова подняла и опустила бёдра, и снова, и снова, и снова, и…

Мы оба замерли, услышав, как открывается дверь в туалетный блок. Мама положила костяшку пальца в рот, и я увидел, как она прикусила её, чтобы не шуметь, в то время как я сжал губы и старался не двигаться. Я был ещё в одном толчке от того, чтобы кончить, и даже сейчас я чувствовал, что одно неверное движение мамы может опрокинуть меня за край.

Тот, кто только что вошёл в туалет, похоже, не знал, что он что-то прервал. Я слышал, как он насвистывал какую-то бессмысленную частушку, проходя к самой дальней от нас кабинке. Свист не прекращался, в то время как я слышал, как задвигается засов, как поднимается крышка унитаза и расстёгиваются штаны. Это было далеко не возбуждающе, но, учитывая, что я был глубоко в маме, я не думал, что мне грозит потеря эрекции.

Мама была либо ещё более возбуждённой, чем я, либо меньше беспокоилась о том, что её услышат. Как бы там ни было, как только до нас донесся безошибочный звук чьего-то мочеиспускания, мама, видимо, решила, что наш новый сосед слишком занят, чтобы заметить наше присутствие. Она слегка откинулась назад и потянулась рукой между нами, вернув пальцы к своему клитору и начав яростно его потирать. Я посмотрел на неё широко раскрытыми глазами, надеясь, что они передают то, насколько плохой идеей я считал это. Но мама закрыла глаза, на её лице было выражение экстаза, так что моя попытка была пустой тратой времени.

Должно быть, она действительно была близка к этому, так как несколько мгновений спустя она вся задрожала, её охватил оргазм. Её рот открылся в «О» от удовольствия, и я был уверен, что она сейчас начнёт кричать и разоблачит нас. Вместо этого она наклонилась и сильно укусила меня за плечо. Я был почти уверен, что сейчас вскрикну и нас поймают.

В этот момент раздался звук струи двумя кабинками дальше, и, воспользовавшись тем, что другие звуки были моментально заглушенны им, мы оба издали тихие вариации на тему «Ох, блядь!».

Мамина пиздёнка сжималась вокруг моего хуя, пока она кончала, втягивая меня в себя почти достаточно сильно, чтобы вызвать мой собственный оргазм. Но звуки льющейся мочи никогда не были моим фетишем, и я был отвёден достаточно далеко от края, чтобы не кончить сразу.

Я никогда не был так счастлив услышать, что кто-то не моет руки после туалета, как тогда. Другой посетитель блока звучно закончил, открыл свою кабинку и тут же вышел. Я держался ещё мгновение, пока не услышал, как захлопнулась дверь в блок, и только тогда начал действовать.

Мама обхватила меня руками, её рот всё ещё был у моего плеча. Я схватил её за задницу обеими руками и встал, благодарный за то, что мама смогла автоматически обхватить меня ногами даже в своём послеоргазменном состоянии. Затем я рванулся вперёд, удивительно быстро для человека с джинсами, висящими вокруг коленей. Мой хуй всё ещё был погружён в мамину пиздёнку, и мой оргазм всё ещё был на расстоянии вытянутой руки, поэтому я врезался маминой спиной в дверь кабинки, планируя выебать её, прижимая к двери и кончить до того, как устанут мои руки. О, и да, менее чем за пять толчков. Может быть, шесть. Не больше десяти.

Во всяком случае, таков был план. Вместо этого, со звуком ломающегося дерева, засов вырвался из двери кабинки, и она распахнулась. Я чуть не потерял равновесие, но смог продолжить ковылять вперёд, пока мамина спина не врезалась в стену туалетного блока, к счастью, не в ту часть, где была раковина или сушилка для рук.

Мама издала «Ой!», когда мы столкнулись со стеной, а затем, похоже, заметила, где мы находимся: в той части туалетного блока, куда мог зайти любой, а не в безопасной кабинке. Она пробормотала: Ох, чёрт, — и начала толкаться тазом в меня, как сумасшедшая.

— Поторопись, — произнесла она, — выеби меня уже!

Я снова задался вопросом, нравится ли маме этот риск быть пойманной больше, чем мне.

Хотя у меня не было намерения быть пойманным, я был чрезвычайно близок к тому, чтобы кончить, и не хотел тащить маму обратно во вторую кабинку, чтобы попробовать ещё раз. Вместо этого я ебал её там, у стены. Я не знаю, сколько толчков нам удалось сделать, прежде чем мой оргазм объявил о своём скором приходе. Наверное, меньше десяти.

— Мама! — простонал я.

— О боже! — простонала мама.

— Я сейчас кончу! — сказал я.

— Да! — сказала мама.

— Хрусть! — сказал гравий снаружи.

Это было бы почти комично для тех, кто мог бы это видеть. Глаза у нас обоих расширились, прежде чем мама выпрямилась, как раз когда я отстранился и позволил ей опуститься на ноги. Мой хуй всё ещё торчит, всё ещё твёрд и всё ещё не кончил, но у меня не было времени беспокоиться об этом. Я почти бросился обратно в кабинку, которой мы только что пользовались, и мама захлопнула за мной дверь. Я увидел, как она опускает юбку до щиколоток, перед тем дверь захлопнулась за мной. Как она собиралась замаскировать вид человека, которого чуть не застали за еблей, я не знал.

Я потянулся к засову на двери кабинки, но потом вспомнил, что это та самая дверь, которую мы только что сломали. В этот момент я услышал, как дверь туалетного блока открылась, и кто-то вошёл. Без засова я просто удерживал дверь кабинки на месте, молясь, чтобы тот, кто вошёл, не попытался открыть её слишком сильно. Я услышал, как мама слегка запыханно сказала «Привет» тому, кто вошёл, и мягкий женский голос произнёс «Привет» в ответ, прежде чем дверь самой дальней кабинки со скрипом открылась и снова закрылась.

Судя по звуку, мама мыла руки. Она затягивала процесс, возможно, не желая оставлять меня здесь одного. А может, хотела закончить то, что мы начали, когда новая посетительница уйдёт.

Но притворяться, что моешь руки, можно только недолго, и через пару минут я услышал, как мама вышла из туалетного блока. Я подумал о том, чтобы выйти за ней, но я всё ещё держал в смертельной хватке дверь кабинки, что означало, что мои джинсы всё ещё были наполовину спущены с ног, а мой хуй всё ещё торчал наружу, не такой твёрдый, как раньше, но явно очень недовольный. Я решил подождать.

Ждать пришлось недолго. Еще через минуту я услышал, как другая посетительница туалета спустила воду, затем вышла из своей кабинки, помыла руки и направилась к выходу. Я подождал ещё полминуты, затем натянул трусы и штаны и выскочил оттуда.

Я увидел, что мама сидела на пассажирском сидень моей машины, поэтому я подошёл и сел внутрь со стороны водителя. Мама ничего не сказала, и я просто вцепился в руль, как будто кто-то пытался отобрать его у меня.

Я был не раз и не два так близок к тому, чтобы кончить, и я чувствовал, как маленькие импульсы энергии пробегают по моему хую, словно напоминая мне, что у меня там есть незаконченное дело.

— Прости за это, милый, — сказала мама, выводя меня из задумчивости.

— Всё в порядке, — ответил я, надеясь, что не выгляжу сейчас как капризный ребенок.

— Когда мы вернёмся домой, — добавила мама, подняв брови. Я кивнул, не уверенный, что смогу ждать так долго.

Оказалось, что я был прав. Я не мог ждать так долго.

— Куда это мы направляемся? — спросила мама. Мы достигли окраины нашего города, но с противоположной стороны от той, где мы жили. В это время в пятницу мы должны были просто проехать через центр города, чтобы попасть домой. Но я этого не сделал.

— Живописный маршрут, — сказал я, одарив маму небольшой улыбкой. Она посмотрела недоверчиво, но не могла не улыбнуться в ответ.

— Лааадно, — протянула она.

В свою защиту скажу, что при правильном освещении маршрут был действительно довольно живописным. Но уже совсем стемнело, а это был не тот свет. На полпути по тихой жилой улице я свернул налево, к небольшой школе, которая была закрыта уже несколько десятилетий. Когда школа работала, за ней была дорога, ведущая к нескольким фермам, расположенными в паре километров дальше, или около того. Теперь школа и фермы были заброшены, а дорога была не слишком известна. Я знал её, потому что это было отличное место, где можно было припарковать машину в тенистом месте и не беспокоиться о том, что тебя потревожат. Когда мы с Кэсси ещё встречались, это не раз срабатывало, и я собирался воспользоваться этим сейчас.

Через несколько минут езды по старой ухабистой дороге я припарковался между двумя огромными дубами, возвышающимися на обочине, и заглушил двигатель. Мама посмотрела на меня, лукавая улыбка была видна на её лице в тусклом свете, проникающем через лобовое стекло, и её брови поднялись в вопросе.

— Перебирайся на заднее сиденье, — сказал я.

Маму не нужно было просить дважды, и мы оба поспешили расстегнуть ремни безопасности и выйти из своих дверей, а затем залезть обратно в машину через задние двери. Мы нащупали друг друга в темноте и сразу же прижались губами к губам, как только нашли друг друга. Мамин язык первым сделал движение, и вскоре мы уже целовались, как пара возбужденных подростков. Каждый из нас держал руку на спине другого, прижимая его к себе. Другая мамина рука была в моих волосах, притягивая мои губы к своим каждый раз, когда они ускальзывали. Моя другая рука была на маминой жопе. Потому что, хоть возможно, я уже и говорил об этом, но я обожаю мамину жопу.

Через несколько минут отчаянных поцелуев мамина рука схватилась на мою майку и потянула за неё. Я понял намек и откинулся назад, чтобы снять её и бросить на переднее сиденье. Затем, понимая, что это то, что я должен был сделать уже давно, я ухватился за низ маминого джемпера, потянул его вверх и, с небольшой помощью мамы, через её голову. Когда я в первый раз снял с мамы верхнюю одежду, оказалось, что уже наступила кромешная тьма. Тем не менее, когда наши губы вернулись друг к другу, я не преминул обхватить мамину грудь, сжимая её между пальцами и потирая большим пальцем всё более твердеющий сосок.

Всё это было потрясающе: поцелуи, одна грудь в моей руке, другая грудь — на моей груди. Но мой хуй требовал освобождения, и мама, должно быть, поняла это, так как вскоре она отстранилась и потянулась вниз, чтобы начать вслепую возиться с моими джинсами. Я спустил джинсы и нижнее бельё до щиколоток, затем снял их вместе с туфлями и носками. Пока я это делал, я услышал, как где-то расстёгивается молния, что на мгновение сбило меня с толку, так как мои джинсы были уже расстёгнуты. Но потом я различил мамин силуэт, двигающийся рядом со мной, и понял, что она сбрасывает юбку. Тот факт, что мы оба наконец-то раздеты вместе, заставил бы меня напрячься ещё сильнее, если бы это было возможно, но мой хуй ещё никогда в жизни не был таким твёрдым, и ему просто больше нечего было дать.

Когда наша одежда была сброшена, мама обхватила мои плечи руками и потянула меня на себя, укладываясь на спину на заднем сиденье моей машины. Мой хуй лежал на её животе, пульсируя в такт моему сердцебиению, и когда мы снова начали целоваться, мама потянулась вниз, чтобы взять его и начала дрочить мне, размазывая предсперму с залупы по остальной части моего хуя.

Я застонал в мамин рот, действительно не уверенный, как долго я ещё смогу продержаться после предыдущих событий вечера. Мама перестала целовать меня и наклонилась, чтобы нежно прикусить мочку моего уха. Затем она жарко прошептала мне на ухо: Засунь свой хуй мне в рот.

Я вскочил на колени и подался вперёд, мой хуй скользнул по маминому торсу, оставляя за собой след из предспермы. Я нацелился на её рот, действительно нацелился. Но на полпути мама издала восхищённое «Ох!», и мне пришлось снова застонать, когда мой хуй оказался между маминых сисек. Она положила руку мне на живот, чтобы остановить моё продвижение вперёд, и через несколько мучительных секунд я почувствовал, как она сжала мой хуй своими большими, мягкими грудями, окутывая его своим теплом.

Я начал толкаться вперёд, обильная предсперма, сочащаяся из моего хуя, позволяла ему легко скользить между мамиными сиськами. Я не думал, что это может стать лучше, вплоть до того момента, когда мама начала встречать кончик моего хуя своим извивающимся языком в конце каждого моего толчка.

Я откинулся назад, внезапно почувствовав, что сейчас упаду в обморок. Или просто кончу. Или и то, и другое. Еще несколько секунд мне удавалось не сделать ни того, ни другого, но, откинувшись назад, я понял, что мои руки находятся на маминых бёдрах.

Я перестал двигать тазом. Если я думал, что это замедлит мою стимуляцию, то я сильно ошибался, так как мама тут же начала массировать свои груди вверх и вниз вокруг моего хуя, и это ощущение было даже лучше, чем когда я двигался сам. Однако моя главная причина не делать толчков была связана не столько с тем, чтобы избежать собственного оргазма, сколько с тем, чтобы вызвать мамин. Без того, чтобы мои движения выводили меня из равновесия, я мог опереться на левую руку, оставляя правую свободной, чтобы потянуться за себя и найти мамину пиздёнку.

Найти пиздёнку в темноте, особенно под таким странным углом, всегда может быть непросто. К счастью, мамины раздвинутые ноги обеспечили лёгкий путь прямо к моему призу. Даже без помощи её ног я, вероятно, справился бы — мамина пизда излучала тепло, как печка, и как только мои пальцы вошли в контакт, я почувствовал, насколько она мокрая, соки буквально капали из неё на сиденье автомобиля.

Дразнить её в этот момент казалось излишним, поэтому я засунул два пальца прямо в мамину пиздёнку. Она ахнула и начала двигать бёдрами, наталкиваясь на мою руку, пока я держал в неё пальцы.

Мама перестала массировать мой хуй своими сиськами, когда мои пальцы вошли в неё, очевидно, отвлечённая собственным удовольствием. Я сделал несколько экспериментальных толчков бёдрами вперед и обнаружил, что почти могу ебать её сиськи в этой позиции, не падая на задницу.

— О боже! — застонала мама, в то время как мои пальцы двигались в ней и мой хуй проникал между её сисек. — Стивен! — закричала она, а затем всё её тело начало биться в конвульсиях. Я услышал, как её руки шлёпают по сиденью автомобиля, и она издала серию придушенных вскриков, когда кончила.

Я стал медленнее шевелить своими пальцами, ожидая, что ей понадобится время, чтобы прийти в себя, но она положила руку мне на живот и оттолкнула меня назад.

— Выеби меня сейчас же, чёрт побери! — крикнула она, её голос был настолько наполнен похотью, что я чуть не кончил.

Я попятился назад и схватил свой хуй, направляя его в её пиздёнку. Мы оба издали протяжный стон, когда я скользнул в неё. В тот момент её пизда была идеальным сочетанием: настолько влажная, что я вошёл в неё без сопротивления, и в то же время такая тесная, что я знал, что долго не протяну. Я, должно быть, приостановился на полсекунды, достигнув дна маминой пизды, слишком долго, на её вкус. Она начала похлопывать рукой по моей заднице и двигать бёдрами. Я понял посыл и начал долбить бёдрами вверх-вниз, мой хуй с хлюпаньем входил в маму, а мои яйца звучно шлёпались о её задницу при каждом толчке.

Я не думаю, что в тот момент кто-то из нас считал количество толчков, и я знаю, что мама не остановила бы меня, даже если бы мы сделали больше пяти. Тем не менее, я так долго был возбуждён, что уже через десять секунд почувствовал признаки приближающегося оргазма.

— Мама! — задыхаясь, прохрипел я. — Кончаю!

Мама начала раз за разом повторять сексапильным шёпотом «Да», который превратился в протяжное шипение, когда мои бёдра обрушились на неё в последний раз, и мой хуй начал разгружаться. Я неконтролируемо дрожал от силы оргазма, повторяющиеся сексуальные промахи этого вечера означали, что струя за струей спермы готова была вырваться из моего хуя. Мама обхватила меня руками и ногами, притянув к себе для глубокого поцелуя и чтобы ещё глубже вогнать мой хуй в себя. Мамины мягкие сиськи и твёрдые соски прижались к моей груди, и я потянулся вниз, чтобы схватить её задницу, в то время как я даже подёргал бёдрами ещё несколько раз, чтобы вызвать последние струи спермы.

Мы лежали так некоторое время, наши поцелуи становились всё более мягкими и нерегулярными по мере того, как мы отходили от оргазма. Когда мы оба перестали пыхтеть, как бегуны на длинные дистанции, я медленно поднялся. Наша кожа постепенно отлипала друг от друга, пот покрывал наши тела, несмотря на прохладу снаружи машины. Я медленно вытащил свой хуй из мамы, чувствуя, как по нему стекает струйка спермы и других жидкостей. Я понял, что моё автомобильное сиденье нуждается в серьёзной чистке.

На заднем сиденье машины воцарилась тишина, мы оба переводили дыхание и осмысливали то, что только что произошло. Это выходило за рамки того, что я любезно предоставил маме возможность воспользоваться моей спермой. Несмотря на только что пережитый умопомрачительный оргазм, мысленно я хотел снова рухнуть на маму и повторить всё сначала. Но физически единственное, на что я был готов рухнуть, была моя кровать. Наконец мама нарушила тишину и простонала: Чёрт возьми… Можем мы это повторить?

Я издал звук «Хм», как будто глубоко задумался. — Думаю, да, для тебя, мам, — сказал я.

Мама шлёпнула меня по плечу, или, по крайней мере, попыталась это сделать. В темноте она как бы отмахнулась от меня рукой.

— Придурок, — сказала она негромко. А потом: Давай, помоги мне найти мою одежду, а потом поедем домой. Думаю, нам обоим нужен душ.

— Вместе? — спросил я, только наполовину шутя.

Теперь была мамина очередь издать «Хм». Наконец она сказала: Может быть, завтра, скакун. Сейчас я просто хочу лечь в постель.

Я даже ничего не сказал на это, но мама всё равно добавила: Чтобы выспаться.

— Я не думаю, что мы будем долго лежать в постели, если примем душ вместе прямо сейчас, — продолжила она.

С этим трудно было не согласиться. Я помог маме собрать её одежду, а затем неловко напялил на себя столько своей, сколько смог найти, чтобы привести себя в приличный вид. Я мог бы протянуться в переднюю часть машины и включить там свет, но как-то веселее было поддерживать непроглядную темноту. В конце концов мы оба вернулись на передние сиденья и, вытерев толстый слой конденсата с лобового стекла, поехали домой.

Моя кровать уже звала меня, как только мы приехали, но я заставил себя сначала быстро умыться. Мы с мамой пожелали друг другу спокойной ночи, когда я возвращался в свою комнату из ванной, и я даже не потрудился включить свет в спальне, просто плюхнувшись на кровать.

Мои последние мысли, когда я лежал на ней, были о том, что мы с мамой уже прошли половину пути нашего соглашения. Семь дней прошло, и семь осталось. Или, как трудно было не думать об этом, осталось четырнадцать оргазмов. Мой хуй привстал от одной мысли об этом, но мне было немного грустно. С каждым нашим с мамой сеансом, за плечами будет больше времени, чем осталось. Я снова задумался о том, что нас ждёт в будущем, после окончания двухнедельного периода.

Но на этом мои мысли закончились, так как сон затянул меня в свои безмятежные объятия.

Когда я проснулся в субботу утром, в доме было тихо, а мамы нигде не было.

Прошла неделя с тех пор, как она позвала меня в свою комнату и попросила о небольшом одолжении. Я собирался поступать в колледж, и мама была напугана этим. Восемнадцать лет я был её самым близким и, насколько я знал, единственным другом. Теперь я уезжал. В её жизни появится дыра в виде сына, которую она намеревалась заполнить рождением второго ребенка.

Изъян в мамином плане заключался в том, что это было маленьким чудом, что хоть один мужчина подобрался к ней достаточно близко, чтобы она забеременела в первый раз, а второе чудо казалось маловероятным. Под одеждой, которую отцы-основатели назвали бы уродливой, скрывалось тело ангела. Но мамино лицо, единственная часть её тела, которую она когда-либо показывала внешнему миру, было, ну, не таким уж ангельским. Хотя вы могли бы увидеть нечто подобное, если бы ходили в церковь, скорее всего, на тех горгульях, что стоят на крыше.

Учитывая это, для меня не было сюрпризом, что мамины просьбы в Интернете о том, чтобы мужчина оплодотворил её, остались без ответа. И тогда она обратилась ко мне. Мама попросила меня поучаствовать в процессе, если вы уловили мою мысль. Она хотела, чтобы я помог ей забеременеть, если вы понимаете, о чем я. Она хотела заполнить ту дыру в виде сына в её жизни, посредством заполнения сыном её дыры, если вы всё ещё понимаете, о чем я.

Я согласился, хотя и неохотно, сдавать свою сперму маме дважды в день в течение двух недель до моего отъезда в колледж. Разумеется, мы не могли заниматься сексом. Это был бы инцест, что просто ужасно. Вместо этого мама хотела, чтобы я мастурбировал до точки невозврата, вводил в неё свой хуй с точностью скучающего гинеколога, ждал несколько секунд, чтобы кончить, а затем вынимал и возвращался к тому, чем занимался до того, как возникли незначительные неудобства, связанные с осеменением мамы. Это точно не будет инцестом. Все в выигрыше.

Проблемы возникли почти с самого начала. Одно из основных правил нашего соглашения гласило — «Не допускать никаких толчков». В глазах мамы толчки были равносильны сексу, а как я уже сказал, нам совершенно нельзя было заниматься сексом. Так вот, мамина пиздёнка была первой, в которой мой хуй когда-либо имел удовольствие находиться. Она была тёплой, тесной и очень влажной. Но простого нахождения внутри неё было недостаточно, чтобы мой оргазм вспыхнул сам по себе, независимо от того, насколько близко к нему я был, когда входил в неё. Мы придумывали различные обходные пути: дрочить в мою руку, держа только залупу внутри мамы, тереться об мамину задницу или пиздёнку, или даже использовать её трусики как барьер, чтобы мой хуй не вошёл в неё больше, чем на несколько сантиметров. Как говорится, если это всего лишь несколько сантиметров, то это нельзя назвать инцестом! По крайней мере, я считаю это поговоркой.

Накануне утром мама решила, что введение пениса во влагалище женщины — это совсем не то же самое, что секс, если разобраться как следует. По крайней мере, если вводить его всего несколько раз. В интересах максимального увеличения шансов на зачатие, она решила позволить мне делать несколько толчков в неё, когда я должен был вот-вот кончить. На вопрос, сколько толчков можно считать слишком многими, мы пытались ответить предыдущей ночью в кабинке общественного туалета на автомобильной заправке. Потом вне кабинки. Потом на заднем сиденье моей машины. Похоже, у нас ещё не было окончательного ответа, и я с нетерпением ждал сегодняшнего дня, чтобы изучить эту проблему более подробно. Вот только, как я уже говорил, мамы нигде не было.

Наш дом был удобным, но совсем не огромным. Наверху было две спальни, моя и мамина, с пристроенной ванной, а так же отдельная ванная, которой пользовался я. Внизу была большая кухня, средних размеров гостиная и маленькая прачечная с дверью, ведущей на наш скромный задний двор. При таком небольшом количестве комнат мне не потребовалось много времени, чтобы проверить их все и убедиться, что я действительно один в доме.

Еще не было и восьми часов утра, поэтому я даже не мог предположить, где может быть мама. Я вернулся в свою комнату, чтобы надеть футболку и шорты, которые были более приличными, чем трусы, в которых я бродил по дому, затем спустился вниз и вышел через парадную дверь наружу. Мамы не было во дворе, но её машина стояла там. Я подошёл к дороге и оглядел её в оба конца. Мамы по-прежнему не было видно, но я увидел нашего соседа, мистера Браунлинга, который стриг газон напротив. Я поднял руку в знак приветствия, но он проигнорировал меня. Дома на нашей улице были расположены так, что ни один из них не находился прямо напротив другого, как будто все они были смущены перспективой вступить в зрительный контакт с другим домом.

Я ещё немного побродил по двору, но в это время, ранней осенью, в воздухе витала прохлада, поэтому вскоре я вернулся в дом и сел за кухонный стол. Честно говоря, я не знал, волноваться мне или нет. Я никогда не видел, чтобы мама ходила на прогулки рано утром, но я и не был любителем раннего утра. Может быть, для неё это было нормальным явлением, а я просто умудрялся не замечать этого до сих пор. Но часть меня беспокоилась, что это было что-то более серьёзное. Наша сессия предыдущей ночью была очень интенсивной. Гораздо более интенсивной, чем предыдущие. Я чувствовал, что мы начали пересекать какую-то черту. Это уже не было просто безобидной дрочкой сына, кончающего в маму, это становилось сложным до странности.

Что если мама решит, что мы зашли слишком далеко, и возненавидит меня за это? Что если она возненавидит себя за это? Что, если она проснулась и сбежала из дома, чтобы никогда не вернуться? Что, если она возненавидела себя так сильно, что собиралась покончить с собой? Что, если она возненавидела меня так сильно, что просто отправилась на поиски какого-нибудь острого орудия, чтобы вернуться и лишить меня жизни? Что если…

— Стивен! Ты уже встал, милый? Я дома!

Я услышал, как захлопнулась входная дверь, затем мама вошла на кухню, ведя себя так, как будто ничего не случилось.

— Мама! — сказал я, чувствуя себя так, словно кто-то взял всех персонажей из фильма «Голомоломка» и бросил их в блендер. — Что случилось?

Мама только нахмурилась на меня.

— Ничего особенного, — сказала она. — У нас закончилось молоко. Я просто пошла в магазин, чтобы купить немного.

Она подняла руку, чтобы показать мне двухлитровую бутыль молока, которую она держала в руках. Я почувствовал, как напряжение покидает моё тело, и потёр лицо, чтобы вернуть мозгам немного здравомыслия. Мама была занята приготовлением завтрака и, казалось, не заметила моей реакции, продолжая говорить.

— Я увидела мистера Браунлинга по дороге домой, он косил газон. Я было остановилась, чтобы поболтать, но он не выглядел заинтересованным.

Учитывая, какой интровертной обычно была мама, я был впечатлён тем, что она попыталась поговорить с нашим занудным соседом.

— Разве нет какого-нибудь закона, запрещающего пользоваться газонокосилкой в такое время утром в выходные? — спросил я. Дом мистера Браунлинга находился достаточно далеко, поэтому звук его косилки был слишком тихим, чтобы сильно раздражать, но и слишком громким, чтобы полностью игнорировать его.

Мама повернулась ко мне лицом и постучала пальцем по подбородку, как бы глубоко задумавшись над этим вопросом.

— Скорее всего, нет, — сказала она наконец. — Думаю, в этом штате ближе всего к этому один из тех странных старых законов, которые никогда не были заменены. Знаешь, типа, ты можешь первым делом подстричь газон утром, если ты не сидишь на спине медведя.

Я засмеялся.

— Ах, один из этих! Ты можешь съесть только три куска пиццы за один присест, если у тебя нет письменного разрешения Папы Римского.

Теперь засмеялась мама.

— Ты можешь купить зубную щетку только в воскресенье, если в это же время не купишь зубную пасту.

Я попытался придумать еще один, но мама меня опередила.

— Никакого секса на заднем сиденье машины, если оба не пристегнуты ремнем безопасности.

Мама опустила глаза вниз, и на её щеках появился розовый оттенок.

— Упс! — тихо добавила она.

Я почувствовал, как мои собственные щёки разгорелись. Я не знал, что было более странным: то, что у меня теперь были удивительно эротические сессии с моей мамой, дважды в день, и я терял достаточно спермы внутри неё, чтобы наполнить бутыль для молока на столе, или то, что когда мы не были в муках одной из этих сессий, я стеснялся говорить о них.

У мамы явно была та же проблема, так как её щеки не спешили терять свой цвет. Она развернулась, отнесла молоко в холодильник и продолжила готовить завтрак. Я встал и помог ей, отчасти потому, что хотел отвлечься, а отчасти потому, что был голоден.

Поскольку мы работали вдвоем, завтрак вскоре материализовался, и мы с жадностью принялись за него. Еда исчезла с наших тарелок за долю того времени, которое потребовалось для её появления на них, оставив нас с мамой потягивать апельсиновый сок.

— Итак, — сказала мама через несколько минут, — прошла неделя.

Я думал об этом с предыдущего вечера, но мне и в голову не приходило, что мама будет следить за временем так же, как и я. Через неделю я уеду в колледж, и либо мама будет беременна, либо… ну, я не знал, есть ли у неё запасной план. Может быть, она последовала бы за мной в колледж и продолжала бы наши занятия до тех пор, пока у неё в животе не появился бы ребенок. Но нет, мама ясно дала понять, что хочет, чтобы я жил своей жизнью. Было бы трудно наслаждаться нормальной жизнью в колледже, если бы моя мама находилась рядом, постоянно пытаясь втиснуть в эту жизнь тайные сеансы, на которых я кончаю в неё. Приятно? Безусловно. Нормально? Увы, нет.

Потерявшись в этих мыслях, я почти не услышал, как мама продолжила.

— Осталась ещё одна неделя, — сказала она. — Ты всё еще рад помочь мне?

Я с энтузиазмом кивнул, вызвав у мамы улыбку.

— Конечно, мам! Я люблю тебя, ты знаешь, что я сделаю всё, чтобы помочь тебе.

Это заставило маму улыбнуться еще шире и застенчиво опустить глаза. Не раз казалось, что мама получала от наших сеансов даже больше удовольствия, чем я. По количеству оргазмов, которые мы получали, я полагал, что мы, вероятно, находимся на одном уровне. И всё же, видеть, как светлеет её лицо, и знать, что я делаю маму счастливой, было совсем не так приятно, как все эти оргазмы.

— Ну тогда, — сказала она, взглянув на меня. — Не хочешь зайти ко мне в комнату и снова оказать мне услугу?

Этот намёк не прошёл для меня бесследно. Он также не прошёл бесследно для моего хуя, который напрягся в моих шортах. Я допил свой апельсиновый сок и встал, протягивая руку маме. Она взяла её, тоже встав, и мы вместе пошли наверх, в мамину комнату.

Там мама медленно начала стягивать с себя джинсы, обнажая под ними светло-голубые трусы бикини.

— Дело в том, Стивен, — сказала она, — что я хочу ребенка. И я хочу, чтобы ты помог мне забеременеть.

Я спустил свои шорты с ног, стараясь соответствовать маминому темпу раздевания, несмотря на то, что мне хотелось сорвать с нас обоих всю одежду, прямо сейчас.

— Итак, — сказал я, пытаясь вспомнить свои реплики недельной давности, — ты хочешь, чтобы я занялся с тобой сексом?

— О Боже, нет, Стивен! — сказала она, снимая трусики. Я не мог не заметить тёмное пятно на её трусиках там, где они прилегали к её пиздёнке. — Ничего подобного!

Затем я стянул с себя боксеры, и они потянули мой хуй вниз, за ними, пока он не освободился и не выскочил наружу, направленный вверх. Мама облизала губы и продолжила: Нет, естественно, мы не можем заниматься сексом!

Она оторвала взгляд от моего хуя, чтобы открыть прикроватный ящик и взять бутылочку со смазкой, которую она там хранила. Затем она села на край кровати, её блестящая пиздёнка оказалась на одном уровне с краем, а ноги были раздвинуты. Не теряя времени, я расположился между её ног, мой хуй подёргивался в такт пульсу, словно пытался вырваться из меня и направиться туда, где ему действительно хотелось быть.

— Я думаю, ты мог бы просто…, — она налила немного смазки в руку, когда говорила это, затем отбросила бутылку в сторону и взяла мой хуй вместо неё. Как только она замолчала, она начала делать длинные движения вверх и вниз по моему налитому хую, делая паузу в конце каждого движения, чтобы провести большим пальцем по кончику. Я испустил длинный, дрожащий вздох, а затем вспомнил, что должен был что-то сказать.

— Мастурбировать? — спросил я.

— Да, — сказала она и начала дрочить мне немного энергичнее. — Пока ты не будешь готов…

— Кончить? — уточнил я.

— Мммм, — простонала мама. Это было что-то вроде отступления от того сценария, каким я его помнил.

— Тогда ты можешь просто вставить его, заполнить меня этим большим, прекрасным хуем, дать мне свою сперму, сделать меня своей.

— Ох, бля, — прошептал я. Если мама решила отклониться от предыдущего субботнего диалога, то и я тоже мог это сделать. Кроме того, чувства удовольствия, поднимающиеся от моего хуя, заслуживали того, чтобы я сказал «бля» раз или два.

Мама подняла другую руку, чтобы нежно погладить мои яйца. Неделя оргазмов проделала чудеса с моей выносливостью, но мама, похоже, задалась целью заставить меня кончить. Я уже начал думать, что не протяну долго, когда мама вдруг замедлила свои движения до скорости улитки.

— Наверное, это трудно, — сказала она, мучительно медленно потирая большим пальцем мою залупу на последнем слове, — подобраться достаточно близко к оргазму, прежде чем засунуть его в меня?

Я кивнул. Что-то определённо было не так. Мама не дразнила меня до этого, наши занятия были почти бешеными, главным было, чтобы я кончил в маму, и наше возбуждение заставляло нас сделать это как можно быстрее.

— Может быть, если ты просто потрёшься кончиком об меня, — сказала она, а затем издала низкий стон, притянув меня ближе и поглаживая моей залупой вверх и вниз между складками её пиздёнки, прижимая кончик к её клитору. Через каждые несколько движений она в нужный момент подавала бедра вперёд, чтобы головка моего хуя проскальзывала между складок и входила в её пиздёнку. Это была медленная, райская пытка, и она работала. Я почувствовал мурашки в глубине живота, когда медленно накатывающий оргазм начал нарастать. Я уже знал, что ощущения будут невероятными, но я не хотел дойти до этого в одиночку.

— Это, кажется, не помогает — сказал я. Мама посмотрела на меня в замешательстве. Мы оба знали, что это очень даже помогает. Я слегка оттянул бёдра назад. Мама не отпустила мой хуй, но он выскользнул из её пиздёнки. Она удивленно посмотрела вниз на мой орган, а потом надулась на меня. Я продолжил, пока она не слишком расстроилась.

— Я думаю, что мне может помочь, если я потрогаю тебя. Конечно, это не будет сексуальным прикосновением, — сказал я. — Что если я положу руку вот сюда, пока буду мастурбировать?

Сказав это, я опустил руку к маминой пиздёнке и кончиком среднего пальца нащупал её клитор. Мама издала благодарный возглас.

— Хорошо, — смогла сказать она прерывающимся голосом, а затем снова начала подрачивать мой хуй, увеличивая темп, в то время как мой собственный палец начал двигаться взад-вперед по её клитору. Избегать объятий друг друга было немного неловко, но удовольствие, которое мы оба испытывали, не давало нам беспокоиться о таких деталях. Мама пыталась продолжать свой трюк, периодически проводя большим пальцем по моей залупе, но отвлечение на мой палец на её клиторе быстро заставило её забыть об этом, и она перешла к просто неистовой дрочке моего хуя. Вскоре она закрыла глаза и откинула голову назад, на её лице появилось выражение наслаждения. Я рассматривал её лицо и, уже не в первый раз за последнюю неделю, размышлял о том, как, на мой взгляд, оно преобразилось, не изменившись при этом. Мама не стала волшебным образом красивой, ни объективно, ни субъективно. Но с каждым нашим сеансом она становилась всё более сексуально возбуждающей, и где-то на этом этапе это стало для меня гораздо важнее.

— О боже, мама, — смог сказать я. — Ты уже близко?

— Да, Стивен, — простонала она, когда я почувствовал, как во мне закипает сперма.

— Ох, блядь, мама! Надо засунуть его внутрь!

В итоге мама просто отпустила мой хуй, а я убрал руку с её клитора, чтобы схватить свой стояк и просунуть его в мамину ждущую пиздёнку. Я задвигал бёдрами, как только моя рука оказалась свободной, и мама напряглась, когда мой хуй заполнил её, издав серию маленьких «Ооох!».

Я мог бы оставаться совершенно неподвижным и кончить прямо так. Мама не подвела меня рукой к краю, она бросила меня прямо с него. Но какой смысл было вводить новые правила, если я не мог проверить их границы?

И когда мама начала испытывать оргазм, я оттянул хуй назад и снова погрузил его в неё. Мамины «Ох!» превратились в более громкие «Ах!», когда я повторил этот маневр ещё пару раз. Но это было всё, что я смог сделать, так как в этот момент накатил мой собственный оргазм. Я и раньше слышал об оргазмах, скрючивающем пальцы ног — в хорошем смысле, а не в постыдном — и думал, что это причудливая фигура речи. Теперь я так не думал. Мои пальцы ног упёрлись в мамин ковёр, а всё остальное тело начало дрожать от наслаждения, исходящего от основания моего хуя. Возможно, мне следовало бы захрипеть или зарычать, но в тот самый момент я замолчал, моё дыхание застряло в горле и сделало меня тише, чем когда-либо с тех пор, как мы начали всё это. Наслаждение нарастало, но, как ни странно, моя сперма не последовала за ним. На секунду какая-то часть меня задумалась, что произойдёт, если я испытаю оргазм внутри мамы, не кончив при этом. Повторим ли мы нашу утреннюю сессию, обеспечив мне сегодня три великолепных оргазма с мамой?

Вопрос стал академическим, когда эти наполовину сформированные мысли пронеслись в моей голове. Интенсивное чувство наслаждения в моем хуе росло, пока не стало ощущаться как физическое давление, пытающееся вырваться наружу. И тут плотина, сдерживавшая мою сперму, прорвалась. Это было почти как взрыв в моём хуе. Бессознательно, мои бедра дёрнулись так сильно, что я чуть не вытащил хуй из мамы. К счастью, я этого не сделал, потому что в следующее мгновение сперма хлынула из моего хуя прямо в маму. Я чувствовал, как она устремляется по длине моего шланга, каждый выплеск был похож на новый, маленький оргазм.

Очевидно, мама была ментально не слишком далеко и понимала, что происходит. Она подняла ноги, когда я начал кончать, обхватила ими меня за талию, прижав наши тела друг к другу, и издавала ободряющие звуки.

Я не знаю, как долго длился мой оргазм. Возможно, дольше, чем казалось в тот момент, но короче, чем кажется в ретроспективе. Я знаю только, что слишком быстро последняя струйка спермы выбрызнулась из моего хуя. Мои ноги дрожали, а перед глазами плавали маленькие серые точки. Я не доверял ни своим конечностям, чтобы вывести меня оттуда, ни своему зрению, чтобы указать мне путь. Поэтому я вытащил свой хуй из мамы, отодвинулся в сторону и рухнул на кровать рядом с ней. Она повернула голову, чтобы посмотреть на меня, и улыбнулась.

— Ты молодец, милый, — мягко сказала она и погладила меня по волосам. — Почему бы тебе сейчас не вздремнуть. Я думаю, тебе это нужно.

Это было очень мило со стороны мамы, но всё моё тело еще не отошло от оргазма, и я знал, что заснуть в ближайшее время не удастся.

Это оказалось не совсем верно. Через несколько секунд я почувствовал, как мама переместилась на кровати, и её губы нежно прижались к моей щеке. Это было последнее, что я запомнил, прежде чем сон снова завладел мной.

* * * * *

Я проснулся, чувствуя сонливость и жажду. Я всё ещё лежал на маминой кровати, но немного не там, где заснул. В какой-то момент, пока я спал, либо я натянул на себя часть маминого одеяла, либо мама немного укрыла меня. Кто бы это ни сделал, я чувствовал себя хорошо и уютно. А ещё лениво. Мамины цифровые часы у кровати показывали, что уже за полдень, и мой желудок подтверждал, что пора обедать. Как ни заманчиво было остаться там, завернувшись в тёплое одеяло, я заставил себя вылезти из постели.

Натянув боксеры и шорты, я спустился вниз. Мама была на кухне, снова полностью одетая.

— Привет, соня, — сказала она, увидев, что я вошёл. — Я готовлю несколько сэндвичей на обед. Ты не против?

— Отлично, мам, — сказал я, пробираясь к кофеварке и наливая себе большую чашку. Я потягивал обжигающую жидкость, рискуя обжечь язык, чтобы наполнить этим чудным, сладким кофеином свой организм. Похоже, он сразу подействовал, и я снова начал чувствовать себя человеком. Когда сэндвичи были готовы, я съел свою порцию, в процессе снова полностью став человеком.

— Мммм, — сказал я, проглотив последний кусочек своего обеда. — Это было восхитительно! Спасибо, мам!

Мама посмотрела на последний кусочек сэндвича на своей тарелке, затем подняла бровь на меня, вероятно, задаваясь вопросом, было ли это сарказмом.

— За что спасибо? — спросила она. — Это были просто сэндвичи…

— Скорее великолендвичи! — ответил я, слишком восторженно. Мама скептически посмотрела на меня.

— Скорее суперндвичи! — попробовал я ещё раз. Мама только слегка покачала головой, чтобы предостеречь меня от дальнейших попыток. Я сдался.

— Есть какие-нибудь планы на сегодня, мам?

Мама проглотила последний кусочек своего обеда и кивнула.

— Да. Увидев, как мистер Браунлинг стрижёт свой газон, я вспомнила, что нашему заднему двору тоже нужно немного заботы. Я начала заниматься этим сегодня утром и собираюсь вернуться туда, когда мы закончим здесь.

Я чувствовал себя немного неловко из-за этого. Обычно я помогал маме с садовыми работами, но в это утро мне удалось проспать её дела.

— Тогда я помогу, — сказал я.

Мама покачала головой.

— Не так быстро, мистер. Через неделю ты уезжаешь в колледж, верно?

Я кивнул.

— И как продвигается упаковка вещей?

— Ну, как сказать, — ответил я, внезапно заинтересовавшись хлебной крошкой на своей тарелке. — Я уже выбрал всё, что я возьму с собой в колледж.

Это было похоже на правду.

— И у меня есть несколько приготовленных коробок.

Это было правдой, что у меня были коробки, хотя в данный момент они были заполнены другими вещами.

— Осталось просто сложить вещи в коробки.

Последнее предложение было правдой на сто процентов. За исключением слова «просто».

Мама знала меня слишком хорошо, чтобы поверить мне, но она также знала, что я буду собирать вещи до последней минуты.

— Как организованно, — сказала она. — В таком случае я продолжу работу в саду, пока ты будешь складывать все эти тщательно выбранные вещи в приготовленные тобой коробки.

Она мило улыбнулась мне. Я понял, что проиграл, и поэтому, как только обеденная посуда была вымыта, я поплёлся наверх в свою комнату, в то время как мама вернулась на задний двор.

Упаковка нескольких коробок для колледжа каким-то образом заняла одновременно и больше, и меньше времени, чем я ожидал. Найти пару коробок было легко. Высыпать их содержимое в кучу, в стиле «Дженга», в нижнюю часть моего шкафа было делом одного мгновения. Приведение в порядок того же содержимого, когда эта куча в стиле «Дженга» неизбежно рухнула и рассыпала вещи по полу моей спальни, заняло гораздо больше времени. А выяснение того, что я действительно хочу взять с собой в колледж, заняло большую часть дня.

Я не считал себя человеком, у которого много вещей. Был паршивенький компьютер, который бабушка с дедушкой купили мне много лет назад, но который всё ещё работал достаточно хорошо. Была скромная коллекция старых книг. Еще более скромная коллекция фильмов и музыки. Несколько игрушек из детства, которые я не собирался выбрасывать, но и не собирался брать с собой в колледж. У меня была небольшая, но разнообразная коллекция одежды. И не так уж много всего остального. К тому времени, когда ранним вечером начало темнеть, я наполнил пару коробок, снова их опустошил, затем наполнил одну из них. Я решил, что вторую коробку можно использовать для продуктов и кухонных принадлежностей. Для одежды у меня была отдельная сумка. Я был весьма доволен собой, когда закончил.

Поскольку день прошел успешно, я встал на кровать, чтобы выглянуть в окно и посмотреть, как мама справляется со своими делами. Наш задний двор не был огромным, но, как сказала мама, он нуждался в уходе. Во всё более угасающем свете дня я увидел, что она сгребла все листья в несколько куч и довольно прилично прополола клумбы по краям двора. Сейчас она возилась возле нашего садового сарая, хотя я не мог разглядеть, чем она именно занимается.

Упаковка моих вещей для колледжа изрядно вымотала меня, но я подозревал, что мама устала еще больше. Ведь именно она занималась настоящим физическим трудом. Кроме того, она проснулась ранним утром. Я решил быть хорошим сыном и пойти помочь ей. Возможно, мне также пришло в голову, что уже почти стемнело и мама скоро должна была закончить работу, так что я мог получить очки за помощь маме и при этом не работать слишком долго. Я надел свитер и старые джинсы — одежду, более подходящую для садоводства на прохладном вечернем воздухе, — и направился вниз. Снаружи у нас был фонарь, который в теории должен был хорошо освещать задний двор. На практике лампочка перегорела много лет назад, и ни мама, ни я её так и не заменили. Вместо этого я включил свет на кухне. Окно кухни выходило на задний двор, так что свет обеспечивал хоть какое-то освещение. Сделав это, я прошёл через нашу маленькую прачечную и вышел через заднюю дверь наружу.

— Привет, мам, — сказал я, как только вышел. За те несколько минут, которые мне понадобились, чтобы переодеться и выйти на улицу, уже действительно стемнело. Мама стояла на коленях возле сарая, атакуя какие-то ползучие растения каким-то коротким инструментом, но я мог видеть её только потому, что она была освещена светом, падающим из кухни. Наверное, мамины глаза лучше адаптировались к темноте. А может, она просто была полна решимости закончить всё, что делала, прежде чем сворачивать дела на сегодня.

— Привет, — сказала мама, взглянув на меня. — Закончил укладывать вещи в коробки?

Я утвердительно кивнул: Конечно. Я решил, что теперь я могу тебе помочь.

— Спасибо, — сказала она. — Ты можешь сменить меня и уничтожить вот эту жуткую зеленую штуку, а я начну убирать вещи в сарай.

Она поднялась на ноги, вытянув руки вверх и выгнув спину. На ней были старые рваные джинсы и легкий кардиган поверх одного из её мешковатых джемперов, но теперь, когда я знал, что скрывается под её одеждой, трудно было не заметить легкие намеки на те округлости, которые демонстрировало её потягивание. Слишком быстро она опустила руки и протянула мне садовый инструмент, который держала в руке, а затем передала мне садовые перчатки, которые были на ней.

— Да, хорошо, — сказал я, взял у неё инструмент и опустился на колени возле сарая. Растение-захватчик пыталось зарыться между сараем и землей. Это был не самый лучший в мире сарай, и ему не нужно было, чтобы его структурную целостность нарушало слишком любопытное растение. Сарай был узким, но довольно длинным, а растение, похоже, проросло по всей его длине. К счастью для меня, мама отодрала большую часть растения от сарая, оставив только около метра, который нужно было расчистить. Я решил, что это всего лишь минутное дело.

Не знаю, сколько мгновений в одной минуте, но их точно достаточно, чтобы высмеять мою оценку того, сколько времени займет избавление от этого растения. Мама уже закончила всё убирать и явно бездельничала, пока я до седьмого пота пытался отцепить растение от старого деревянного сарая. Тут должна быть какая-то хитрость, подумал я, но ни один подход не работал лучше другого, то есть совсем не работал.

Наконец, после того, что показалось мне вечностью, но, вероятно, было больше похоже на двадцать минут, я сорвал последний кусочек зелени со стены сарая и бросил его на небольшую кучу позади себя. Затем я встал и потянулся, проделав половину задуманного, прежде чем понял, что в точности копирую мамины движения. Когда эта мысль пришла мне в голову, я опустил руки и огляделся. Мамы нигде не было видно на заднем дворе, но я также не заметил, чтобы она вернулась в дом. Вполне возможно, что она вернулась в дом незаметно для меня. Я немного отвлёкся во время своей битвы с природой. В основном я отвлекался, пытаясь придумать всё более изобретательные оскорбления для растения. Я слышал, что некоторые люди говорят своим растениям приятные вещи, чтобы они лучше росли. Логично было предположить, что если кричать непристойности растению, растущему на сарае, его будет легче уничтожить. Это не сработало, но главное — я понятия не имел, где была мама.

— Мама? — окликнул я задний двор, не особо ожидая ответа.

— Я здесь, — прозвучал приглушенный ответ из сарая. Оглянувшись назад, я понял, что мама была именно там. Я подошёл к передней части сарая и заглянул внутрь. Свет, льющийся из кухни, падал под острым углом через дверной проём сарая, лишь слегка отделяя его от кромешной тьмы внутри. Я не мог разглядеть маму внутри довольно захламленного сарая, но я не мог разглядеть там и почти ничего другого.

— Мама? — попытался я снова, сделав несколько неуверенных шагов в сарай. Внутри сарая были разбросаны различные садовые инструменты и коробки с неизвестно чем, что в темноте превращало его в минное поле. Я дал глазам немного адаптироваться и сделал еще несколько шагов внутрь. Я уже собирался снова позвать маму, когда позади меня раздался медленный скрип, и свет, проникавший внутрь сарая, угас. Кто-то закрыл дверь сарая.

Я успел осознать это лишь на мгновение, прежде чем почувствовал, что кто-то прижался к моей спине. Пара рук обхватила мою грудь, затем скользнула вниз по моему животу и быстро расстегнула пуговицу на моих джинсах. Я издал тихий вздох, когда мои джинсы и нижнее белье были стянуты вниз до бёдер, а затем мамина прохладная рука обхватила мой хуй, медленно сдавливая его.

Я охнул, когда мой хуй ответил на эту процедуру, напрягаясь в маминой руке. Мама издала тихое «Ммм», когда почувствовала, что это произошло.

Как бы я ни наслаждался маминой рукой на моём хуе, я понял, что она устроила дешевый розыгрыш, чтобы напугать меня, заманив в сарай и закрыв дверь. Я решил, что будет справедливо немного отыграться.

— О, Боже, — тихо прошептал я. Мама издала еще один небольшой стон и ускорила движение своей руки на моём хуе.

— Ох, это так приятно… мистер Браунлинг! — сказал я, усмехаясь про себя. Мамина рука замерла на моём хуе, когда я произнёс имя нашего соседа, и я наслаждался тем, что, как я предполагал, было маминым замешательством, хотя то, что мама перестала мне дрочить, было менее восхитительно. Я продолжил свой розыгрыш.

— Но мы должны вести себя тихо, мистер Браунлинг! Моя мама где-то здесь, и она не должна узнать о нашей запретной любви.

Есть некоторые вещи во мне, которые, как я думаю, должны были достаться мне от отца, кем бы он ни был. Но моё чувство юмора? Это всё точно от мамы! Как раз в тот момент, когда я наслаждался своим успехом в том, чтобы ошарашить маму, она с упоением возобновила дрочку моего хуя.

— Не волнуйся, малыш, — сказала она хриплым голосом, который впечатлял только тем, как мало он был похож на голос нашего соседа. — Я не скажу ей, если ты тоже не сделаешь этого.

Она слегка сжала мой хуй, а затем продолжила дрочить.

— Знаешь, у тебя такой прекрасный хуй, и старику Браунлингу он очень нужен в его старой заднице.

— Господи, мама! — сказал я, снова обыгранный ею. Мысленный образ был настолько ужасен, что мой хуй даже заметно обмяк, несмотря на мамины старания.

— Нет тут никакой мамы. Только я, Браунлинг, — сказала мама своим хрипловатым голосом. Это высказывание было несколько испорчено тем, что она захихикала, как только произнесла это.

Я повернулся лицом к маме, при этом её рука потеряла хватку на моём хуе. Развернувшись, я понял, что в сарае не так уж и темно, как я думал. Мама не до конца закрыла дверь сарая, поэтому туда проникала струйка света. Его было недостаточно, чтобы что-то ясно разглядеть, но достаточно, чтобы различить силуэты и отблески то тут, то там. Я мог видеть, например, как мама слегка дрожит от смеха.

— Ладно, я сдаюсь, — сказал я. Это, похоже, не остановило мамино веселье, поэтому я обхватил её и схватил за задницу, чтобы притянуть к себе. Я с удовольствием обнаружил, что мамины джинсы и нижнее белье исчезли, и мои руки лежали на прохладной коже её жопы. Моя эрекция снова пришла в движение, задевая мягкие завитки маминых волос на её лобке.

— О, привет! — сказала мама, разразившись новым приступом хихиканья, когда почувствовала мой хуй напротив себя. Я притянул её к себе за задницу, нижняя часть моего хуя теперь покоилась в её лобковых волосах, а его кончик упирался в её живот, обтянутый джемпером. Я наклонил голову вперед, намереваясь поймать мамин язык своим и остановить её хихиканье. К сожалению, я неправильно определил, где находится её рот, и вместо того, чтобы начать эротический сеанс поцелуев, я просто обслюнявил мамину щёку. Достаточно сказать, что она сочла это уморительным.

— Где-нибудь еще хочешь полизать? — спросила она между приступами смеха.

Вдохновлённый, я ответил: Пока нет. Затем я положил руки ей на плечи и мягко надавил вниз.

— Но ты можешь.

Мама поняла намёк и, наконец, перестала хихикать, даже немного захныкала, опустившись передо мной на колени. Как только она спустилась вниз, она обхватила мои яйца одной рукой и взяла мой хуй в другую руку, прежде чем начать медленно лизать залупу. Я запустил пальцы в мамины волосы, но позволил ей диктовать темп.

Темп, который она выбрала, наверное, лучше всего описать как «неторопливый». Некоторое время она проводила языком по кончику моего хуя, прежде чем наконец обхватить залупу губами. Даже после этого она держала рот неподвижным, лишь слегка поглаживая мой хуй языком. Пусть медленно, но это не мешало ей дарить мне удивительно хорошие ощущения. Я застонал от удовольствия, которое мама доставляла мне, прежде чем пробормотать: Ты чертовски хороша в этом, мам!

Я почувствовал, как мама улыбается на конце моего хуя. А потом, как бы в доказательство того, что она не лыком шита, мама наклонила голову вперед и начала водить ртом вверх и вниз по длине моего хуя, её язык прижимался к его нижней стороне, когда она это делала. Мои бёдра дёргались от новых ощущений, которые она вызывала, и мои пальцы крепче сжали её голову. Я знал, что при таком темпе маме понадобится всего пара минут, чтобы вызвать у меня оргазм. Часть меня хотела проигнорировать наш договор и продолжать ебать мамино лицо, пока сперма не выплеснется ей в рот. Другая часть меня хотела немного другого. Эта часть меня победила.

Я позволил ей продолжать сосать еще полминуты или около того, затем наклонился, просунул руки под мамины подмышки и потянул её вверх. Она выглядела немного обиженной тем, что у неё отобрали игрушку, но встала достаточно охотно. Затем я немного согнул колени и просунул свой хуй между маминых ног. Несмотря на то, что он был покрыт тёплой маминой слюной, я почувствовал тепло и влажность маминой пиздёнки, когда я скользил залупой по складкам вокруг её отверстия. Я попытался толкнуться вверх и войти в неё, но угол был слишком неудобным. К счастью, мама поняла, что я пытаюсь сделать, и пришла на помощь. Обхватив мою шею одной рукой для поддержки, она подняла ногу и взяла мой хуй другой рукой, а затем направила его в свою ждущую пиздёнку. Мы оба издали похотливый стон, толкнувшись бёдрами навстречу друг другу, и весь мой хуй скрылся внутри мамы.

Это была неудобная поза, но мама обхватила меня второй рукой за шею, а я схватил её за жопу, что помогло нам избежать невероятно неловкого и потенциально смертельного падения на какое-нибудь острое садовое оборудование. Затем мы оба начали делать небольшие толчки бёдрами, которые смогли создать некоторую тягу между нами. Впервые с момента начала нашей договорённости я действительно чувствовал, что ебу свою маму. У меня голова шла кругом от того, насколько это было приятно. До этого момента я был внутри мамы только тогда, когда собирался кончить, что, очевидно, было совсем по-другому приятно. То, что мамина тесная влажность поглощала меня, когда я ещё не был на грани оргазма, было чем-то новым и невероятным.

Однако у меня было всего несколько секунд, чтобы насладиться этим. В этот момент мама, задыхаясь, спросила: Ты уже кончаешь?

Этот вопрос сопровождался звуком наших тел, шлёпающихся друг о друга при каждом толчке. Отчасти из-за какого-то смутного чувства гордости за свою выносливость, а отчасти потому что я идиот, я ответил честно.

— Нет, ещё нет, — сказал я. Мама застонала и приподнялась на пальцах той ноги, которой она всё ещё стояла на земле. Мой член выскользнул из её пиздёнки, и дрожь пробежала по моим бёдрам, когда прохладный ночной воздух в сарае коснулся моего основательно мокрого мужского достоинства.

— Мама!- ахнул я и рывком толкнул бёдра вверх, но был вознаграждён лишь ощущением того, как моя залупа бесполезно скользит по маминой коже.

Мама опустила вторую ногу на пол и сделала небольшой шаг назад. При этом её руки опустились с моих плеч, а затем одна обхватила мой хуй.

— Извини, Стивен, ты знаешь правила! — сказала она.

— К чёрту правила! — сказал я, делая маленький шаг к маме. Я слишком хорошо понимал, что в сарае ночь темна и полна ужасов, и неверный шаг в моём полуобнажённом виде может привести к катастрофе. Только поэтому я сразу не набросился на маму.

— Я хочу тебя! — добавил я.

Мама издала разочарованный хрип и начала медленно двигаться взад-вперёд, надрачивая мой хуй так же медленно, как она это уже делала.

— Нам нельзя, — сказала она. — Это будет неправильно.

— Почему это будет неправильно? — спросил я. Мама начала отступать назад, к двери сарая, к побегу и свободе.

— Просто это было бы неправильно, — сказала она. Я не думаю, что кого-то из нас убедил конкретно этот аргумент.

— Прости, Стивен, — добавила она, — но я не могу позволить тебе выебать меня.

Я был ошеломлён этим заявлением. Мама сказала это так, как будто я пытался навязать ей себя. Хотя я и был возбужден, она должна была знать, что я никогда этого не сделал бы.

Пока я думал об этом, мамин путь назад отклонился от двери, и она начала вести меня за хуй к боковой стене нашего старого деревянного сарая. Как она ориентировалась, идя назад в темноте и минуя все опасности, я никогда не узнаю.

— Я имею в виду, — продолжала она, — я, возможно, не смогу остановить тебя. Ты больше и сильнее меня.

Это было несколько преувеличено. Я был всего на десяток сантиметров выше мамы, и в кулачном бою, я думаю, она бы смогла за себя постоять.

— Думаю, если бы тебе было необходимо овладеть мною, я бы мало что смогла сделать, — продолжила она, звуча в равной степени покорно и возбуждённо. Она сделала еще полшага назад к стене сарая.

— Если бы ты просто схватил меня и прижал к стене, что бы я смогла сделать? — спросила она риторически. — Если бы ты взял свой большой хуй и вогнал бы его в мою пиздёнку, как бы я могла остановить тебя? — размышляла она вслух. — Если бы ты выебал меня прямо здесь, прямо сейчас, пока я не кончила бы на твоём хуе, что бы тогда… — сказала она. Я уже готовился помочь ей ответить на все эти риторические вопросы, когда мама ударилась о стену сарая. И тогда она выпустила мой хуй и взвизгнула.

— Мама? — обеспокоенно спросил я. — Что случилось?

Мама отстранилась от стены сарая, заставив меня отступить на шаг.

— Блядь, блядь, блядь, блядь, блядь! — произнесла она. Это было предложение, которое, как мне показалось, не совсем отвечало на мой вопрос. В почти отсутствующем свете я мог только разглядеть, что она возится с чем-то позади себя.

— Там чёртова заноза, — наконец сказала она после пары минут возни, — в моей чёртовой жопе!

На последнем слове она вырвала что-то из своей задницы и швырнула в самый тёмный угол сарая. Я так и не увидел занозу, но понял, что это был настоящий монстр.

Я стоял там, в темноте, твёрдый хуй был направлен на маму, а мама всё бормотала что-то о сомнительном происхождении занозы. Я не смог сдержаться и засмеялся.

Мамин взгляд был, к счастью для меня, невидим во мраке, но я чувствовал его. Мне следовало бы увянуть под ним. Вместо этого я рассмеялся еще сильнее.

— Ах, ты думаешь, это смешно? — спросила мама. Теперь, когда заноза была побеждена, в её голосе тоже слышалось веселье.

— Нет, — успел сказать я, прежде чем снова разразиться смехом.

— Да, — сказала мама. Я мог только разглядеть её руки, скрещенные на груди.

— Прости, мам, — сумел вымолвить я, как только восстановил самообладание. — Как я могу загладить свою вину?

— Уже слишком поздно, малыш, — ответила мама. — Ущерб нанесён.

Я почти видел, как мама завела одну руку за спину и потирает свою, вероятно, болящую задницу.

— Хочешь, чтобы я сцеловал с неё боль? — спросил я, больше из нахальства, чем для чего-то ещё.

К моему удивлению, мама задумалась на мгновение, потом сказала: Хорошо! — и повернулась ко мне спиной. То есть, я хочу сказать, что её спина была теперь обращена ко мне. Но меня интересовала не её спина.

Я опустился на колени, прямо как мама не так много минут назад, и с очень похожей целью. Я провёл руками вверх по длинным гладким маминым ногам, пока они не кончились, и взял в каждую руку по одной из её великолепных ягодиц. Кожа была прохладной и мягкой и просто просила, чтобы её поцеловали. И я поцеловал её.

Я немного приподнялся, чтобы оказаться лицом к маминой заднице, и впился долгим, нежным поцелуем в её пухлую булку.

— Лучше? — спросил я, когда мои губы больше не были заняты.

— Ммм, — тихо простонала мама. — Нет.

— Да, я так и думал… подожди, что? — сказал я, ошеломлённый.

— Не та ягодица, — объяснила мама.

— О… ясно.

Я передвинул голову к другой маминой ягодице, и обработал её так же, как и соседнюю.

— Теперь лучше? — спросил я, когда закончил.

— Намного! — ответила мама.

— Есть ещё места, с которых мне нужно сцеловать боль? — спросил я, пытаясь вызывающе вздёрнуть бровь. Это действие было вдвойне неудачным, поскольку у мамы не было глаз на заднице, а даже если бы и были, в сарае всё равно стояла кромешная тьма.

Мама решила не отвечать вербально, а вместо этого наклонилась вперёд, опираясь на стену сарая, и таким образом представила мне свою пиздёнку. Даже в едва заметном свете я мог видеть, как она блестела от влаги. Я попытался придумать что-нибудь остроумное, чтобы выразить то, что я не знал, что у неё там тоже была заноза. Учитывая, что несколькими мгновениями ранее я уже вонзал в неё свой хуй, я не был уверен, что мне хочется сказать Там у тебя тоже была маленькая заноза?.

В итоге я вообще ничего не успел сказать. Возможно, почувствовав мое намерение, мама потянулась назад, схватила меня за голову и втянула меня лицом в свою пиздёнку.

Это был мой первый раз, когда я лизал там маму, и я конечно хотел произвести хорошее впечатление. Я знал, что у меня неплохо получается оральный секс. Моя бывшая подружка Кэсси определенно наслаждалась моими ласками. Иногда мне казалось, что она наслаждается этим слишком сильно. Один из приёмов, который я рано освоил, заключался в том, что я выписывал буквы языком на её клиторе. Стимуляция её самого чувствительного места, конечно, была приятной сама по себе, но лёгкая непредсказуемость движений моего языка, которая возникала при написании различных букв, также была важной частью. Дополнительным бонусом для меня было то, что когда мой язык начинал болеть, а я уже так долго лизал Кэсси, что она начинала скучать, я мог развлекать себя тем, что писал им маленькие скрытые послания.

Столкнувшись с маминой пиздёнкой, я, возможно, немного переборщил с желанием произвести впечатление. Я провёл языком по маминому клитору и начала вылизывать буквы, как журналист, у которого горят сроки. За несколько секунд я написал целую повесть. Если бы мне дали еще пару минут, я бы, наверное, нализал половину «Войны и мира».

К счастью для нас обоих, вмешалась мама. Она снова потянулась за спину и запустила пальцы в мои волосы.

— Полегче, — пробормотала она. — Это не гонка.

Я понял, что она права, и прекратил свои бешеные движения языком. Сделав глубокий вдох и ощутив пьянящий аромат маминого возбуждения, я снова приступил к делу.

Я придерживался своего первоначального плана и опять начал водить языком по маминому клитору, но на этот раз я не торопился. Мама вздохнула, а затем стала издавать ещё более возбуждённые стоны, когда я изменил темп и давление, но не ослабил их.

— Вот же чёрт тебя, — пробормотала мама после нескольких минут внимания моего языка к ней. Я воспринял это как хороший знак и продолжил в том же духе, медленно проводя руками вверх и вниз по ногам мамы, пока мой язык танцевал над её клитором.

— Оооох… бля! — ответила на это мама, а затем издала восхитительный писк. Я почувствовал, как её ноги напряглись, а затем задрожали от оргазма.

Я помнил, что Кэсси всегда требовалась минута после первого оргазма, прежде чем я мог лизать её снова. Она просто была слишком чувствительна там в течение некоторого времени. Предполагая, что с мамой будет то же самое, я ослабил прикосновения языка и начал медленно отстранять голову.

Мама не была Кэсси.

— Не смей останавливаться! — поспешно сказала она, потянувшись назад, чтобы схватить мою голову и затолкать её обратно себе между ног.

— Сделай это как в начале, — продолжила она. — Сделай теперь так, как будто это гонка!

Я не мог ослушаться маму. Я принялся за её клитор, перебирая алфавит вперед и назад, вниз и вверх. Мой язык наверняка выглядел размытым пятном, и маме это нравилось. Её бедра подрагивали, больше не находясь под её полным контролем, и она испускала непрерывный поток сексуальных стонов, повизгиваний и красочных выражений.

Я обхватил одной рукой мамины бёдра спереди, не столько для того, чтобы удержать её на месте, сколько для того, чтобы помочь себе двигаться в такт с ней. Другая рука мне была нужна для себя. Мамины звуковые эффекты завели меня, и мой хуй просил внимания. Пока мама вокально приближалась ко второму оргазму, я обхватил хуй рукой и начал дрочить. Если бы я был более внимателен, то, возможно, удивился бы тому, как близок я был к собственному оргазму, но в тот момент я был больше сосредоточен на маме.

— Стивен! — смогла пискнуть она. — Я сейчас…, — продолжила она, прежде чем её дыхание застряло в горле. — Ты меня сейчас…, — попыталась она снова, но безуспешно. В этот момент она перестала пытаться что-либо сказать. На самом деле это звучало так, будто она на мгновение перестала пытаться дышать, и единственными звуками в этом сарае были непристойные влажные звуки языка на клиторе и кулака на хуе.

Почти неслышно мама прошептала: Сейчас!

И затем она кончила. Сначала я почувствовал это в её ногах, дрожь, переходящую в тряску, которая, в свою очередь, переросла в нечто такое, что мне нужно было быть сейсмологом, чтобы описать это. Она издала звук, нечто среднее между задушенным криком и несдержанным хрюканьем, когда она кончила всерьёз. Мой язык всё ещё мелькал на её клиторе, а моя рука так же быстро работала на моём хуе. Другой рукой я по-прежнему обхватывал мамины ноги, прижимая её к себе, пока она содрогалась от оргазма.

Наконец мамины ноги начали подкашиваться, и я ослабил хватку. В то же время я замедлил свои натирания маминого клитора, несколько раз нежно поцеловав его, прежде чем откинуть голову назад. Больше не отвлекаясь на мамин бурный оргазм, я понял, что мой собственный неминуем. Я отпустил свой хуй, не уверенный в том, что ещё не прошел точку невозврата. Как раз в тот момент, когда я собирался встать, чтобы насадить маму на свой хуй и выполнить свой сыновний долг, мама решила вместо этого спуститься с горы. Она сделала маленький, шаткий шаг назад, врезавшись своей жопой в мое лицо и повалив меня на задницу. Затем её ноги, казалось, совсем отказали. Как медленно падающее в лесу дерево, мама свалилась по мне вниз. У меня было достаточно опоры, чтобы удержать моё туловище в вертикальном положении, поэтому мамина задница скользнула вниз по груди и животу, натягивая мой свитер, пока она не оказалась у меня на бёдрах, а мой пульсирующий хуй не оказался между её ног.

— Мама, — сказал я сквозь стиснутые зубы, — тебе нужно засунуть его в себя!

Я не был полностью уверен, что мама меня услышала. Но потом она протянула руку между ног и кончиками пальцев нащупала мой хуй. Опираясь другой рукой на пол, она приподняла свои бёдра на десяток сантиметров, подталкивая мою залупу к своей пиздёнке. Как раз в тот момент, когда она уже была готов войти внутрь, мама рухнула обратно на мои бёдра. Моя залупа скользнула между губами её пиздёнки, но не смогла попасть в неё.

— О боже! — пробормотал я, когда мой хуй дёрнулся. Мама, должно быть, поняла, насколько я был близок, и повторила свой манёвр, приподняв задницу и пытаясь запихнуть мой хуй в себя.

— Угнх! — сказал я, или что-то в этом роде, когда снова произошло то же самое, и мой член не совсем вошел в маму. Я был уже не просто близок к оргазму. Я чувствовал, как он начинается. Еще несколько секунд, и я кончу, независимо от того, буду я в это время внутри мамы или нет.

Если бы мы лежали на большой кровати, я мог бы перевернуть маму и взять дело в свои руки. Но мы не лежали на кровати, мы сидели на почти чёрном полу сарая. С одной стороны от нас, вероятно, стояла открытая банка с растворителем для краски, а с другой — бензопила со ждущим пусковым устройством. Не то чтобы у нас была бензопила, но суть вы поняли.

Я сжал челюсти и кулаки, желая, чтобы мой оргазм подождал ещё несколько секунд. Мама использовала эти секунды с умом, приподнявшись в третий и последний раз и, наконец, запихнув мою залупу в свою ждущую пиздёнку.

Сперма начала выплёскиваться из меня, когда мама насадилась на мой хуй, опустившись в мою промежность. Я обхватил её руками за талию, крепко держась за неё и подёргивая бёдрами в единичных всплесках, пока наслаждение распространялось по мне. Мама просто прижалась ко мне, издавая небольшие довольные звуки, пока поток спермы не замедлился, а затем прекратился.

Мы сидели так в течение минуты, каждый из нас восстанавливал дыхание и наслаждался отходом от оргазма. Я бы хотел вам сказать, что мы оставались так дольше, и я обнимал маму, а ей было хорошо в моих объятиях. Но не каждая ситуация может быть настолько романтичной.

— Чёрт, как холодно! — сказал я после вышеупомянутых шестидесяти секунд. Отвлечённый маминой пиздёнкой и согретый нашим занятием, я не заметил этого факта раньше. Но теперь, сидя на полу сарая, с джинсами на коленях, я это заметил. Я почувствовал, как мамины ноги начали дрожать на моих, и на этот раз я был уверен, что она дрожит от холода, а не от какого-то очень запоздалого оргазма.

— Ага, — ответила мама. Я ждал чего-то ещё. Язвительного замечания или остроумного комментария. Вместо этого мама поёрзала у меня на коленях, а затем сказала: Запри сарай.

С этими словами она поджала под себя ноги, медленно подняла себя с моего хуя, а затем быстрым шагом вышла из сарая. Я услышал через открытую дверь сарая, как задняя дверь в дом открылась, а затем захлопнулась.

— Ха! — сказал я себе. И тут я осознал, что сижу на холодном полу сарая с хуем наружу, поздним субботним вечером, говоря себе «Ха!».

— К чёрту всё, — пробормотал я и вскочил на ноги. Мне удалось выбраться из сарая без происшествий и наконец-то вернуться в тепло дома.

Заперев сарай, конечно же.

В воскресенье утром я, как всегда, отправился в церковь.

Не… я шучу. Я провёл всю последнюю неделю, практически ебя мою маму. Вы правда думаете, что я хожу в церковь?

Нет, в воскресенье утром я встал поздно и спустился вниз позавтракать. Как всегда.

Мамы на кухне не было, поэтому я отнёс свою миску с хлопьями в гостиную. Там мамы тоже не было. После её исчезновения предыдущим утром я не слишком беспокоился о том, что не смог сразу найти её. Вместо этого я доел свой завтрак, умылся, а затем направился наверх, чтобы посмотреть, нет ли мамы в её комнате.

К моему удивлению, мама была не только в своей комнате, но и в своей кровати. Я не мог вспомнить, когда в последний раз вставал раньше неё.

— С тобой всё в порядке, мам? — спросил я с порога. Мама лежала на кровати под одеялом. Был виден только её затылок.

— Умпф, — ответила она. — Слишком много садоводства вчера. Всё болит.

Я кивнул маминому затылку. Она провела во дворе большую часть дня на четвереньках. Оглядываясь назад, можно сказать, что она немного перестаралась.

— Это херово, мам, — сказал я. — Хочешь чего-нибудь? Позавтракать? Кофе? Массаж?

Я повернулся, готовый спуститься вниз и принести кофе, который мама обязательно попросит.

— О, да, — сказала мама, заметно оживившись. — Массаж звучит заманчиво. Сделай его мне.

— О! — произнёс я, ошеломлённый. Я не был настроен серьёзно и не имел ни малейшего представления о том, как делать массаж. Тем не менее, разве это может быть сложно?

— В верхнем ящике есть массажное масло, — сказала мама. Одеяло на кровати слегка колыхнулось, и я решил, что она указывает на прикроватный шкафчик.

Я подошёл к ящикам и открыл верхний. Должен признаться, мне было немного любопытно, что там могло быть ещё. Нижнее бельё? Сексуальные игрушки? Мое свидетельство о рождении, в котором говорится, что я незаконнорожденный сын короля Норвегии? Ещё больше секс-игрушек?

В итоге ящик меня разочаровал. Там не было ни нижнего белья, ни секс-игрушек, ни свидетельства о рождении. Только какие-то таблетки, наполовину прочитанный роман в жанре триллера, небольшой ассортимент книжных закладок и пара маленьких пластиковых бутылочек. Я взял одну из бутылочек и увидел, что это действительно массажное масло. Бутылочка выглядела полной, что было не так уж и удивительно. Я не уверен, что мама думала о том, что будет делать массаж, когда покупала это масло, или что кто-то будет делать массаж ей. В любом случае, похоже, что это будет первое плавание этого масла.

Я взял вторую бутылку, которая была заметно менее полной, и понял, что это была та смазка, которую мама иногда использовала во время наших эскапад.

— Нашёл? — спросила мама с кровати, выводя меня из задумчивости.

— Ага! — сказал я, держа обе бутылочки в руках. Я повернулся к кровати и откинул одеяло в сторону, открыв маму во всей её пижамной красе.

— Классные штанишки, — сказал я, хотя я уже видел их раньше. На самом деле, всякий раз, когда я видел их в последнее время, мамины пижамные штаны оказывались на полу, а я оказывался глубоко внутри мамы. От одной мысли об этом мой хуй зашевелился в трусах-боксерах. На мне были только они и футболка, так как завтрак в нашей семье не был мероприятием, требующим чёрного галстука.

— Ой, ладно тебе, — ответила мама. — Помассируй сначала мне спину, она меня просто убивает.

Я поставил обе бутылки на кровать рядом с мамой, затем залез на кровать сам, оседлав заднюю сторону маминых бедер. Немного кожи выглядывало из щели между нижней и верхней частью маминой пижамы, поэтому я капнул туда немного масла, затем осторожно положил на неё руки и начал толкать их вверх. Мамина рубашка задралась, когда я толкнул её, но она была зажата под мамой, и ткань не могла продвинуться далеко. Я обнажил примерно половину маминой спины, когда ткань натянулась, и я не смог продвинуть руки выше.

— Хм, мам, — сказал я. — Твоя рубашка.

— Что с ней? — невинно спросила она.

— Она мешает. Тебе нужно её снять.

— Но на мне под ней ничего нет, — сказала она, хотя на самом деле я и сам догадался об этом.

— И что? — спросил я, не понимая, когда это мама начала стесняться.

— Это не то, что должен видеть сын, — продолжила она. — Я бы не хотела, чтобы ты чувствовал себя неловко.

Я с запозданием понял, что мама решила немного поиграть в ролевую игру. Хотя она играла при этом роль моей мамы, так что я не уверен, что это считается.

— Всё нормально, мам, — сказал я, как можно спокойнее. — Я не буду подглядывать.

— Ну тогда ладно, — сказала она. Я отодвинулся назад и встал на колени, в то время как мама подняла себя в позу, которую я мог описать только как позу собачки. Совершенно случайно с моей стороны, но, возможно, не с маминой, оказалось так, что её задница врезалась при этом в мои боксеры прямо над моим всё более заинтересованным хуем.

— Упси, — сказала мама, пытаясь расстегнуть пуговицы на пижаме. Она находилась в самой неудачной позе для этого. Одна её рука лежала на кровати, чтобы поддерживать её вес, и оставалась только одна рука, чтобы расстёгивать пуговицы. Более того, казалось, что она с трудом удерживает равновесие. Пока она боролась с пуговицами на своей рубашке, она продолжала покачиваться и тёрлась о мой хуй, пока он не оказался полностью вставшим внутри моих шорт.

— Давай я помогу, — сказал я, положив руки на мамину талию и крепко обняв её.

— Спасибо, милый, — сказала мама. — Так намного лучше.

Было неясно, говорила ли она о дополнительной устойчивости, которая появилась у неё теперь, когда я держал её, или о том, что как только я обхватил её бедра, я начал качать тазом, прижимая выпуклость в моих трусах к тому месту, где её киска пряталась в пижаме.

Слишком скоро последняя пуговица сдалась, и мама плюхнулась обратно на кровать, оставив мой хуй непристойно оттопыривать трусы. Она вытянула руки за спину, материал её пижамы теперь, когда она не была застегнута, свободно болтался. Я стянул с неё рубашку и отбросил её в сторону, оставив маму лежать на кровати, сложившую руки и положившую на них голову.

Несмотря на всё, что мы уже делали вместе, меня не покидало ощущение, что я ещё не видел маму полностью голой. Или даже голой выше пояса. Со времени нашей первой невинной сессии я близко познакомился с её нижней половиной. Её стройные ноги, круглая задница и райская пиздёнка были как старые друзья, которых я узнал бы где угодно. Но хотя я несколько раз лапал её сиськи и даже просунул свой хуй между ними в одном славном, хотя и тёмном, случае, я не видел их во плоти. Не видел я и остальную часть её верхней половины тела, если уж на то пошло.

Теперь, когда на ней не было верхней части пижамы и она была обращена ко мне спиной, я, по крайней мере, получил небольшую затравку. Мамины груди были придавлены к кровати её весом, и их бока выглядывали очень соблазнительным образом. Под ними её тело сужалось до тонкой талии, а затем снова расширялось, исчезая в пижамных штанах. Там, как я знал, мамино тело продолжало расширяться, превращаясь в тот зад, из которого были сделаны мои мечты.

Я воспринимал всё это, но что я действительно хотел сделать с маминым телом, так это прикоснуться к нему. К счастью, именно для этого я и был здесь.

Некоторое время я действительно делал маме массаж. Поскольку это была моя первая в жизни попытка, я сначала колебался. Но мама направляла меня, подсказывая, когда нужно сильнее надавить, где прикоснуться, когда использовать больше масла, и так далее. Через двадцать минут она перестала давать советы и только издавала периодические стоны наслаждения, когда я работал над её спиной. Я знал, что это были невинные звуки благодарности за массаж, но, уже вызывав подобные звуки у неё в далеко не невинных сценариях, было трудно не оставаться довольно возбуждённым на протяжении всего массажа.

Примерно через полчаса я откинулся назад над мамиными ногами, довольный своей работой.

— Где-нибудь ещё нужно помассировать? — спросил я. В этот раз я вёл себя невинно, но, сказав это, я понял, как это прозвучало. Я просто надеялся, что мама тоже поймёт это неправильно.

— Ну, — ответила мама, похоже, колеблясь. — У меня ноги тоже болят. Но…

— Я могу их тоже помассировать, — быстро сказал я. — Мне просто нужно снять это.

Я нежно потянул её пижаму вниз.

— Ох, я не знаю, Стивен, — сказала мама, возвращаясь к своему образу «мама, которая не занимается со своим сыном почти полноценным сексом». — Я… э-эм, на мне нет нижнего белья. Я не хочу, чтобы тебе было неловко.

— Мне не будет неловко, мам. Я…

— Ну ладно, — сказала мама, прежде чем я успел придумать бессмысленную причину отсутствия неловкости. Она пошевелила задницей, что, как я понял, означало «Сними с меня штаны». Я немного отодвинулся назад и поднялся на колени, чтобы больше не прижимать мамины ноги. В ответ она приподняла свои бёдра с кровати, задрав свою задницу вверх передо мной. Я засунул пальцы в пояс её пижамы и медленно начал стягивать их вниз.

Её жопа показалась первой. Наверное, это можно было предугадать. Но у меня всё равно перехватило дыхание, и мне пришлось сосредоточиться на том, что я делаю, иначе я бы так и стоял в ближайшем будущем на коленях с мамиными пижамными штанами вокруг её задницы. Когда они спустились по бёдрам, пижама обнажила губы её пиздёнки, блестящие в свете спальни. Мне пришло в голову, что когда мама сказала, что на ней ничего нет, она не шутила. Если только на ней не было накладок на коленях, под штанами у неё всё было голое.

Желая выяснить, прав ли я, я быстро стянул мамины штаны до конца. Мне пришлось отпрыгнуть на коленях к краю кровати, чтобы стянуть пижаму с маминых ног. Когда они были сняты, я отбросил их в сторону. Затем я увидел перед собой маму: голую, мокрую и желающую моих рук на ней. Я сделал шаг ей навстречу.

Вернее, я переместился на кровати и возобновил массаж, начав с маминых ступней.

Мои первые несколько прикосновений спровоцировали писк у мамы, которая более чем немного боялась щекотки, когда дело касалось её ног. Но она снова начала давать мне советы, и вскоре мама опять издавала свои восторженные воркования. Я не торопился, массируя мамину левую ногу от кончиков пальцев вверх. Я, конечно же, знал, куда направляюсь. Мамина пиздёнка заметно намокла от возбуждения. По мере того как я продвигался вверх от ступни к лодыжке, затем от лодыжки к колену, мама явно с трудом сдерживала себя. Она ёрзала все сильнее, и её маленькие звуки удовольствия всё чаще перемежались со звуками, которые определенно не были такими уж невинными.

Это не значит, что я не массировал её должным образом. Мама много работала накануне и нуждалась в расслаблении мышц. Но, возможно, это уже не было моей главной заботой, когда я добрался до верхней части её бедра и впился пальцами в плоть, позволяя кончикам пальцев скользить по каждой стороне её ноги.

Я повторил этот манёвр, каждый раз позволяя пальцам пробираться выше. Волосы вокруг маминой пиздёнки были коротко подстрижены, но указательный палец моей правой руки всё же смог провести по ним, не касаясь её пиздёнки, когда я в последний раз обтёр её бедро.

— О боже, — прошептала мама, возможно, готовясь к моему следующему прикосновению, которое, если я продолжу в том же духе, наконец-то приведёт мои пальцы в контакт с её пиздёнкой.

Я не стал продолжать в том же духе и вместо этого выпрямился и сел. Мама вильнула своей жопой и издала придушенный стон, затем оглянулась на меня через плечо.

— Ты уже закончил? — спросила она. Хотя выражение её лица говорило о том, что она имела в виду следующее: «Если ты сейчас прекратишь это, я просто убью тебя!».

— Всего лишь небольшой перерыв, — сказал я. — Мне немного жарко.

Я театрально похлопал нижней частью своей футболки. Это было правдой, что я немного вспотел, массируя маму уже почти час, но в основном я сейчас просто дразнил её.

— Разденься, — серьёзно сказала мама. — То есть, — добавила она, — ты можешь снять майку, если тебе слишком жарко. Я всё равно не смогу ничего увидеть.

— Спасибо, мам, — ответил я, снимая футболку и отбрасывая её в сторону.

— И боксеры тоже, если тебе неудобно, — сказала мама. — Я не буду подглядывать.

— Ну, если ты не против, — сказал я и быстро стянул их тоже, став таким же голым, как и мама. Её обещание не подглядывать было несколько подпорчено тем, что она бесстыдно уставилась на мой торчащий хуй, прикусив губу. Я сделал вид, что не заметил этого.

— Ладно, — сказал я. — Мне продолжать?

— О боже, да, — поспешно сказала мама, прежде чем опустить голову и ещё больше раздвинуть ноги. Я не специалист по языку тела, но я чувствовал, что она чего-то хочет. Я вернулся туда, где был до перерыва, между её бедер.

Затем я обхватил пальцами её правое бедро и возобновил массаж. Мама издала протяжный стон, когда мои пальцы снова провели по волосам её пиздёнки, а затем разочарованный стон, когда я переместил руку вниз по её ноге и продолжил массаж.

— Что ты делаешь? — спросила она, голосом, который был опасно близок к капризному.

— Массирую твою ногу, — ответил я, массируя её ногу. — Я закончил с левой, теперь занялся правой. Я полагаю, ты пользовалась вчера и той, и другой.

— Умник, — пробормотала мама.

Я усмехнулся и продолжил делать то же самое, спускаясь вниз по правой ноге мамы так же медленно, как я поднимался по левой. Мамино ёрзанье не стало менее интенсивным, если не сказать больше, она стала ещё более беспокойной подо мной. Когда я наконец добрался до её правой ступни, она почти пыхтела, а на кровати под её пиздёнкой появилось тёмное пятно от вытекающих соков. Когда я добрался до пальцев её ноги, она начала напрягаться, несомненно, ожидая, что на этом массаж ног закончится и я прикоснусь к более важному месту.

Но это был не конец массажа ног. Закончив с правой ногой, я опустился на колени между вытянутыми мамиными ногами. Мама пробормотала что-то слишком тихо, чтобы расслышать это, хотя нотки отчаяния в её голосе всё же были слышны. Я положил руки на её икры и начал медленно подниматься вверх. На этот раз я не был столь нетороплив в своём темпе. Час скольжения руками по обнажённому маминому телу, в сочетании с её всё более эротическими звуковыми эффектами и видом её мокрой пиздёнки, привели к тому, что мой член стал твёрдым как камень и требовал внимания.

Я переступил на коленях дальше вперёд между маминых ног, пока мои пальцы в последний раз разминали её мышцы. Когда мои колени поравнялись с её коленями, я перестал мять их и слегка наклонился вперёд, нажал ладонями на заднюю часть маминых ног и провёл большими пальцами по внутренней поверхности её бедер. Мамин поток маленьких звуков становился всё более похотливым по мере того, как мои руки приближались к верхушкам её ног, пока, наконец, не достигли их. Я обхватил её ноги в тех местах, где они начинают уступать место её жопе, и медленно провёл кончиками больших пальцев вверх по коже, по обе стороны от её пиздёнки.

— О боже, да, именно там, — сказала мама.

— Здесь? — спросил я, проводя большими пальцами вниз, но не касаясь её пиздёнки. Мама задрожала и покрутила жопой, пытаясь заставить мои большие пальцы соприкоснуться с её более чувствительными местами, но я держался крепко, и её усилия были тщетны.

Я повторил это движение ещё несколько раз, пока не почувствовал разочарование, исходящее от мамы, так же ясно, как и жар от её пиздёнки. Я решил избавить маму от страданий и без предупреждения проскользнул в неё двумя пальцами до упора.

Эффект был как от удара током. Мама издала крик и начала наталкиваться промежностью на мои пальцы, сношая себя ими со всей силой, на которую только была способна в её положении. Я схватил её за жопу свободной рукой, используя её для поддержки, пока ебал маму пальцами со всем своим умением. Мои пальцы выглядели как мокрое размытое пятно, скользя туда-сюда в маме. Судя по всему, они вошли в неё как-раз вовремя, так как через несколько секунд после проникновения в нее, мама закричала: Я кончаю! — и её бедра перешли от ответных толчков на мои пальцы к неконтролируемым спазмам.

Я не замедлил свою атаку пальцами на мамину пиздёнку, и, очевидно, она не хотела этого, так как даже когда её оргазм прокатился по ней, она послала подкрепление. Слегка сдвинувшись на кровати, она просунула одну руку между ног и начала лихорадочно теребить свой клитор.

— Кончаааююю! — повторила она, растягивая это слово придушенным голосом. Объявляла ли она о втором оргазме или просто всё ещё наслаждалась первым, я не мог сказать. Я не думаю, что это имело значение.

— О боже, я кончаю! — сказала она в последний раз, приподняв бёдра и толкнув их назад, чтобы мои пальцы погрузились в неё до самых костяшек. С последним толчком она перестала играть со своим клитором и рухнула обратно на кровать. Я понял намёк и вытащил пальцы из её пиздёнки, за ними из неё вытек немалый объём её соков.

Пока мама медленно восстанавливала дыхание, я потянулся к бутылочке со смазкой.

Несмотря на все её использования, бутылочка всё ещё была наполовину полной, поэтому я обильно смазал свой хуй, после чего закрутил крышку и отбросил бутылочку в сторону. Мама до сих пор ничего не замечала вокруг, поэтому я подался вперёд, до тех пор, пока мой хуй не оказался пристроенным к губами её пиздёнки.

Я положил руки на мамину талию, прижимая её к кровати и пользуясь ей для поддержки, пока опускал свой хуй к её пиздёнке. Мама, казалось, наконец немного пришла в себя и начала поглядывать назад.

— Ооох, блядь, — прошептали мы оба, когда я осторожно скользнул своей залупой между складками губ её пиздёнки и вошел в неё. И тут я остановился.

— Это твой хуй? — спросила мама. Я не был уверен, думала ли она, что это может быть чей-то другой хуй, или она думала, что это снова мои пальцы. Очевидно, и то, и другое не соответствовало истине.

— Да, — ответил я.

— Ты уже скоро? — спросила она, в голосе её звучали возбуждение и надежда в равной степени.

— Ещё нет, — сказал я, хотя, по правде говоря, я не знал, сколько ещё продержусь.

— Ты же знаешь, что мы не можем ебаться, пока ты не скажешь, что скоро, — сказала она. Мой хуй дёрнулся от её слов. Это был первый раз, когда кто-то из нас назвал то, что мы делаем, «ебаться», а не «несколько толчков, чтобы помочь мне кончить».

— Я знаю, — сказал я. — Это всего лишь кончик.

— Только кончик — это нормально, — сказала мама, опуская голову обратно на руки.

Приняв это как разрешение продолжать, я начал покачивать бедрами. Мне приходилось двигаться медленно, чтобы не дать себе проникнуть в маму не только залупой. Это была медленная, восхитительная пытка. Мама, видимо, тоже так думала, так как через несколько минут она вернула пальцы к своему клитору и начала теребить его, сначала лениво, но всё с большим рвением.

По мере того, как возбуждение мамы нарастало, увеличивались и движения её бедер. Они вихляли и извивались подо мной, делая всё более трудной задачу просовывать в неё только кончик моего хуя. Я убрал руки с её талии и положил одну на её задницу, а другую на верхнюю часть спины, слегка наклонившись вперёд в попытке прижать маму к кровати и удержать её в неподвижном положении. Всё пошло не совсем так, как планировалось, поскольку мама, казалось, ещё больше возбудилась от того, что я прижал её к кровати, и её бедра начали ещё больше извиваться.

— Будь осторожен, — вздохнула она через мгновение. Я был слишком увлечён своим всё возрастающим возбуждением, чтобы задаться вопросом, о чём она меня предупреждает.

— Если ты потеряешь равновесие, — продолжила она между вздохами и стонами, — это может кончиться тем, что ты насадишь меня на свой хуй.

— Я буду осторожен, — пробурчал я, удрученный недостатком маминой веры в меня.

Единственным ответом мамы было легкое хрипение, а затем её бедра достигли новых высот движения. Я автоматически отодвинулся назад, чтобы её движения случайно не затянули меня слишком глубоко внутрь неё, и кончик моего хуя с влажным звуком выпал из маминой пиздёнки. Она немедленно отреагировала, потянувшись вверх рукой, которая играла с её клитором, и схватив мой хуй, она потянула его обратно к отверстию её пиздёнки. При этом она толкнулась бёдрами назад, вызвав у меня стон, когда моя чувствительная залупа вонзилась во внутренности мамы. Её рука всё ещё обхватывала оставшуюся снаружи часть моего покрытого смазкой хуя, и, не теряя времени, она начала скользить рукой вперед и назад по нему, при этом смазка уменьшала трение.

— О боже, мама! — простонал я, когда мой оргазм наконец приблизился. Я снова положил руки на мамину талию и держал её, пока она дрочила меня, держа кончик моего хуя внутри себя. — Ты сейчас заставишь меня кончить, — сказал я.

— Ты уже скоро? — спросила она снова, казалось, всё ускоряя движения рукой.

— Скоро!

Я был уверен, что сказал это настолько связно, насколько я мог.

Без предупреждения мама убрала руку с моего хуя и насадилась на меня задом, погружая мой хуй в себя на всю длину. Мы оба испустили громкий стон, но приостановились лишь на мгновение. Как одержимый, я начал долбить бёдрами вперед. С каждым толчком раздавался шумный шлепок кожи о кожу, сопровождаемый прелестной пульсирующей волной, пробегавшей по маминой жопе, и всё убывающим обратным отсчётом до моего долгожданного оргазма.

— Мама! — смог сказать я через несколько мгновений. Я собирался сказать больше, но в этот момент наступил мой оргазм. Я выгнулся, когда почти слишком сильное наслаждение поразило меня. Мои мощные толчки превратились в беспорядочные содрогания, когда волны удовольствия прокатились по моему хую и волны спермы хлынули в мамину пиздёнку. Я смутно осознавал, что мамины пальцы вернулись на её клитор, что она лепечет что-то в своём собственном маленьком оргазме, а затем я опустился, всё ещё дрожа, и лег на неё сверху, хватая ртом воздух.

Мы оба просто лежали так несколько минут, восстанавливая дыхание. Когда я почувствовал, что снова могу двигаться, я опять поднялся на колени, в процессе чего мой мокрый хуй выскользнул из мамы.

— Хороший массаж, — сказала мама, всё ещё запыхавшаяся. — Достойный рекомендации, — добавила она, подняв большой палец вверх.

— В любое время, — сказал я в ответ, имея в виду именно это.

— Итак, — произнесла мама после ещё одной минуты пыхтения. — Ты упоминал кофе и завтрак?

Я закатил глаза и слез с кровати, неуклюже, как плохой писатель, использующий бессмысленные обороты.

— Сейчас всё будет, — сказал я и схватил свою одежду, прежде чем спуститься обратно на кухню.

* * * * *

Накормив и напоив маму, я принял столь необходимый душ, чтобы смыть остатки массажного масла, пота, смазки и спермы, которые покрывали различные части моего тела. К тому времени, когда я почувствовал себя чистым и надел свежие футболку и шорты, наступило время обеда. Я приготовил сэндвич, использовав для этого различные продукты из холодильника, затем сел за кухонный стол, чтобы съесть его и подумать о том, что делать с остатком дня.

Собрав вещи накануне вечером и разобравшись со всеми бумажными и административными делами за предыдущие недели, мне не нужно было готовиться к отъезду в колледж. Все мои школьные друзья, с которыми мне было бы интересно встретиться, уже уехали из города. Я решил спросить у мамы, не хочет ли она сегодня потусить, и решил, что она будет в восторге от такой перспективы.

* * * * *

— Привет, мам, не хочешь потусить со своим дорогим сыном сегодня днем? — спросил я, когда мама появилась на кухне через несколько минут.

— Нет, — ответила она, мило улыбаясь мне.

— О! — сказал я, немного расстроенный. — Вот спасибо…

Мама подошла и взъерошила мои волосы.

— Я собираюсь немного пройтись по магазинам. Ничего такого, что может заинтересовать тебя, смею заметить, — объяснила она. — Ты же сможешь поразвлекать себя несколько часов сам, верно?

Я пожал плечами и кивнул, возвращаясь к планам на день.

— Конечно, мам, — сказал я, — я что-нибудь придумаю. Честно говоря, я был рад тому, что мама уходит. Не потому, что меня напрягало её общество. Конечно нет. Но мамино стеснение по поводу своей внешности сделало её болезненно застенчивой среди незнакомых людей. Иногда казалось, что она ведёт почти отшельнический образ жизни. Если не считать еженедельных походов в супермаркет за продуктами, она почти никогда не выходила из дома одна.

— Желаю приятно провести время! — сказал я, а потом добавил: — Будь умницей.

— Я постараюсь, — сказала мама и поцеловала меня в щёку, прежде чем уйти. Я услышал, как открылась входная дверь, а через мгновение захлопнулась, после чего послышался звук отъезжающей маминой машины. Я остался один в тихом доме.

— Ах, скука, мой древний враг, — пробормотал я себе под нос. — Вот мы и встретились снова.

* * * * *

В конце концов, скука была побеждена тем же способом, которым люди побеждали её с незапамятных времен: я попытался сделать какую-нибудь работу по дому, а потом понял, что в сравнении с этим буквально всё будет веселее. Альтернативой уборке, которую я выбрал, стало усесться в гостиной с несколькими моими любимыми, давно уже не пересмотренными DVD-дисками и начать ленивый воскресный кино-марафон.

Я как раз приступил к третьему фильму, когда входная дверь со щелчком открылась, и я услышал, как мама вошла через парадную дверь.

— Привет, мам, — сказал я, оглядываясь через спинку дивана, чтобы увидеть её. У неё было несколько пакетов без надписей в руках и довольное выражение на лице. — Ты купила всё, что хотела?

— Конечно, купила, — сказала она. — Я вижу, ты тоже нашёл, чем заняться, — добавила она, указывая на телевизор.

Я кивнул.

— Нашёл, но этот фильм только начался. Я могу выключить его, если ты хочешь заняться чем-то другим.

Мама покачала головой.

— Нет, всё нормально, дорогой. Я отнесу покупки в свою комнату и спущусь попозже к тебе, хорошо?

— Конечно, мам, — сказал я и вернул своё внимание к снежной сцене на экране телевизора.

* * * * *

Прошло ещё около часа, прежде чем мама вернулась вниз. Я не слышал, как она пришла, поглощённый фильмом. Я понял, что она в комнате, только когда она заговорила.

— Что ты смотришь? — спросила она.

— Что-то, — ответил я, не глядя на неё.

— Ха, очень описательно, — сказала мама. Я почти слышал, как она закатила глаза.

— Нечто, — поправил я себя. — Фильм Джона Карпентера. Это классика, мам, мы должны когда-нибудь посмотреть его вместе. Это… о, Боже мой!

Пока я говорил, я повернулся в ту сторону, где стояла мама. Только там стояла не моя мама, а чудесное видение эротической красоты.

Наверное, я должен напомнить вам, что обычную одежду моей мамы сочли бы уродливой даже пуритане семнадцатого века. Теперь я лучше знал, какие телесные прелести скрывались под её повседневной формой из толстых, плохо сидящих джемперов и мешковатых джинсов, но наши эскапады не мешали ей продолжать носить их. За исключением тех случаев, когда я вставлял в неё свой хуй. В этот момент на ней, как правило, не было джинсов.

Пока я объясняю все эти вещи без необходимости, я также должен отметить, что когда я сказал, что там стояла не моя мама, это была метафора. Это не та часть истории, где внезапно появляется моя до сих пор не упомянутая, но невероятно горячая тётя-нимфоманка. Моя мама единственный ребёнок. Извините.

На чём я остановился?

Правильно. На маме. На маме не было объёмного джемпера. Не было на ней и джинсов. Я был в этом уверен, потому что мог видеть её кожу. Почти всю, поскольку единственными двумя предметами одежды на ней были тёмный, полупрозрачный, фиолетовый бюстгальтер и такие же трусики. Они оба были сделаны из какого-то кружевного материала, но каким бы сексуальным ни было это нижнее бельё, моё дыхание перехватило именно от маминого тела.

Я уже знал, что от ног до талии у неё просто убийственное тело, но впервые я смог хорошо рассмотреть и её верхнюю половину. У мамы была невероятная фигура, похожая на песочные часы. Изгибы её тела сужались по пути к талии, затем выше талии снова расширялись, хотя в этот момент мои глаза больше интересовали её большие светлые сиськи, которые нежно обхватывал и приподнимал бюстгальтер.

— Ты выглядишь… потрясающе, — ахнул я, не в силах оторвать взгляд от маминого тела. Как бы в подтверждение моих слов, мой хуй, даже не будучи тронутым, заметно напрягся внутри моих шорт.

Мама улыбнулась, выглядя чрезвычайно довольной собой, и даже немного покраснела.

— Спасибо, Стивен, — тихо сказала она. Затем, более громко: Лестью ты добьешься всего.

Прежде чем я успел спросить, что она имела в виду, мама сократила расстояние до дивана и оседлала меня, поставив колени на диван по обе стороны от меня, при этом её обтянутая трусиками пиздёнка опустилась на мой удручающе скованный шортами хуй. Я не смог удержаться и тут же провёл руками по её голым ногам, наслаждаясь их гладкостью. Но на ногах я не остановился. Достигнув верха её ног, мои руки обвились вокруг мамы, схватили её за жопу и притянули к моему хую, вызвав довольный звук у мамы и вздох у меня самого. Но я не мог держать свои руки неподвижными, когда так много мамы было открыто для меня. Я провёл пальцами по маминой спине, по бретелькам лифчика и снова вниз. Затем по бокам, большими пальцами по бокам её груди, мои руки поднялись к маминым подмышкам, затем снова вниз. Наконец я перевёл руки на мамину спину и медленно прошёл путь вверх, через её животик, к тяжёлым грудям.

Как раз в тот момент, когда я собирался сделать первый контакт и взять в руки мамины прекрасные сиськи, она протянула свои руки вверх и переплела свои пальцы с моими.

— Мне очень жаль, сэр, — мягко сказала она, положив мои руки на кушетку по обе стороны от меня. — Никаких прикосновений, таковы правила этого заведения.

Я было открыл рот, чтобы запротестовать, но мама прижала палец к моим губам, а затем положила руки мне на плечи. Я жадно смотрел на неё, сжимая кулаки, чтобы держать их рядом с собой. Мама ответила лукавым подмигиванием, а затем принялась за работу.

Я подозреваю, что мама никогда раньше никому не дарила танец на коленях. И уж точно никогда не получала его ни от кого. Однако тот опыт, которого ей не хватало, она компенсировала энтузиазмом. Её бедра метались размытым пятном с того момента, как она начала двигаться, сначала вперед-назад, потом маленькими кругами, потом в различных комбинациях.

Она также меняла давление, иногда так сильно толкаясь вниз на мой хуй, что я был уверен, что могу чувствовать форму губ её пиздёнки сквозь слои одежды, а иногда даря моему хую маленькие лёгкие поцелуи своей промежностью. Моим инстинктом было желание схватить её, обнять, прикоснуться к ней везде, куда я мог дотянуться. Но я придерживался её правила, мои пальцы впивались в диван, а не в маму.

— Как хорошо, — сумел выдохнуть я, заставив маму зажмуриться от восторга. Она наклонила голову вперёд, её губы нацелились на мои. Я тоже подался вперёд, намереваясь встретить поцелуй на полпути, но как только наши губы коснулись друг друга, мама откинула голову назад. Я уставился на неё, в моих глазах не было ничего, кроме вожделения, а она смотрела в ответ, прикусив нижнюю губу, чтобы скрыть весёлую ухмылку. До сих пор я не любил целовать маму ни при каких обстоятельствах, кроме кромешной тьмы: ее лицо не было тем, которое прямо-таки притягивает к себе губы. Но сейчас я не желал ничего больше, чем этого.

Я снова двинул голову вперёд, и на этот раз вместо того, чтобы ускользнуть от меня, мама перешла в наступление. Она прижалась своими губами к моим, да так сильно, что я был придавлен обратно в диван. Наши языки сплетались и извивались, и она стонала от удовольствия мне в рот. Я не мог больше терпеть бессилие своих рук и потянулся, чтобы схватить мамину жопу, сжимая её, в то время как я сильнее притягивал её к своему пульсирующему хую.

— О боже! — прошептала мама в ответ на это, и зарылась головой в мою шею. По тому, как задрожали её бедра, я понял, что наступил один из её маленьких оргазмов. Мой ещё не был готов заявить о себе, поэтому, когда мама пристально посмотрела мне в глаза и спросила, скоро ли я уже, я покачал головой.

— Хм, — сказала она, глядя на меня несколько долгих секунд. Затем она спрыгнула с меня и встала на ноги.

— Может быть, это поможет, — добавила она.

Она повернулась и взяла что-то с журнального столика, затем опустилась на колени между моих ног. Она погрузила пальцы в пояс моих шорт и потянула их и боксеры вниз, пока я не смог сбросить их с ног. Пока она стягивала мои шорты, я задрал футболку и снял её, так что через несколько мгновений я уже был голым, мой хуй обвиняюще указывал на маму, а на его кончике образовалась капля предспермы.

Мама, казалось, на мгновение была отвлечена видом моего хуя. Она нагнулась вперёд, наклонив голову так, что оказалась снизу, а затем медленно лизнула одним непрерывным движением от основания моего хуя до самой залупы. Я тяжело выдохнул, и мне пришлось сдержать себя, чтобы не схватить мамину голову и не выебать её лицо прямо сейчас и здесь — искушение, которому было вдвойне трудно противостоять, поскольку я сильно сомневался, что мама будет против.

Прежде чем я успел сбиться с пути, мама села на пятки и подняла руки, показывая, что предмет, который она взяла с журнального столика, был нашим старым другом, флаконом со смазкой.

Нанеся щедрую порцию смазки на мой хуй, она откинула бутылочку в сторону, а затем размазала смазку рукой по всей моей эрекции. Сделав это, она снова поднялась на колени.

— Готов? — спросила она. Я кивнул. Не то чтобы я имел представление, к чему я должен быть готов, но в данный момент, если бы только мама не вошла в комнату со страпоном «Анальный Разрушитель 3000» на талии, я был склонен согласиться на всё, что она захочет со мной сделать.

Как оказалось, она хотела сделать со мной следующее: она слегка наклонилась вперёд так, что её сиськи слегка коснулись моего живота. Я голодным взглядом смотрел вниз на огромное декольте, которое демонстрировал её лифчик, и чуть не захлебывался слюной от того, как хорошо это выглядело. Затем мама потянулась вверх и оттянула центр лифчика от груди. На мгновение я подумал, что она собирается снять лифчик, открыв мне первый настоящий вид на её обнажённые сиськи. Вместо этого она потянулась другой рукой и схватила мой хуй, повернув его так, чтобы он был направлен прямо вверх. Затем она медленно опустила своё тело, пока моя залупа не соприкоснулась с нижней стороной её сисек.

Мама не сдерживала себя, когда дело дошло до смазки моего хуя. Но и природа не сдерживала себя, когда наделила маму сиськами. Бюстгальтер не просто подходил ей, он выглядел так, будто его лепил по её груди скульптор древности. Он мягко сдавливал и приподнимал её огромные сиськи, сжимая их до вида, от которого текли слюнки. К сожалению, это также означало, что когда мама толкнулась вниз на мою залупу, мой хуй сопротивлялся проникновению в пространство между её сиськами.

В течение долгого момента я чувствовал на себе взгляды философов всех времён, когда неудержимая сила, которой был мой хуй, встретилась с несмещаемыми объектами, которыми были мамины сиськи в лифчике.

Оказалось, что неудержимая сила побеждает, если на ней достаточно смазки. Мама надавила сильнее, и мой хуй, наконец-то, проскользнул между её сисек. Я издал протяжный стон, когда она опускала своё тело, пока, в конце концов, моя залупа не выглянула из расщелины, представшей передо мной.

Как только я был погружен между сисек, мама отпустила переднюю часть лифчика и начала ритмично двигать телом вверх-вниз. Моя залупа исчезла в таинственных глубинах, а через мгновение появилась вновь. Вскоре она начала обильно сочиться предспермой, которая добавилась к смазке, позволяющей ей скользить вверх и вниз внутри маминого лифчика.

Мама вскоре превратила это движение в форму искусства, а затем начала наклоняться вперёд, осыпая мою грудь легкими как пёрышко поцелуями, пока она двигалась вверх-вниз. Я не мог поверить, насколько это было приятно, тепло её груди и влажность смазки делали ощущения невероятными, а вид моего хуя, качающегося вверх-вниз между её прекрасными сиськами, был достаточно эротичным, чтобы всё моё тело дрожало.

— О Боже, мама, — прохрипел я, когда моё возбуждение достигло пика, добавив: Если ты будешь продолжать в том же духе, я…

Мама издала низкий стон и прижала свои сиськи друг к другу, прежде чем начать двигаться вверх-вниз ещё быстрее. Я издал вопль, уверенный, что сейчас выплесну свою струю на мамин новый лифчик.

Но за несколько толчков до того, как я это сделал бы, мама приподнялась ещё выше, так что мой хуй выпал из объятий её сисек и нацелился на неё. Прежде чем я успел возразить, она поднялась на ноги и сдвинула мои колени вместе, а затем развернулась и села ко мне на колени, сжав мои ноги своими.

— Ещё нет, — прошептала она, толкая себя к моей промежности, пока её спина не упёрлась в мою грудь, а её жопа не прижалась к моей эрекции. Я хотел было обхватить её за поясницу, но она перехватила мою правую руку прежде, чем я успел это сделать, и бесцеремонно засунула её себе в трусики.

— Кончи меня, — сказала она, немного излишне.

Внутри маминых трусиков был влажный, липкий, горячий бардак. Я провел указательным пальцем по её клитору и по щели, пока не добрался до входа в её пиздёнку. Она издала дрожащий вздох и слегка приподняла бёдра, давая мне несколько довольно чётких сигналов, а также пространство для маневра. Я изогнул палец и скользнул им в мамину пиздёнку.

Мама издала хныкающее «Ох», когда мой палец вошёл в неё, которое перешло в низкий стон, когда я засунул второй палец. Я обхватил левой рукой её живот, чтобы покрепче удерживать её, и начал двигать рукой, заставляя два пальца ходить вверх и вниз внутри маминой пиздёнки.

— О… боже! — вскрикнула мама, размахивая руками, словно собираясь взлететь. Затем она завела одну руку себе за спину и схватила ею мой хуй. Я всё ещё был смазан, поэтому ей не составило труда скользить рукой вверх и вниз, хотя мои пальцы внутри неё сильно отвлекали её от работы. Я начал делать небольшие толчки бёдрами вверх, чтобы помочь ей, и мама, видимо, решила дать мне возможность поработать. Отказавшись от рукоблудия, она слегка приподняла бёдра, затем оттянула заднюю часть трусиков в сторону и засунула мой хуй в них так, чтобы он лежал вдоль щели её жопы. Затем она отпустила трусики и положила руки на мои колени, используя их для опоры, когда поднимала и опускала бёдра.

Гостиная наполнилась звуками секса и усилий, когда мама поднимала и опускала своё тело на моей промежности, а мои пальцы громко хлюпали, скользя в ней. Мама начала издавать всё более громкие всхрюкивания и ругательства, которые я научился ассоциировать с приближением одного из её оргазмов, а из-за маминой задницы, обхватившей мой член, мой собственный оргазм следовал за ней по пятам. И всё это происходило на фоне Курта Рассела, гневно обдающего пламенем вопящего инопланетянина. Последняя фраза была про телевизор. Вы случайно не пропустили абзац, где Курт Рассел появляется в нашей гостиной?

— Блядь! — крикнула мама, наклоняясь вперёд и замедляя движение бёдер, поскольку была поглощена собственным наслаждением. Я наклонился вперёд вместе с ней, перемещая свободную руку от её живота вверх, чтобы схватить одну из её грудей. Я грубо разминал её и пощипывал сосок, который было достаточно трудно найти через материал бюстгальтера. Я начал делать более сильные толчки в маму, мой хорошо смазанный хуй скользил между мамиными ягодицами. Как раз в тот момент, когда я подумал, что надо бы поднять маму и заменить пальцы хуем, чтобы мы могли кончить вместе, мама опередила меня.

— Блясукаблякончаю аааггххрр! — вероятно, лучше всего описывает звук, который вырвался из маминого рта, когда все её тело сотряслось. Она прислонилась ко мне спиной и взяла мои руки в свои, сжимая ту, что лежала на её груди, и обхватывая через материал ту, что была в её трусиках. Я прекратил движения обеих рук, но продолжал делать небольшие толчки бёдрами вверх, отчаянно желая получить свой собственный оргазм.

Мама, тяжело дыша, взяла меня за запястье и медленно вынула мою руку из своих трусиков, а затем соскользнула вперед с моих колен. Со всей грацией новорожденного жеребенка она упала на колени, на пол передо мной, а затем опустилась на руки, пыхтя при этом.

Хороший сын, вероятно, позволил бы маме восстановить дыхание. Но тогда хороший сын, вероятно, не стал бы просто так доводить свою маму до оргазма. Очевидно, я не хороший сын.

Не теряя времени, я опустился на пол позади мамы. Между ней и диваном было тесновато, но места хватало. С хуем наперевес я оттянул заднюю часть маминых трусиков в одну сторону, обнажив её пиздёнку и жопу. Мама даже не подняла глаз, она просто застонала, когда я направил залупу ко входу в её пиздёнку, схватил её за бедра и толкнулся вперёд.

Я не был заинтересован в том, чтобы подразнить маму, не был заинтересован даже в её удовольствии в тот момент. Задним числом это звучит эгоистично, но опять же, вся моя роль в нашей договорённости заключалась в том, чтобы кончить в маму. Я был буквально мужчиной на задании.

Я начал долбить бёдрами вперед, притягивая маму к себе за её бедра. Мой натиск был больше, чем мама могла выдержать, и с каждым толчком вперед мамины руки скользили по ковру, опуская её тело на пол. Я следовал за ней, не упуская ни секунды, и по мере того, как она опускалась все ниже и ниже, мои руки скользили всё выше и выше по её спине, пока через несколько мгновений мама не оказалась лежащей на животе, а мои руки лежали на её лопатках, вдавливая её в пол.

— Ох, бля, мама, — простонал я, когда мои бёдра сошли с ума. Я не мог больше сдерживаться, даже если бы захотел. Со звуком, не слишком отличным от предсмертных криков Нечто в телевизоре, я кончил, притянув маму за плечи и толкая себя вперёд, чтобы держать хуй как можно глубже в маминой пиздёнке, пока волны удовольствия не утихли.

Во время этого моё дыхание сбилось, и мне потребовалось полминуты, чтобы восстановить его. Когда послеоргазменная дымка наконец рассеялась, я понял, что всё ещё нахожусь в той же позе, в которой кончил: я вдавливал мою распластанную маму в ковёр, пока мой медленно обмякающий хуй выскальзывал из её пиздёнки.

— О, Боже, — сказал я, поражённый. — Прости, мам!

Я откинулся назад, отпустив маму и ужаснувшись тому, что мог причинить ей боль в своей похоти.

— С тобой всё хорошо?

— Ммм, — простонала мама тоном, который прямо-таки сочился одобрением. — Очень хорошо, — добавила она.

Я расслабился, теперь я знал, что не зашёл с мамой слишком далеко.

— Это было точно хорошо, — согласился я. Я сидел на полу, прислонившись к дивану, и смотрел на лежащую передо мной маму. Несмотря на то, что я только что кончил, она всё ещё выглядела невероятно сексуально, её длинные ноги и упругая жопа так и просились, чтобы их потрогали. Я сопротивлялся, но через минуту она поднялась на четвереньки и переползла ко мне, чтобы сесть рядом. Мы оба подняли взгляд на телевизор, пока она устраивалась, как будто это был очередной вечер кино. Мы были награждены целыми пятью секундами антарктического пейзажа, прежде чем экран потускнел и начались финальные титры.

— Ну что ж, — сказала мама. — Хороший фильм. Мы обязательно должны когда-нибудь посмотреть его ещё раз.

— О, я бы очень хотел пересмотреть его, — сказал я, серьёзно кивая.

Мама одарила меня понимающей улыбкой, затем поднялась на ноги.

— Мне нужно в душ, — сказала она, рассеянно проводя пальцами по высыхающим полоскам смазки и спермы на своём декольте. — Закажи нам пиццу, хорошо, милый?

Как по команде, мой желудок издал слабое ворчание, и я понял, что уже довольно поздно.

— Конечно, мам, — сказал я, а потом сидел и смотрел, как мамина задница с прикреплённой к ней мамой покидает комнату и направляется наверх. Быстро встряхнув головой, чтобы вернуть себя в нужное русло, я натянул шорты и потащился на кухню, нашёл свежий рекламный проспект ближайшей пиццерии и взял в руку телефон.

Мама вернулась на кухню минут через двадцать. Я уже переоделся в лёгкий джемпер и джинсы. Мама прошла мимо меня, одетая в белый шёлковый халат, под которым прятались её длинные стройные ноги и крутые бёдра. Не похоже, что я видел его раньше, и, как я предположил, он был одной из её сегодняшних покупок. Она также собрала волосы в свободный конский хвост, который радикально отличался от её обычной причёски, создаваемой действием силы тяжести.

— Мне нравится твоя причёска, мама, — сказал я. — Тебе идёт.

— Хм, спасибо, — ответила она, застенчиво коснувшись своих волос. — Я просто как бы… решила попробовать что-то новое.

Она неопределённым жестом показала на мою одежду.

— Куда-то собрался?

Я кивнул.

— Доставщик пиццы заболел, так что пиццерия работает только на вынос, — объяснил я. — Я подумал, что могу сходить и забрать её сам. Она должна быть готова через…

Я посмотрел на часы.

— Примерно через тридцать пять минут.

Мама кивнула. Пиццерия находилась где-то в полутора километрах, неподалёку от конца улицы, на которой мы жили, и летом это была бы достаточно приятная прогулка. Осенью, когда солнце готовилось опуститься за горизонт, это было не так приятно, но в этой пиццерии готовили потрясающую пиццу. Кроме того, если я ходил туда и обратно пешком, а не ездил на машине, я не чувствовал себя виноватым, заказывая чудовищного размера пиццу «Мясной Пир», которой, честно говоря, можно было кормить семью из четырёх человек в течение недели. Мы с мамой обычно расправлялись с ней за вечер, оставляя по кусочку на обед следующего дня.

Мама, казалось, на мгновение погрузилась в раздумья, а затем взглянула на часы.

— Дай мне пять минут, чтобы одеться, — сказала она, — и я тоже пойду с тобой. Будет здорово подышать свежим воздухом.

Прежде чем я успел ответить, она повернула туда, откуда пришла, и побежала вверх по лестнице. Я сел за кухонный стол, периодически поглядывая в свой телефон и надеясь на то, что мама не слишком задержится.

Мне не стоило беспокоиться, так как уже через пару минут мама спустилась по лестнице. Я был странным образом разочарован, увидев, что она вернулась к своей старой форме одежды из мешковатого джемпера и длинной юбки, хотя юбка была лучше, чем невыразительные джинсы, которые она обычно носила. По крайней мере, выбор обычной одежды ускорил процесс её сборов, сказал я себе.

— Готов? — спросила мама.

— В путь! — сказал я, направляясь к входной двери.

Прогулка по нашей улице была интересной, хотя и прохладной в это осеннее время суток. Мы с мамой быстро шли, болтая о предстоящих занятиях в колледже, об общежитии и о том, каким, по моему мнению, окажется мой сосед по комнате. Благодаря нашему невероятному темпу мы дошли до конца нашей улицы всего за пятнадцать минут. До пиццерии было ещё пять минут ходьбы, но наша пицца вряд ли будет готова ещё по крайней мере пятнадцать минут. Мы, конечно, всё равно могли просто пойти туда. В худшем случае нам пришлось бы немного посидеть в тёплой пиццерии, а в лучшем наша пицца была бы уже готова, и мы забрали бы её.

Но мама наложила вето на этот план и жестом указала на небольшой парк на углу нашей улицы.

— Как насчет того, чтобы немного посидеть там? — спросила она. — Мы можем посмотреть на закат, а не на то, как Джузеппе потеет в томатный соус.

Мама была права, в пиццерии была потрясающая еда, но менее потрясающая гигиена.

— Парк это идея, — согласился я.

Парк был не очень большим, скорее небольшой клочок зелени на углу, где не поместился бы дом. По его периметру шла низкая металлическая ограда, и линия деревьев находилась прямо за ней, так что, оказавшись внутри, вы были практически отгорожены от остального мира. Единственным входом была калитка на одном из углов парка. Калитка, которая никому не нравилась по очень веской причине.

— Может, кто-нибудь смазал её? — с надеждой спросила мама, когда мы оба стояли у калитки и смотрели на неё, как на какую-то смертоносную змею.

— Несомненно, — ответил я таким тоном, каким люди говорят «Это неправда», «Вы явно ошибаетесь» и другие неприятные реплики.

Когда мы осматривали калитку, звук шагов заставил нас оторвать от неё взгляд. Пожилой бородатый мужчина с пожилой бородатой собакой приближался к калитке из глубины парка.

— Добрый вечер, — сказал мужчина. Собака промолчала.

— Добрый вечер, — ответили мы с мамой одновременно. Но в этот момент мужчина открыл калитку, и звуки нашего обычного человеческого мира перестали иметь значение.

Какофония прямо из какого-то лавкрафтовского ада атаковала наши уши. Я скривился. Мама скривилась. Старик скривился. Даже собака скривилась, а у собак в морде нет необходимой мускулатуры, чтобы скривиться. Вот насколько ужасным был этот звук.

— Я подержу её открытой для вас, — сказал гуляющий с собакой, после того, как прошёл через ворота. Гуляющая собака промолчала.

— Спасибо, — сказал я слишком громко, в то время как мои уши медленно оправлялись от травмы.

Мы с мамой прошмыгнули в калитку, и я перехватил её у мужчины, снова кивнув в знак благодарности. Калитка захлопывалась сама собой, если её не держать, что означало бы повторное воспроизведение того звука. Но в обратном направлении. Ходили слухи, что в обратном направлении это были скрытые послания Сатаны.

— Ты иди впёред, мама, — сказал я. — Нет необходимости в том, чтобы мы оба слушали это.

— Но Стивен! — театрально воскликнула мама, прижимая руки к груди. — Что я буду делать без тебя?

— Но разве ты не понимаешь? — сказал я, стараясь соответствовать ей. — Я всегда буду с тобой, вот здесь!

С этими словами я протянул руку и потыкал маму в ее животик.

Мама на мгновение растерялась.

— Я не…, — сказала она.

Я печально кивнул.

— Это так, — ответил я. — Если у меня не получится, я хочу, чтобы ты знала одну вещь…

Я сделал паузу для драматического эффекта.

— Ты можешь взять мою половину пиццы, — заключил я, по-любительски драматично.

— О! — сказала мама. — Ну, в таком случае…

Она повернулась и побежала трусцой, направляясь в противоположный угол парка, где стояла одинокая скамейка.

Я дал ей пять очков форы, затем отпустил калитку и побежал за ней. Если бы я был в фильме Роланда Эммериха, то, наверное, смог бы обогнать демонический звук, но физика реального мира была менее снисходительна, и нечестивый визг сопровождал меня всю дорогу.

Когда я достиг скамейки, мама уже сидела.

— О! — грустно сказала она. — Похоже, у тебя получилось.

— Извини, мама, — ответил я. — Похоже, тебе придётся поделиться пиццей.

Мама театрально вздохнула, затем похлопала по скамейке рядом с собой.

— Ну, раз уж ты здесь, то будь так добр и согрей меня, — сказала она.

Я плюхнулся на скамью рядом с ней, и она подвинулась, чтобы прислониться ко мне. Я обнял её за плечо, и мама прижалась ко мне.

— Мы пропустили закат, — заметила она. И действительно, мы пропустили его. Небо было всё более глубокого пурпурного цвета. Только оранжевый отблеск над деревьями в западной части парка намекал на то, что мы пропустили.

— Но всё равно красиво, — сказал я, глядя на несколько звезд, которые уже мерцали над головой.

— Ммм, — ответила мама. — Да, красиво.

Мы сидели так несколько минут, небо и парк темнели, а созвездия загорались, звезда за звездой. Я уже собирался предложить отправиться в пиццерию, когда мама заговорила первой.

— Я буду скучать по тебе, — сказала она неожиданно.

— Я тоже буду по тебе скучать, — ответил я. Затем я добавил: Серьёзно, — так как понял, что это прозвучало как автоматический ответ.

Она потянулась к своему плечу, на котором лежала моя рука, и переплела свои пальцы с моими.

— Мне так повезло, что у меня есть ты, — продолжила она.

Я не знал, что на это ответить, но прежде чем я что-то сказал, мама уткнулась лицом в мою шею. Свободной рукой она потянулась вверх, чтобы оттянуть горловину своего джемпера, а другой рукой она дёрнула мою руку, потянув ее вниз, в него.

— Я буду скучать по тебе, — прошептала она мне в шею, прежде чем начать нежно целовать её.

Дрожь пробежала вниз по моему позвоночнику, и я оглянулся вокруг, чтобы убедиться, что мы в парке одни, хотя в растущем мраке нас всё равно было бы трудно разглядеть.

— Мама, — тихо произнёс я тоном, который, как я надеялся, был предупреждающим. — Мы не можем, не здесь…

Моё мнение было несколько предано моей рукой, которая скользнула вниз под мамин джемпер, пока не достигла её грудей, не обременённым лифчиком. Я начал тискать и ласкать её сиськи, в то время как её поцелуи в мою шею стали более настоятельными.

— Пожалуйста, — шептала она, целуя меня до подбородка, затем взяла мою голову в руки и начала неистово целовать моё лицо.

— Пожалуйста, — прошептала она снова, почти как мантру, неловко передвигаясь по скамейке, пока не села боком, лицом ко мне. Моя рука при этом выскользнула из её джемпера, поэтому я тоже передвинулся так, чтобы оказаться лицом к маме, насколько это было возможно на скамейке.

Мама обхватила меня руками за шею и начала откидываться назад, чтобы лечь на скамейку, притягивая меня к себе, при этом отчаянно целуя меня и тихо мурлыкая «Пожалуйста». Когда она опустилась, я скользнул одной рукой вверх под её джемпер, возобновляя свои ласки её сисек. Другой рукой я упёрся в скамейку, чтобы поддерживать себя.

На самом деле, скамейка была недостаточно большой для этого, но маму это, похоже, не волновало. Её длинная юбка ограничивала движение её ног, поэтому она на мгновение отпустила меня, чтобы подтянуть её и собрать вокруг талии. Сделав это, она смогла обхватить меня своими руками за шею, а ногами за талию, и притянуть меня к себе.

Мы устроились примерно в миссионерской позе; обхватившая меня своими конечностями мама, и я, с одной ногой на скамейке и другой на земле. Это было неудобно и не особенно комфортно, но зато моя промежность, прикрытая джинсами, оказалась примерно на одном уровне с маминой голой пиздёнкой, что, похоже, было её главным критерием успеха в тот момент.

— О, Боже… Пожалуйста, Стивен! — прохныкала она, просунув руку между нами и скользя ладонью вниз по моему животу, пока её рука не погрузилась под пояс моих джинсов и боксеров, двигаясь дальше вниз, пока она не схватила мой хуй.

Мой хуй был не очень-то твёрдым, что вполне предсказуемо для тех, кто следит за моим рассказом. Прошло меньше часа с того момента, как я наполнил маму своей спермой. И это был уже мой второй большой оргазм за день. Мой восемнадцатилетний хуй обладал впечатляющей выносливостью, если можно так выразиться. Но всему есть предел.

Я не сомневался в том, что мама могла бы сделать меня твёрдым, она определенно продемонстрировала умение это делать. Могла ли она заставить меня кончить здесь, на этой холодной, неудобной скамейке? Я в этом тоже не сомневался. Смогла бы она сделать это быстро? Именно в этом и заключалась проблема. Даже мама не смогла бы извлечь из меня ещё больше спермы в ближайшем будущем.

Я как раз собирался скользнуть назад по скамейке и заняться маминой пиздёнкой с помощью своего языка, у которого не было проблем с твёрдостью, когда в ночи заорала баньши.

Нет, подождите, это была калитка.

Мы с мамой замерли, наши конечности были переплетены вокруг наших тел и внутри одежды друг друга. Но мы быстро пришли в себя и распутали узел, в который мы превратились, с такой скоростью, которая заставила бы покраснеть Александра Великого.

Мы вскочили со скамейки. Вернее, мама вскочила, а я наполовину сполз, наполовину упал со скамейки. После чего мы встали там, стараясь выглядеть невинно. Что было напрасной тратой сил, потому что никого не было видно.

— Чёрт побери, — пробормотала мама, нахмурившись. На мгновение мне показалось, что она собирается пихнуть меня обратно на скамейку и продолжить то, что она начала, но мы оба знали, что кто-то должен быть причиной звука. Поэтому вместо этого она схватила меня за руку и потащила через парк, обратно к выходу.

Когда мы приблизились к демонической калитке, мы наткнулись на виновника звука. Пока мы сидели на скамейке, пришла ещё одна выгуливающая собаку женщина, но она, похоже, довольствовалась ожиданием у выхода из парка, пока её собака заканчивала свои вечерние туалетные дела. Владелица собаки, казалось, слегка испугалась, когда мама и я появились из темноты рука об руку.

— Добрый вечер, — сказал я дружелюбным тоном, как я надеялся, когда мы быстро прошли мимо. Мама одарила хозяйку собаки грязным взглядом, а хозяйка просто выглядела немного растерянной.

— Эээ, привет. Добрый вечер, — успела сказать она, прежде чем мы миновали её. Я был рад увидеть, что она подпирала калитку, так что нам не только не пришлось открывать её, но и не слушать, как она закрывается. В моей книге жизни это стало победой. Мама по-прежнему выглядела в целом не очень впечатлённой жизнью.

Фактически, мама сохранила свой быстрый темп и молчаливое поведение всю дорогу до пиццерии. Даже узнав то, что наша пицца была готова и ждала, когда мы прибудем, она не развеселилась. К счастью, владелец пиццерии Джузеппе любил две вещи: готовить пиццу и флиртовать с клиентами. И он ненавидел только одну вещь: людей, покидающих его заведение в плохом настроении.

Я, конечно, преувеличиваю. У Джузеппе, несомненно, богатая и насыщенная личная жизнь, и он многое любит и ненавидит, как и все мы. Но для краткости изложения давайте сделаем его немного более плоским персонажем.

Достаточно сказать, что серое облако, нависшее над мамой, не осталось незамеченным Джузеппе. Он смутно распознал в нас случайных клиентов и включил старый итальянский шарм, пока мы оплачивали заказ. Через пять минут мы с мамой покинули пиццерию с пиццей и улыбками.

Прогулка домой была не такой быстрой, как путь из парка, но из-за прохладного ночного воздуха и предвкушения пиццы нам обоим не терпелось вернуться в дом. Я завёл небольшой праздный разговор, в основном просто забавные замечания о Джузеппе, и мама откликнулась на это, по мере того, как мы болтали. К тому времени, когда мы вернулись на кухню и положили на свои тарелки неприличное количество пиццы, мама, казалось, уже забыла о разочаровании и досаде после посещения парка. Мы съели пиццу за кухонным столом, болтая о том, о сём, ещё долго после того, как исчез последний кусок.

—. ..потом я позвонил Джузеппе, и он просто сказал мне оставить пиццы себе. Но я говорю: Что мне делать с шестью шестидесятисантиметровыми пиццами? А он сказал… он сказал…

— Что он сказал? — спросила мама, когда мой рассказ несколько потерял темп.

— Он сказал: Съешь их, — закончил я, слегка нахмурившись. — Хм, я думал, что у этой истории есть концовка. Прости, мама.

Мама только покачала головой, несомненно, в отчаянии от того, что ей не удалось воспитать гения юмористического жанра. Она открыла рот, чтобы сказать что-то, что, как я полагаю, было бы мудрым, забавным и остроумным одновременно. Но всё это было напрасно, так как вместо этого она энергично зевнула.

Это расстроило меня, и я, тоже зевнув, посмотрел на часы на стене, удивившись тому, как поздно уже было.

— Ого, я думаю, пора на покой, — сказал я, внезапно почувствовав усталость. Я ни секундой раньше не ощущал себя усталым, но, подобно гравитации в мультиках, внезапно моё тело поняло, как поздно уже было, и решило отреагировать соответствующим образом.

— Ага, — сказала мама, поднимаясь на ноги. — Но не раньше чем мы уберёмся здесь.

Я издал небольшой стон, но он был полусерьезным. После того, как мы положили оставшиеся куски пиццы в холодильник, нам не пришлось мыть много посуды, и всё было сделано прежде, чем я успел набраться сил, чтобы выразить недовольство этим процессом.

После этого мы поднялись по лестнице.

— Спокойной ночи, мама, — сказал я, поднявшись наверх.

— Спокойной ночи, милый, — сказала она, поцеловав меня в щёку.

На этом наши пути разошлись. Мама направилась в свою спальню, я — в ванную, а оттуда — в тёплый уют моей постели.

* * * * *

— Что является причиной проблемы? — спросил мужчина в компьютерном магазине.

— Материнская плата, — ответил я, неопределённым жестом указывая на свой компьютер. — Я думаю, её нужно заменить.

— Это совершенно очевидно, — сказал он, кивнув со знанием дела. Он перешёл к той части магазина, где у стены стояли пластиковые ящики с этикетками.

— Что это за компьютер? — спросил он, положив руку на ящик с надписью «Не ПК».

— Хм, я думаю, это ПК, — сказал я.

— Я так и думал, — сказал он, переходя к соседнему ящику с надписью «ПК». Он открыл его и достал небольшую зелёную печатную плату, затем вернулся и протянул её мне.

— Спасибо. Как мне её установить? — спросил я, будучи новичком в компьютерах.

В ответ он просто вздохнул и нажал на кнопку выброса дискового привода моего компьютера. Когда лоток выдвинулся, он жестом указал на него.

Я положил печатную плату в лоток и снова задвинул его. Мой компьютер начал издавать совершенно не впечатляющие звуки.

— Установка займёт минуту, — сказал продавец, перекрывая шум. — Ему нужно найти шофёра.

— Вы имеете в виду драйвер, верно? — спросил я. Но продавец уже достал тяжёлую на вид скатерть и набросил её на стол передо мной. Я оглядел ресторан, в котором находился. От соседнего столика на меня уставилась горилла. Я попытался вспомнить, нужно ли лезть на дерево или же притвориться мёртвым, если тебя атакует горилла. Или это были панды?

Мои размышления были прерваны официантом, который сдёрнул скатерть со стола и положил её мне на колени.

— Стивен, — сказал он мягким голосом, который явно не принадлежал ему. Затем он начал тащить скатерть по моим коленям.

— Чо? — спросил я, мой мозг пытался уследить за происходящим.

Я открыл глаза, моё зрение было почти таким же затуманенным, как и мои мысли. Я лежал в постели, моя комната была тускло освещена маленькой лампой на моём столе. Одеяло, под которым я лежал, стащила с меня мама, которая стояла у моей кровати, только в своей пижамной рубашке.

— О, ты не спишь, — тихо сказала она. — Вот это удача!

— Мама? — сонно сказал я. — Который сейчас час?

Мама, казалось, проигнорировала мой вопрос и вместо этого стянула мои трусы-боксеры вниз по моим ногам и отбросила их в сторону. Затем она снова посмотрела на меня.

— Сейчас я-невероятно-возбуждена-так-что-заткнись-и-дай-мне-свой-хуй-час, — сказала она. Затем добавила: — Вот который.

У меня было лишь столько времени, чтобы сфокусироваться на часах у моей кровати и увидеть, что это означает примерно половину третьего утра, прежде чем мама забралась на кровать, опустив свою заметно мокрую пиздёнку на мой заметно мягкий хуй.

— Давай, — пробормотала она то ли себе, то ли моему хую. К кому бы она ни обращалась, ещё никто не успел ничего ответить, как она уже начала быстро скользить бёдрами вперёд и назад, потираясь своей пиздёнкой по не впечатляющей на данный момент длине моего хуя.

Может быть, я и был ещё наполовину спящим, но мой хуй, похоже, наполовину проснулся, и начал медленно твердеть под маминым натиском. Для мамы главным словом было «медленно». Потеряв терпение, она стала передвигаться на коленях по кровати, пока её киска не оказалась нависшей над моей головой, а её голова нависшей над моим хуем. Я видел достаточно порно, чтобы понять, к чему это приведёт, и, конечно, прежде чем я успел бы сказать «сколько будет двадцать три умножить на три?», мама опустила свою пиздёнку на моё лицо и, одновременно, всосала своим ртом мой хуй.

Я начал лизать мамину пиздёнку, наслаждаясь вкусом её соков, а затем накрыл её клитор губами и начал дразнить его кончиком языка.

Мамин метод был не столько дразнящим, сколько настоятельным. Вначале она вообще не двигала головой, просто держа весь мой хуй во рту и яростно посасывая его, пока её язык скользил и крутился вокруг него. Когда мой хуй стал расти, она начала двигать головой, быстро начав и только убыстряясь потом.

Я старался отвечать взаимностью, как мог, но мамина атака на мой хуй серьёзно отвлекала меня от моих собственных оральных усилий. За то время, которое потребовалось маме, чтобы привести хуй член в состояние, напоминающее эрекцию, я едва успел несколько раз лизнуть её клитор. Я удвоил свои усилия, пытаясь призвать те навыки, которые я продемонстрировал в сарае в субботу вечером.

Мои усилия были почти наверняка напрасны. Мама не шутила насчёт того, что она возбуждена, и, казалось, почти не замечала моих оральных ласк. Она была слишком сосредоточена на моём хуе, который она уже через пару минут привела в полную готовность.

Покачав головой вверх-вниз по его длине ещё около минуты, мама выпустила мой хуй изо рта и начала быстро дрочить его рукой.

— Скоро? — спросила она, как будто обращаясь напрямую к моему хую.

Я был полностью твёрд, это было правдой, но сказать, что я близок к оргазму, было бы перебором. В конце концов, прошло ещё не так много времени с нашей предыдущей сессии.

— Я уже скоро, — ответил я, полагая, что у этого есть шанс быть правдой.

Мама продолжала дрочить несколько секунд, затем, казалось, слегка пожала плечами. Хотя было трудно сказать, что делали её плечи, когда моё лицо было зарыто между её ног.

— Этого хватит, — сказала она и проползла по кровати вниз, убрав свою пиздёнку от моего лица.

У меня было лишь мгновение, чтобы понять, что означал этот комментарий, потому что затем мама развернулась на кровати так, что оказалась лицом ко мне, стоя на коленях над моим твёрдым хуем. С отработанной легкостью она схватила его и пристроила себе между ног, прежде чем опустить на него свою ждущую пиздёнку.

Мы оба застонали, когда она вошла в первый контакт. Её стон перерос в хриплое рычание удовольствия, когда она надавила своим весом вниз, чтобы заставить мой хуй войти в неё. Мой стон развивался немного иначе, превратившись в болезненное ворчание. Влажная или нет, мама была невероятно тесной внутри, и её пиздёнка достаточно сильно сжималась вокруг меня, чтобы вызвать некоторый дискомфорт.

Либо она не заметила моей реакции, либо предпочла проигнорировать её, что было вполне справедливо, учитывая мой иногда легкомысленный подход к маминому комфорту. Это не имело значения; мама несколько раз приподняла и опустила бёдра, создавая ритм, и по мере того, как она это делала, её пиздёнка явно привыкала к своему вторженцу и расслаблялась, чтобы принять меня. Вскоре от моего хуя исходило только постоянно нарастающее чувство удовольствия.

— Дааааа, — прошептала мама, насаживаясь на меня с каждым толчком всё энергичнее. Она положила руки мне на грудь, используя меня как упор, в то время как она скакала и вдавливала меня в кровать. Она закрыла глаза, на её лице было что-то среднее между сильным удовольствием и решимостью. Я чувствовал себя огромной секс-игрушкой, лёжа там, с руками на её коленях. Не то чтобы я жаловался, конечно.

— О Боже, мама, — пробормотал я, — это так мммпппффф!

Я, конечно, не хотел сказать «мммпппффф», что, по-моему, вообще не является настоящим словом. Нет, это просто звук, который мне удалось произнести, когда одна из маминых рук зажала мне рот.

— Шшшшш, милый, — пробормотала она в ответ, её глаза всё ещё были закрыты. — Мамочка сейчас занята!

Это немного выбивало из колеи, что мама так со мной обращалась, но мне было слишком хорошо, чтобы беспокоиться. Это было самое долгое время, которое я провёл со своим хуем внутри моей мамы. Я осознал, что в этот момент мы просто занимались сексом. От этого прозрения мой хуй запульсировал внутри мамы, и мой доселе далекий оргазм стал казаться неожиданно неотвратимым. Мама явно пришла к тому же выводу. Её бедра подпрыгивали на мне, каждый раз немного сильнее, чем предыдущий, и каждый толчок вниз заканчивался непристойно звучащим шлепком кожи о кожу.

Я попытался поднимать бёдра вверх, чтобы встречать мамины толчки вниз, но с трудом добился какого-либо существенного движения, из-за её веса, придавливающего меня. Поэтому вместо этого я выбрал план «Б». Я начал медленно поднимать колени. Моим намерением было наклонить маму вперёд и вниз ко мне. Когда она окажется достаточно низко, я смогу обхватить её руками и удерживать на месте, пока буду вбивать в неё свои бёдра.

Мама начала встречный план «В». Она убрала руки от моего рта и груди, затем слегка отклонилась назад и положила их на мои бёдра, заставив мои ноги снова опуститься. Я не мог больше наклонять её вперед, но в качестве компенсации мамина выгнутая спина вытолкнула её груди вперед, образуя аппетитные очертания внутри пижамной рубашки. Её новая поза также заставила её рубашку немного задраться, и теперь я мог видеть её пиздёнку, когда она поднималась и опускалась на мой хуй.

Действуя импульсивно, я переместил руку к маминой промежности, положив ладонь на её тело и проведя большим пальцем вниз, чтобы погладить её клитор. Я едва коснулся его, когда мама издала внезапный визг и начала дрожать.

— Блядь! — вскрикнула она, выгнувшись вперёд и схватив одной рукой моё запястье, затем она снова выгнулась назад и схватилась другой рукой за одну из своих сисек. После этого она сжала бёдра, зажав мой большой палец между нами, пока она прижималась ко мне, дрожа при этом.

У меня не было желания портить мамин оргазм, хотя мой был близок, поэтому я позволил ей содрогаться. Как только она успокоится, я начну активнее участвовать в этой встрече. Больше никакого «мистер хороший сын». Она окажется на спине прежде, чем поймёт, что произошло. Она станет моей секс-игрушкой, так же как я был её. Она будет выкрикивать моё имя, когда я наполню её хуем и спермой.

Она… спрыгнула с меня и с кровати, и явно отошла от неё.

— Спасибо, милый, — сказала она. — Мне это было так нужно.

Я издал звук в ответ, звук, который каким-то образом выражал то, что я рад, что помог маме с её возбуждением, и что она всегда может рассчитывать на меня, но что я сейчас напряжён почти до точки взрыва и мне действительно, действительно очень нужно кончить. За последнюю неделю у меня выработалось почти рефлекторное отвращение к оргазму вне мамы. Так что, несмотря на то, что я был твёрд, я просто не мог дрочнуть и кончить. Но это не выражал тот звук, который я издал, это было бы глупо.

— Прости, Стивен, — ответила мама, глядя на мой подрагивающий хуй. — Я слишком чувствительна там после этого, и уже поздно. Мне пора спать.

Она подошла и поцеловала меня в лоб.

— Увидимся утром, — сказала она, прежде чем просто покинуть сцену.

Я подумал о том, не погнаться ли мне за ней как медведь, но было уже почти три часа ночи, и моё тело не могло решить, важнее ли сейчас сон или оргазм. Если мама действительно была слишком чувствительна, чтобы принять мой хуй, то сон оставался единственным вариантом. Поэтому я снова натянул на себя одеяло и стал ждать, когда сон затянет меня под себя.

* * * * *

Я не сказал бы, что сон привлек меня в свои сладкие объятия. Вместо уютных объятий он изобразил неловкое «дай пять», промахнувшись при этом, затем второе, которое закончилось глухим ударом, а не удовлетворительным шлепком. В последней попытке спасти ситуацию я решил попробовать «кулак в кулак». Нельзя же испортить «кулак в кулак», верно? Ну, вообще-то можно, если вы хотите сделать классический жест «кулак в кулак», в то время как метафорическое олицетворение сна пытается пожать вам руку.

Я спал очень хреново, вот что я пытаюсь сказать.

Сначала я был просто слишком возбуждён, чтобы заснуть. Мама оставила меня с такими синими яйцами, что они были практически ультрафиолетовыми. Но подрочить не было выходом. Я был бы в своём праве это сделать, я знаю, и вскоре мне придётся снова прибегать к мастурбации, но сейчас моя сперма ещё принадлежала маме. Мне оставалось только ждать, пока моя эрекция исчезнет, что она не спешила делать. А потом, когда я отошёл от того состояния, в котором меня оставила мама, я начал думать о следующем утре. О том, как я ворвусь в мамину комнату, как только проснусь, сорву с неё нижнее белье и наполню её тем, что ощущалось для меня парой литров накопившейся спермы. Если она будет на кухне, я выебу её, перегнув через стол. В гостиной? Диван подойдёт. Я не мог не фантазировать о том, как буду давать ей свой хуй в каждой комнате дома — в тех, где мы уже занимались этим, и в тех, где ещё не занимались.

К тому времени, когда мои грязные мысли уступили дорогу сну, на улице уже начало светлеть. Последняя мысль моего бодрствования была о возможности того, что мне не придётся никуда идти, чтобы всадить маме. Если эта ночь что-то и доказала, так это то, что мама стала серьёзно зависима от наших сессий. Был шанс, что я проснусь от сладкого, сладкого ощущения того, как мама опускает свою пиздёнку прямо на мой ждущий стояк.

Я неожиданно проснулся, из памяти уже исчезали смутные остатки сна о том, как я был машинистом игрушечного поезда. Я мрачно оглядел свою комнату. Это не очень большая комната, и я мог с уверенностью сказать, что мамы в ней точно не было. А вот стояк у меня был, хотя мочевой пузырь уверял меня, что это обычная утренняя палка, а не отзвуки ночного визита мамы.

Сбегав в ванную, я накинул на себя одежду и спустился вниз. На кухне я взглянул на часы и понял, что «утренняя палка», возможно, неправильный термин, поскольку уже было за полдень. На мгновение я задумался, почему мама не вытащила меня из постели, но потом увидел записку на кухонном столе.

«Ушла, вернусь позже. Мама».

Не самая информативная записка. Невозможно было понять, ушла ли она несколько минут назад и вернётся через несколько часов, или она ушла несколько часов назад и вернётся через несколько минут. Я поднял записку и посмотрел на неё под разными углами, пытаясь понять, как долго она там пролежала.

Но нет, криминалист Стивен потерпел неудачу, и я так ничего не понял. Я приготовил себе обильный обед, чтобы компенсировать пропущенный завтрак, съел его и умылся, но мамы так не было. Прошло пять минут, пока я сидел за кухонным столом и разминал пальцы, потом ещё пять. Через пятнадцать минут я решил, что веду себя глупо. Мама вернётся тогда, когда вернётся, и я не мог призвать её магическим образом, как бы хорошо я ни крутил пальцами.

Если мама могла исчезнуть, то и я могу. Я добавил постскриптум к её записке, чтобы сообщить ей, что я тоже ушёл, затем бросил в сумку книгу, которую читал в последнее время, и вышел из дома.

* * * * *

Я провёл некоторое время, бродя по маленькому городку, в котором жил. Когда я выходил из дома, у меня не было никакого плана, но, оказавшись на улице, я понял, что мой родной город, в котором я прожил восемнадцать лет, уже скоро перестанет им быть. Конечно, я переезжал не очень далеко, всего несколько часов езды, но я переезжал. Здесь было не так много достопримечательностей, но я не торопился и всё посмотрел.

Мой маленький тур закончился, как и многие другие мои вылазки в город, в кафе «Эспрелленто». Это была отличная кофейня, несмотря на своё неудачное название. Кроме того, это была единственная кофейня в городе, так что, оглядываясь назад, можно сказать, что она была не так уж и хороша. Но там продавали горячий кофе, было много удобных диванов, и там никогда не просили людей освободить место, независимо от того, сколько часов они корпели над одной и той же пустой кружкой. Я заказал самый большой кофе, который здесь продавали, затем устроился в удобном кресле в углу и погрузился в свою книгу.

Я просидел там уже около часа и приближался к кульминации романа, когда услышал из сумки сигнал текстового сообщения на телефоне. Я подумал о том, чтобы повременить с этим, пока не дочитаю книгу, но любопытство взяло верх, и я отложил книгу и стал рыться в сумке, пока не вытащил свой старый и немного потрёпанный телефон.

Я подумал, что сообщение может быть от одного из моих друзей, которые недавно уехали в колледж или навстречу другим приключениям. Или, что более вероятно, сообщение было о том, что я могу получить десятипроцентную скидку на пиццу, если использую код скидки ПИЦЦА, с добавкой о том, что я могу отказаться от рассылки, если по какой-то причине захочу этого, используя код СТОП. Как оказалось, оба эти предположения были ошибочными.

«Привет, дорогой. Где ты? x» — вот и всё, что было написано в сообщении, а номера в моём списке контактов не было. Тем не менее, я был уверен, что узнал стиль.

«Новый номер, мама? x» — набрал я ответ.

«Новый телефон! Я пошла и купила его сегодня утром. x»

«Отлично!» — ответил я. Но её ответ вызвал очевидный вопрос. Мама почти никогда не пользовалась своим телефоном, по крайней мере, насколько я знал. Кроме меня и её родителей, она никому не звонила и не писала. Конечно, её телефон был древним, но он прекрасно работал.

«Но зачем?» — написал я ей.

«Чтобы я могла делать вот это» — почти сразу же ответила она. Затем последовала долгая пауза. Я воспользовался этим временем, чтобы обновить мамин номер в списке контактов. Я подождал ещё некоторое время и начал думать, было ли это всё, что мама хотела мне отправить. Если я должен был расшифровать её загадочное заявление, то я потерпел неудачу. Я уже собирался вернуться к своей книге, когда мой телефон снова пискнул, и появилось сообщение с картинкой. Судя по небольшому превью в окне чата, это была фотография маминого туалетного столика.

Я открыл картинку на весь экран, и, конечно, это была фотография маминого туалетного столика, в высоком разрешении. Я пристально смотрел на него, увеличивая изображение то тут, то там. Ничто не выглядело иначе, чем всегда, и уж точно ничто не объясняло, зачем маме понадобился новый телефон. И тут, как очень медлительный Шерлок, я понял, к чему клонила мама. Её новый телефон мог отправлять фотографии, чего её старый телефон не смог бы сделать, если бы она не приклеила к нему фотоаппарат. Но даже в этом случае я не был уверен, что это считалось бы.

«Телефон с камерой! Это здорово! Добро пожаловать в 21 век, мама!» — запоздало ответил я после своих поисков. «Прекрасный снимок твоего туалетного столика».

«Чёрт, это я не хотела отправлять», — пришёл ответ. «Все ещё разбираюсь в этой штуке».

Я покачал головой с ласковым весельем, глядя на ответ мамы. Обычно она была довольно подкованной в технике, так что я мог простить ей этот промах. Но это не значит, что я не хотел поддразнить её за это, конечно.

«Чтобы я могла сделать ЭТО» — гласило следующее сообщение. Мне стало интересно, какой предмет мебели я увижу на фотографии следующим. А может, дело было вовсе не в фотоаппарате? Может быть, я получу приглашение поиграть в «Шлёпни Тортик», «Весёлую Ферму», или во что там ещё играют дети в наши дни.

После этого пришло не приглашение поиграть. Это также не было фотографией мебели. Но это была фотография, селфи, не больше, не меньше. Это было видно из превью. На самом деле я увидел достаточно, чтобы нервно оглянуться по сторонам и убедиться, что никто не видит экран моего телефона. Убедившись, что поблизости никого нет, я открыл фотографию на весь экран.

Это была фотография мамы, сидящей на своей кровати. По бокам фотографии виднелись намёки на простыни. Однако большую часть кадра занимала сама мама. Верхняя часть снимка начиналась где-то в районе её носа. Я подозревал, что это был случайный снимок, сделанный когда мама привыкала к своему новому гаджету. На противоположном конце кадр обрывался чуть выше того места, где должна была быть видна её пиздёнка. А учитывая чуть видные волосы и полное отсутствие нижнего белья, я был уверен, что её пиздёнка была бы видна.

Но именно между этими двумя крайностями мой взгляд постоянно возвращался в центр. В центре кадра был простой чёрный бюстгальтер, похожий на тот фиолетовый, на который я чуть не кончил накануне вечером. Несмотря на красоту бюстгальтера, я не мог оторвать глаз от пленительных грудей, которые он едва сдерживал. Мой хуй, который явно всё ещё был обижен тем, что ему не дали разрядиться прошлой ночью, вдруг почувствовал себя неловко в моих джинсах.

Не знаю, как долго я смотрел на фотографию. Достаточно долго, чтобы мама прислала мне ещё одно сообщение, пока я всё ещё смотрел на неё. Я оторвался от фотографии, чтобы прочитать то, что она прислала.

«Ты одобряешь?»

«Абсолютно одобряю» — ответил я.

Мама ответила улыбающимся смайликом, а затем спросила «Когда ты вернёшься домой?»

Я не потрудился ответить. Я просто бросил книгу и телефон в сумку и чуть не выпрыгнул из кресла. Прямо в очень большого, очень массивного мужчину.

— Чувак! — заорал он, направив на меня пальцы, как пару крупнокалиберных пистолетов.

— Извините, — сказал я, едва заметив, с кем столкнулся. У меня на уме было только одно, и это находилось не в этом кафе. И не было мужчиной. И не было одетым.

— Стиви-о, дружище!

Я наконец-то нашёл время, чтобы посмотреть на возвышающуюся надо мной фигуру.

— Джеффи — сказал я, прежде чем запоздало добавить «-о?». Джефф Боземант учился в моём классе, хотя мы никогда не были настоящими друзьями. Большинство людей говорили, что его невозможно не любить. Я же считал, что они недостаточно стараются. Его поведение находилось на грани между агрессивным дружелюбием и просто агрессивностью. Учитывая его медвежьи размеры, это было не то, к чему стоило прислушиваться.

— Как дела? — вежливо спросил я. Надеясь, что он скажет, что всё как обычно, и спросит, как дела у меня. Я скажу, что всё как всегда, мы соврём, что рады видеть друг друга, и я смогу пойти своей дорогой.

— О, чувак! Мои дела это просто что-то. Почему бы нам не выпить по чашечке кофе, и я расскажу тебе об этом!

Джефф был из тех людей, которые не очень-то верят в вопросительные знаки. Они подразумевали, что он задает вопрос, тогда как на самом деле он просто делал паузу для вдоха, чтобы дать другим людям почувствовать, что они ему интересны. Его агностицизм в отношении вопросов превращался в полный атеизм, когда дело доходило до ответов.

Пример А: Эй, дорогой! Два простых с молоком для меня и этого парня!

Я едва успел открыть рот, чтобы отказаться от предложения Джеффа, как он уже сделал заказ. Парень за стойкой выглядел примерно таким же довольным манерами Джеффа, как и я, но, по крайней мере, он получал деньги за то, что был здесь. Я же просто не получал секса.

— Послушай, Джефф, — начал я, надеясь пресечь это в зародыше. — У меня сейчас нет времени, я обещал своей маме помочь ей кое с чем.

Я был весьма горд этим оправданием, поскольку оно было полностью правдивым. Только после того, как я закончил говорить, до меня дошло, что я только что сказал самоутверждённому Самому Крутому Парню в моей школе, как один восемнадцатилетний парень другому, что я должен бежать домой, чтобы сделать домашние дела для мамочки. Тем не менее, подколка была в его адрес, поскольку он, несомненно, посчитал странным, что я спешу помочь маме с чем-то, в то время как на самом деле я спешил, чтобы вставить в неё свой хуй. Получи, Боземант!

— Без проблем, Большой Си, — ответил он. Как я уже сказал, мы с Джеффом не особо общались в школе, и я начал задаваться вопросом, не копил ли он прозвища для меня последние пять лет и, наконец, использовал эту возможность, чтобы вывалить их все на меня. — Давай тогда по-быстрому!

Я внутренне застонал и приготовился придумывать новые оправдания, когда бариста появился рядом с нами с кофе. Теперь я могу смело признать, что то, чем я занимался с мамой, стало более чем легкой зависимостью. Для нас обоих, осмелюсь сказать. Но знаете, что ещё вызывает зависимость? Кофеин. И эта чашка кофе была прямо передо мной, маленькая, но идеальной формы. Мама, тем временем, была на другом конце города, по крайней мере, в сорока минутах ходьбы. Я решил, что смогу расправиться с кофе за пять минут и отправиться домой. Дополнительная пружинистость моих шагов, созданная этим кофе, укоротит время на дорогу по меньшей мере на шесть минут, что сократит задержку до жаркого сеанса с моей мамой. Это было безумием, конечно, но таким безумием, которое могло сработать.

— Думаю, у меня есть несколько минут, — сказал я Джеффу, который был слишком занят, устраиваясь за столиком, который я только что освободил, чтобы услышать меня.

Как только я взял кофе и сел, Джефф наклонился вперёд и посмотрел мне в глаза.

— Итак, чувак, — начал он. Я нервно глотнул кофе. У Джеффа была репутация человека, который пытался затащить в койку всех в школе, а у школы была репутация, позволявшая ему это. Ходили слухи, что он добился успеха с более чем пятьюдесятью процентами нашего выпуска, а так же с более чем одной учительницей. Я подумал, не нашёл ли он моё имя в выпускном альбоме и не собирался ли добавить меня в свой «Секс-Альбом». У меня не было особого интереса спать с парнями, поэтому я не очень высоко оценивал его шансы, если это был его план. Конечно, двумя неделями ранее, я бы не очень высоко оценил и мамины шансы переспать со мной, что показывает, каким умником я был.

— Ты всё ещё встречаешься с той девушкой? — спросил он.

Я на мгновение уставился на Джеффа, потрясённый таким поворотом разговора.

— Кэсси? — наконец произнес я, как бы уточняя, какую из моих многочисленных бывших подружек он имел в виду.

— Да, с этой, — сказал он, откинувшись в кресле, ещё раз выстрелив в меня пальцем и подмигнув противоположным глазом. Я был уверен, что выглядел бы абсолютно нелепо, если бы попытался проделать этот маневр, в то время как Джефф почему-то выглядел только наполовину нелепо.

Вернувшись к текущему разговору, я покачал головой.

— Нет, мы расстались около месяца назад.

Честно говоря, я уже немного забыл Кэсси. Вот вам совет эксперта: если вы пытаетесь забыть свою бывшую девушку, засуньте свой хуй в свою маму, это обязательно поможет.

— Круто, круто, — сказал Джефф. — Так она сейчас одна?

— Хм, наверное, да, — ответил я. — С тех пор мы не общались.

Позже мне пришло в голову, что, наверное, мне стоило разозлиться на Джеффа. Хватать кого-то в кафе, чтобы спросить, можно ли тебе чпокнуть его бывшую подружку — это не совсем то, что принято. Но, допивая последние глотки кофе, я был слишком отвлечён, чтобы думать об этом в тот момент. Но Джефф обладал эмпатией огурца, поэтому он, к счастью, не обратил внимания на моё необычно безразличное отношение.

— Тебе нужен её номер? — спросил я, решив, что это точно закончит этот конкретный побочный квест и позволит мне попасть домой.

— О чувак это будет офигенно как круто! Чувак! — ответил Джефф, бросая вызов законам грамматики. Я вынул свой телефон из сумки и разблокировал его, стараясь наклонить экран в сторону от Джеффа, на случай, если мама прислала ещё какие-нибудь совершенно неуместные сейчас фотографии. К сожалению, она этого не сделала, поэтому я быстро нашёл номер Кэсси и поделился им с Джеффом.

— Ты умный братан, чувак! — сказал Джефф, когда мы завершили передачу номера, и он начал что-то нажимать в своём телефоне.

— Ага, ты тоже, — ответил я. Я подозревал, что теперь, когда у него есть номер Кэсси, Джефф будет гораздо меньше заинтересован в моей компании.

— В общем, мне пора идти. Спасибо за кофе, Джефф.

— Не за что, — сказал он, неопределённо махнув рукой в мою сторону, когда я встал и вышел из кафе. Оказавшись на улице, я снова достал телефон и открыл свой чат с Кэсси.

«Привет» — напечатал я. «Джефф Би только что попросил твой номер. Дал ему номер твоего старого телефона, так что ты можешь откопать его, если хочешь оказаться под Джеффом. x».

Я направился домой сразу, как только сообщение было отправлено, но не убрал телефон. Кэсси редко долго не отвечала. Конечно, меньше чем через минуту пришло новое сообщение.

«Хаха, спасибо х» — вот и всё, что там было написано. Наверное, я должен был почувствовать любопытство, ревность или что-то ещё. Кэсси не сказала, что не будет просматривать сообщения Джеффа, но и не сказала, что будет. Может быть, она достала свой старый телефон и уже начала секс-переписку с Джеффом до того, как я вернулся домой. Может быть, она так и не ответила, а Джефф до дня своей смерти проклинал меня за то, что я дал ему неправильный номер. Готовясь уехать в колледж, я знал, что вокруг меня будет происходить всё больше и больше таких историй, концовок которых я никогда не узнаю.

Но неважно, философия могла подождать. Мой пенис ждать не мог. Я направился домой со скоростью в несколько узлов.

* * * * *

— Дорогой, это ты? — крикнула мама, когда я закрывал входную дверь.

— Да, мама, — отозвался я. Я бросил сумку и повесил куртку на вешалку, прежде чем снять обувь. Наша входная дверь вела прямо в гостиную, которая занимала всю переднюю половину дома. Дверь в противоположном углу вела в странное маленькое помещение, в котором находилась лестница, а ещё одна дверь вела на кухню. Судя по маминому крику, мои обострённые слуховые способности подсказали мне, что она где-то на первом этаже. Мои не менее мощные зрительные способности подсказали мне, что её нет со мной в гостиной, поэтому я сделал логический вывод, что она на кухне. Коломбо, съешь своё сердце!

Для местонахождения мамы в пространстве, учитывая наше текущее положение во времени, кухня подходила особенно. Время уже близилось к вечеру, когда я сбежал от Джеффа и кофейни. Хотя меня так и подмывало пуститься бегом, я хотел прийти домой в состоянии отличном от «потное пыхтящее нечто». В результате, сейчас был ранний вечер, и мама, вероятно, готовила что-нибудь на ужин.

Я решил, что пора прекратить строить гипотезы и собрать немного данных. Поэтому я проделал путь через комнату и добрался до кухни. Вернее, я добрался по дверного проёма на кухню. Там я замер, все мои гипотезы вдруг оказались под вопросом.

Перед плитой, спиной ко мне, стояла женщина. Её коричневые волосы были собраны сзади в свободный хвост, который лежал на обнажённой верхней части спины. Остальная часть её туловища была прикрыта белой майкой на бретельках, которая облегала тело, хотя черные бретельки лифчика, видневшиеся на плечах, подсказали мне, что на ней была не только майка.

Я перевёл взгляд вниз, туда, где заканчивалась майка и начиналась черно-белая клетчатая мини-юбка. Юбка расширялась над привлекающим внимание изгибом женского зада, прежде чем закончиться неприлично высоко на бедрах. Ниже были только ноги, ноги и ещё ноги, до самого низа. А также ступни, я полагаю, если мы будем анатомически точными.

Восемнадцать лет в этом доме жили только я и моя мама, и мне хотелось бы думать, что если бы полиция выстроила в ряд женщин, подозреваемых в том, что они мои матери, то я смог бы безошибочно опознать её в девяноста девяти случаях из ста. Сейчас это явно был сотый случай. Мой мозг воспринял женщину, стоящую передо мной, но какие бы синапсы не отвечали за узнавание моей матери, они все куда-то ушли на перерыв. Я даже открыл рот, готовый извиниться за то, что ворвался к этому совершенно незнакомому мне человеку на кухню. К счастью для моей репутации заслуживающего доверия свидетеля, я не успел произнести эти слова, отчасти потому, что понял, что объясняться придётся не мне, а незнакомке, а отчасти потому, что в этот момент она оглянулась через плечо.

Вы когда-нибудь добивались успеха, смотря на одну из этих волшебных головоломок для глаз, которая выглядит как куча железных опилок, пока вы не прищуритесь и не скосите глаза, а потом внезапно она становится похожа на жирафа, и потом вы уже не можете не видеть жирафа, как бы вы ни старались? Предполагаю, что ответ «да». Так вот, это было именно так. По другую сторону кухни от меня находилась какая-то до сих пор невидимая незнакомка, обладавшая несомненно прекрасным телом. Потом она посмотрела на меня, и это была, вполне предсказуемо после её оглядки, моя мать. Мой мозг притворился, будто он знал об этом с самого начала, обратив внимание на то, как она стоит, цвет её волос, рост и сотню других мелких деталей. Но я знал, что это чушь собачья.

— Привет, милый, — сказала мама, улыбнувшись мне, прежде чем снова повернуться к шипящей сковороде перед ней. — Хорошо провёл день?

— Да, спасибо, — сказал я, бесстыдно уставившись на мамино тело. С момента её похода по магазинам накануне, у мамы, казалось, появился совершенно новый гардероб одежды, созданной для демонстрации её тела. Если она пыталась меня завести, то я должен был сказать, что её план полностью удался, о чём свидетельствовали мои всё более неудобные джинсы. Я запоздало вспомнил о том, что после того, как мама прислала мне свою фотографию в одном лишь лифчике, я сразу же рванул домой, намереваясь отплатить ей за то, что она так дразнила меня прошлой ночью, и овладеть ею здесь и сейчас. И всё же я отвлёкся на то, как чертовски хорошо она выглядела. Честно говоря, быть в моей шкуре очень трудно.

— Я рада, что ты уже вернулся, — продолжила она, всё ещё стоя ко мне спиной. — Мне бы не помешала твоя помощь с моим новым телефоном. А также с ужином, но я полагаю, что ты предпочтёшь поиграть с моим телефоном, а не резать морковь.

Скажу честно, я почти не слушал маму. Чем больше я пялился на неё, тем больше я возбуждался. Я утопал в лёгких покачиваниях её жопы, когда она помешивала на сковороде что-то пахнущее луком. Я лакомился изгибом её груди, который был виден из моего угла, поскольку её майка облегала тело гораздо теснее, чем её обычный свободный джемпер. И, говоря о тесной одежде, мои джинсы превратились из неудобно тесных в почти причиняющие боль, так как моя эрекция требовала увидеть всё, что вижу я. Мама что-то говорила о приложениях на телефоне, что я едва слышал, пока тихо стаскивал с себя джинсы и нижнее бельё, обнажив себя ниже пояса. Затем я шмыгнул через кухню, подкрадываясь к маме, как очень возбужденный ниндзя.

— Я пыталась искать в интернете, но не была уверена, что именно искать. Я подумала, что ты мог бы… Ох, привет! — это был последний комментарий мамы про телефон на данный момент, когда я подобрался к ней сзади, задрал её юбку и пристроил свой хуй между её обтянутыми трусиками ягодицами. Завершив это, я обхватил её руками, положив одну руку ей на живот, а другую поднял к её грудям и начал нежно тискать одну из них. Мама тихо застонала, прежде чем прошептать: Полагаю, ты нашёл что-то, с чем тебе больше хочется играть, чем с моим телефоном, да?

Я хрюкнул что-то утвердительное, прежде чем занять свои губы маминой шеей, нежно целуя маленькие морщинки под её ухом. Она застонала и наклонила шею, давая мне лучший доступ, чем я конечно воспользовался. Опустив взгляд, я увидел, что она всё ещё рассеянно помешивает содержимое сковороды (то, что должно было стать болоньезе, для тех, кто интересуется подобными вещами). Ещё более вызывающим слюнки было для меня мамино декольте, которое вздымалось под моими глазами, когда она стала дышать всё более неровно.

— А как же ужин? — спросила она, хотя слово «ужин» было больше похоже на вздох, когда я опустил руки на её жопу, чтобы стянуть трусики до середины её бёдер. После этого я вернул одну руку к её груди и быстро нашел её клитор кончиками пальцев другой руки.

— Он может подождать, — заверил я её, начав покачивать бедрами, скользя хуем вверх и вниз между её ягодицами, пока мои руки были заняты её сиськами и клитором.

— Ты уверен? — спросила она. — Я как раз собиралась… делать… соус, — сказала она, прозвучав при этом как некто, понятия не имеющий, что говорит. Очевидно, у неё была какая-то идея, так как она уронила деревянную ложку, которой помешивала, и вцепилась смертельной хваткой в ожидающую рядом банку с томатным соусом. Я был уверен, что это ещё не та часть процесса приготовления, в которой участвует соус, поэтому спокойно проигнорировал её.

— Это может подождать, — снова прошептал я ей на ухо, прежде чем ускорить движение пальцами по её клитору. Она застонала в ответ и прижалась ко мне.

— Надо остановиться, надо приготовить ужин, — пробормотала она, хотя то, как она подмахивала задом навстречу моему хую, и толкала мою руку на своём клиторе дальше вниз, пока мои пальцы не коснулись её входа, сказало мне, что она сказала это не совсем серьёзно. Когда я засунул один палец в её пиздёнку, она издала долгий, низкий стон и так ухватилась обеими руками за банку с соусом, словно она тонула, а это был спасательный круг.

Когда я начал сношать маму пальцем с большим рвением, она начала толкаться на меня, поднимаясь и опускаясь на носочках и охая при этом, её вздохи так же возбуждали мои уши, как и её подпрыгивания мой хуй, всё ещё находящийся между её булками. Так как мой хуй был прямо на маминой заднице, а одна моя рука прямо на её пиздёнке, моя вторая рука вдруг почувствовала себя не на своём месте, ощупывая маму через целых два слоя ткани. Я решил, что могу сократить это число вдвое, не пытаясь зубами расстегнуть мамин лифчик через её майку. Поэтому я на секунду отпустил мамину сиську и просунул руку под майку на талии, скользнув ладонью вверх по её гладкому животу, пока она не вернулась туда, где была, но теперь между ней и её призом был только лифчик.

Судя по звукам, которые она издавала, маме определенно нравилась моя трехсторонняя атака на её тело. Но это не было односторонним движением. Ощущение её жопы на моём хуе было, конечно, потрясающим, но ощущать её тело под моими руками было ещё лучше, и я сокрушался о том, как долго я не осознавал, рядом с каким божественным телом я жил, и как скоро оно будет отнято у меня.

— Боже, мама, — прошептал я ей на ухо между поцелуями, — ты такая охуенно… ебабельная.

Это был не совсем Шекспир, я знаю, но я, по крайней мере, выразил своё честное мнение. Кроме того, мама, похоже, оценила этот комментарий.

— Да? — прошептала она, сильно толкаясь задницей на мой хуй и сжимая руками банку, за которую всё ещё цеплялась. — Тогда выеби меня, — проныла она. Затем, на всякий случай, если я не расслышал, она застонала: Выеби меня, выеби меня, выеби меня! — сопровождая каждое слово сильным толчком в меня.

Я знал, что эти грязные разговоры вызваны похотью. Мама регулярно и ясно напоминала о своих Правилах: если я не близок к оргазму, мы не можем заниматься сексом. И хотя я был возбуждён, я ещё не был близок к тому, чтобы кончить. Но когда мама стала практически вымаливать у меня мой хуй, я обнаружил, что количество наших заморочек по поводу Правил достигло очень низкого уровня. И поэтому я сказал себе «нахуй всё», и решил просто сделать это.

Прежде чем она успела отказаться от своего требования, или сексапильно простонать «Образно говоря», я оторвал обе руки от своих дел. Мама ахнула от внезапного исчезновения моего пальца из её пиздёнки, но слегка наклонилась вперёд, когда я немного надавил на её спину. Затем я стянул её трусики до щиколоток, схватился одной рукой за её бедро, а другой за свой хуй, и направил залупу к маминому ждущему входу. А затем я толкнул.

Я намеревался оказаться внутри мамы прежде, чем она успеет среагировать. В лучшем случае она была бы слишком восхищена моим хуем внутри неё, чтобы проверить, близок ли я к оргазму. А в худшем случае она спросит, скоро ли я кончу, я признаюсь, что нет, и мне придётся вынуть. Но всё это займёт несколько долгих мгновений, и всё это время я буду ебать маму.

На самом деле произошло следующее. Моя залупа проскользнула между складок маминых губ, и я толкнулся вперед. Если бы я сначала провёл тригонометрические вычисления, то, возможно, понял бы, что, поскольку мы оба стояли у кухонной столешницы, угол был не очень оптимальным. Но это было не безнадёжно. Мой хуй не улетел в пустоту, но и не упёрся в маму. Я надавил сильнее, заставив маму тихо взвизгнуть. Затем, с почти неслышным чпоком, моя залупа слегка сдвинулась и погрузилась в мамину пиздёнку.

И в этот момент разверзлись врата ада.

Ладно, врата ада — это, возможно, перебор. Если быть более точным, то разверлась банка томатного соуса для макарон. В своих муках наслаждения мама крутила банку в руках, но не настолько сильно, чтобы открутить крышку. По крайней мере, не сначала. По мере того, как наши страсти нарастали, она сжимала банку все крепче и крепче. И тут она почувствовала, что мой хуй наконец-то проник в неё. Она дёрнулась от неожиданности и рефлекторно крутнула банку. И поскольку даже банки с соусом для макарон имеют свой комический момент, на этот раз крышка таки слетела.

Со своей позиции позади мамы я не видел, что произошло. Насколько мне было известно, мой хуй вошёл в маму, она подпрыгнула, а потом закричала «Проклятье!». Я внутренне улыбнулся, гордясь тем, что мой хуй может так повлиять на маму, но в то же время не понимая, почему она звучала настолько сердито. Предположительно, это была какая-то смесь похоти и злости. Типа когда люди так голодны, что злятся из-за этого. Мама, вероятно, была зла из-за своей похоти.

Мои размышления о похоти и предстоящей ёбле мамы были прерваны, когда она приподнялась на цыпочки, чтобы вынуть мой хуй, и потянулась назад, чтобы слегка оттолкнуть меня.

Моим первым ошибочным предположением было то, что мама поняла, что я ещё не близок к оргазму, и заставляла меня преждевременно выйти, из-за моего преждевременного входа. Вторая возможность, как мне казалось, заключалась в том, что мама уже испытала свой собственный оргазм и была слишком чувствительна, чтобы продолжать. Это было настолько же маловероятно, насколько и неправдоподобно, поскольку у мамы вряд ли был достаточно сильный оргазм, чтобы остановиться после того, как она испытала полную силу примерно трёх сантиметров хуя. Другие возможности пришли бы мне в голову со временем, но до того, как это время пришло, мама развернулась.

Все краткие надежды на то, что она развернулась только для того, чтобы мы могли заняться этим лицом к лицу, развеялись, как только я посмотрел вниз на то, что раньше было её девственно белой майкой. Теперь это не было ничем из этого, кроме майки. Около половины банки соуса явно решило, что раз уж оно предназначалось для маминого живота позже вечером, то можно сократить путь. Короткий путь не удался, как это обычно бывает, и вместо этого мама теперь была покрыта этим соусом. Несколько комков расплескались по её предплечьям, а одна маленькая капля даже сделала выбор знатока и попала в её декольте. Но её новая майка приняла удар на себя и перехватила большую часть густого красного соуса.

Я проделал героическую работу по сохранению невозмутимого выражения лица, когда открыл рот, на мгновение замешкавшись, пытаясь выбрать между «Это не то, что я имел в виду, когда думал, что мы займёмся пикантными делами на кухне!» и какой-то ещё не до конца разработанной шуткой о том, что забрызгивать маму липкой жидкостью вообще-то моя работа.

Моя нерешительность, вероятно, спасла мне жизнь, так как мама подняла палец, прежде чем я успел заговорить, и выглядела очень рассерженной.

— Если хочешь сохранить свой язык, то держи его за зубами, — сказала она мне, прежде чем снять трусики и протиснуться мимо меня, чтобы взять тряпку из-под раковины.

— Проклятье, — снова пробормотала она, вытирая излишки томатной слизи со своей майки. — Это придётся сразу же постирать, — добавила она, а затем схватила майку за нижний край, подняла её вверх и сняла.

— Не мог бы ты выключить плиту, а потом сбегать наверх и принести всякое белое из бельевой корзины?.

После минутной паузы она добавила: Стивен?!

Последнее было сказано не слишком любезно, и мама прорвалась сквозь мою задумчивость по поводу её внезапно обнажившейся фигуры. Она действительно выглядела потрясающе хорошо в этой комбинации из лифчика и юбки.

— Да, да, конечно, — сумел сказать я, несмотря на ощущение, что мой язык сейчас вывалится, как у собак из мульфильмов, увидевших кость. Усилием воли я оторвал взгляд от мамы настолько, чтобы выключить плиту, а затем направился к лестнице, в то время как мама начала поливать холодной водой пятна на своей майке и брызгать на неё моющим средством для посуды.

Через несколько минут я спустился по лестнице и вошёл на кухню с охапкой разнообразных белых вещей, которые я выудил из корзины для белья в ванной. В основном это были мамины вещи, так как моя белая одежда не простиралась дальше пары белых футболок, и они уже были упакованы для колледжа.

Мамы на кухне уже не было, поэтому я прошёл прямо в маленькую прачечную на противоположной стороне, которая соединяла кухню с задней дверью.

— Я принёс… штурм, — сказал я, завернув за угол в комнату. Конечно, это была полная ложь, так как я принёс вещи, а не штурм, который является немецким литературным течением восемнадцатого века, полным воодушевляющего действия. Я проверил потом свои записи, да. Возможно, я споткнулся о свой язык из-за зрелища, ожидавшего меня, когда я вошёл в прачечную: мама сидела, закинув одну ногу на другую, на стиральной машине, медленно покачивая своей ногой в ожидании меня. Она всё ещё была только в лифчике и юбке, причем юбка задралась неприлично высоко. Я одобрил это. Возможно также, что я сделал интеллектуальный комментарий о том факте, что вид мамы, безусловно, воодушевлял. Моя эрекция, которая превратилась из полного стояка в половину стояка, когда я бросился наверх, уменьшилась до четверти стояка, пока я рылся в грязных маминых носках в поисках белых. Но теперь она снова вернулась к почти полному возбуждению. Полный штурм.

Мама выглядела довольной собой от того, какой эффект она произвела на меня, а затем похлопала по передней части стиральной машины, с полуоткрытой дверцей. Когда я подошел к ней, она медленно наклонилась вперёд, с трудом сдерживая улыбку, поскольку её заключённые лифчик в груди оказали на меня предсказуемое воздействие и устранили последние сомнения относительно моей эрекции.

Однако она наклонилась не только для того, чтобы продемонстрировать свои сиськи. Как только она нагнулась достаточно низко, она схватилась за дверцу стиральной машины.

— Наполни меня своим большим грузом, Стивен, — сказала она хрипловатым голосом, двигая дверцей в такт, чтобы создать впечатление, что машина говорит это сама. Меня это не обмануло, так как я видел, как шевелятся её губы. Я закатил глаза, надеясь, что мой разум остался невредим после требующего психотерапии акта сношения с моей мамой не только для того, чтобы развить фетиш к стиральным машинам. Да, это спойлер: у меня не развился фетиш к стиральным машинам.

Как только я присел и запихнул большой груз белого в стиральную машину, мама со щелчком захлопнула дверцу.

— Не мог бы ты запустить её на белую теплую стирку? — спросила она, наклонив голову и добавив: Я не могу разглядеть кнопки под этим углом.

Я кивнул и принялся выполнять мамины указания, только для того, чтобы сразу же столкнуться с препятствием.

— Хм, мама.

— Да, дорогой?

— Я не могу добраться туда из-за твоих ног.

— Я думала, это моя фраза!

Я поднял голову и увидел, что мама одновременно попыталась скрыть ухмылку от собственной шутки под невинным взглядом и слегка покраснела. Прежде чем я успел придумать остроумный ответ, мама слегка откинулась назад и сняла ногу с ноги. Я предполагал, что она подвинется в сторону и спрыгнет со стиральной машины. Вместо этого, застенчиво взглянув на меня, она медленно раздвинула ноги, пока они не свесились по обе стороны от меня. Её юбка, несмотря на её миниатюрность, прекрасно справлялась со своей задачей, защищая при всех движениях мамы её скромность.

— Спасибо, — сказал я с легкой дрожью в голосе. Когда препятствие исчезло, я быстро включил на машине соответствующие настройки и нажал кнопку включения. Через несколько секунд дверной замок шумно защёлкнулся, и стало слышно, как вода делает то, что делает вода в стиральных машинах, когда они запускаются.

Закончив с этим, я встал, оказавшись между раздвинутых маминых ног. Я наслаждался видом её тела перед собой, моё возбуждение только росло от её близости ко мне. Мама, со своей стороны, смотрела на мой хуй, её губы были слегка приоткрыты, а её дыхание было тяжелее, чем обычно бывает когда она сидит.

— Итак, — тихо сказала она примерно через полминуты.

— Итак, — повторил я.

— Нам действительно нужно… пойти поужинать.

Я ничего не ответил, не доверяя своему голосу способность сказать что-нибудь подходяще вялое об этом абсурдном предложении. Вместо этого я продолжал смотреть вниз, наслаждаясь видом маминых ног, исчезающих в юбке невероятно высоко, её поясницы, появляющейся с другой стороны и сужающейся до восхитительной талии, а затем, конечно, до вызывающих слюнотечение сисек. Я даже посмотрел на её лицо, которое, может, и не стало волшебным образом объективно прекрасным, но рост розового румянца на её щеках, и то, как она время от времени легко прикусывала нижнюю губу, возбуждали меня не меньше, а больше.

Все моё тело было на грани, и, судя по легкой дрожи мамы, которую я видел, думаю, её тоже.

— Стивен, — сказала она почти отчаянно, и это было последней каплей.

Как будто я был бегуном, ожидающим на стартовой линии, и мама сказала «Ба-бах!». Я сорвался.

Я упал на колени так быстро, что удивился тому, что на них не появились синяки. Одной рукой я схватил мамину юбку спереди и поднял её, обнажив её очень готовую пиздёнку, выпиравшую на краем стиральной машины. Другой рукой я держался за мамино бедро. Но действовать я начал своим ртом. Как только мамина юбка перестала преграждать мне путь, я просунул голову вперёд между её ног и крепко провёл языком по её пиздёнке. Она пискнула моё имя и схватила мою руку на своём бедре. Я накрыл её клитор своим ртом и начал водить по нему языком, пользуясь и кончиком, и боками, и делая длинные движения его плоской частью, чтобы стимулировать маму. И она была стимулирована, так как издала ряд бессмысленных звуков и схватилась за мой затылок, притягивая меня ещё плотнее к себе. Я каким-то образом смог переключить свой язык на более высокую передачу и начал яростно хлестать им мамин клитор, не уверенный, как долго я смогу это делать. Как оказалось, мне не нужно было долго продолжать.

Мама издала звук, что-то среднее между всхлипом и «Блядь!». Всхлядь?

Затем давление её руки на мою голову изменило направление. Вместо того, чтобы немного дискомфортно подталкивать меня к себе, она очень дискомфортно потянула меня за волосы вверх. Как бы ни было приятно лизать маму, я не собирался рисковать потерей своих волос, чтобы закончить там внизу, и поэтому воспользовался мамой как упором, чтобы снова подняться на ноги.

— В меня! — прохрипела она мне, и я понял это. Я убрал руку с её бедра и скользнул пальцем в пиздёнку, из которой она только что вытащила моё лицо. Мама была уже такой мокрой, что почти весь мой палец вошел в неё, прежде чем встретить сопротивление, а когда я начал ебать её со всей силой, на которую был способен мой палец, это сопротивление растаяло. Мама со стоном откинула голову назад, а затем, вздохнув, произнесла «Ещё!».

Я добавил второй палец, которому снова понадобилось всего несколько толчков, чтобы начать безудержно ебать маму. Это вызвало ещё одно отчаянное ругательство со стороны мамы, похоже ей всё равно было недостаточно. Наклонившись вперёд, она снова схватила мою руку и оттолкнула её, всхрюкнув, когда мои пальцы выпали из её пиздёнки. Затем она отпустила мою руку и тут же схватила мой хуй.

— В меня, — пропыхтела она, подтягивая мой хуй к своему ждущему входу и ёрзая на стиральной машине, как будто пробуя получить мой хуй в себя без моего движения.

— Я… я ещё не скоро, — Я сказал это почти с тупостью уровня героя фильма ужасов.

Мама посмотрела на меня так, словно не могла поверить, что потратила восемнадцать лет на воспитание сына, у которого хватает наглости не быть близким к тому, чтобы кончить именно в этот момент именно в этот вечер понедельника.

— Тогда засунь этот ебаный кончик внутрь, — сказала она с таким ледяным спокойствием, которое непосредственно предшествует нападению на кого-то смертоносного снеговика.

— Хорошо, — сказал я и толкнул бёдра вперед, позволяя маме направить меня в себя. В своём стремлении удовлетворить маму я перестарался и засунул в неё половину своего хуя, прежде чем остановиться. Я ахнул от ощущений и рискнул оставить там хуй на мгновение, прежде чем начал вытаскивать его, с целью более реалистично интерпретировать «кончик».

Едва я начал двигать бедрами назад, как мама начала извиваться передо мной, и прежде чем я понял, что происходит, она обхватила меня руками и ногами и с силой потянула к себе, пока весь мой хуй не оказался по самые яйца внутри неё. На этот раз мой вздох был ещё громче, а мама издала протяжный стон.

— Ммммм, — проворковала она. — Такой большой кончик!

Ее голос наконец-то снова звучал счастливо. Я кивнул и хрюкнул что-то похожее на «Угу». Мы оставались в таком положении, наверное, целую минуту, прежде чем мама ослабила свою смертельную хватку. Теперь, когда она справилась с зудом глубоко внутри неё, который нужно было почесать, она снова стала выглядеть спокойнее. Она слегка отстранилась, чтобы посмотреть мне в лицо.

— Ладно, — тихо сказала она, выглядя даже немного смущенной. — Это было немного больше, чем кончик. Почему бы тебе не отодвинуться немного назад, и я помогу тебе закончить?

Я предположил, что она имеет в виду, что будет дрочить мне, пока я держу конец своего хуя в ней, что меня вполне устраивало. Я кивнул в знак согласия и слегка поцеловал её в нос. Её улыбка стала от этого шире, и она снова обхватила меня руками, откладывая мой выход ещё на несколько секунд. Наконец она снова ослабила хватку.

— Ладно, мистер. Давай, выхо… О! Ох! Оооох!

Нет, мама не разразилась спонтанной песней от избытка жизнерадостности. Она не была наполнена радостью весны. Была осень. Нет, вместо этого в бой вступил третий персонаж.

Честно говоря, этот персонаж уже был достаточно шумен во время нашего сексуального контакта в прачечной. Я не упомянул о нём выше, потому что мне показалось, что это испортит настроение. Как тот, кто был там в то время, я могу сказать, что лизать, ласкать пальцами и засовывать свой хуй в маму на стиральной машине было, честно говоря, очень эротично. И как тот, кто был там в то время, я был настолько отвлечён своей похотью, что мог, к счастью, игнорировать периодические урчания, лязг и хлюпающие звуки, которые стиральная машина издавала под нами. Я не упомянул о них выше, потому что… ну, вернитесь на дюжину абзацев назад, а потом сравните и сопоставьте: Мама была уже такой мокрой — как и внутренности стиральной машины, на которой она сидела и которая с шумом спускала ещё больше воды по своим трубам — что почти весь мой палец вошел в неё, прежде чем встретить сопротивление, а когда я начал ебать её со всей силой, на которую был способен мой палец, это сопротивление растаяло, и стиральная машина издала громкий чавкающий звук, который, я думаю, она и должна была издавать, или, по крайней мере, она всегда так делала, а она у нас уже лет десять. Мама со стоном откинула голову назад, а затем, когда из глубин стиральной машины донеслась серия щёлкающих звуков, вздохнув, произнесла «Еще!».

Видите? Лучше без этого, правда?

Короче. В этот момент стиральную машину стало невозможно игнорировать. На какой бы там режим я ни поставил машину, у неё, очевидно, было около пятнадцати минут мокрой преамбулы, прежде чем приступить к серьёзным делам. Мы с мамой занимались нашей собственной мокрой преамбулой примерно в течение пятнадцати минут. Вы явно поняли, к чему всё идёт.

Как раз когда я собирался вытащить из мамы большую часть своего хуя, из стиральной машины раздался самый громкий щелчок, а затем начался цикл отжима. Мама, которая была прижата к машине, с моим хуем глубоко внутри неё, почувствовала это первой, отсюда и «О! Ох! Оооох!» Когда машина начала отжим, низкий гул пронёсся по обоим нашим телам, нарастая в интенсивности по мере увеличения крутящего момента. Возможно, это было бы довольно приятным ощущением при более невинных обстоятельствах. Когда наши тела оказались при этом тесно прижаты друг к другу, это выходило далеко, далеко за рамки просто приятного.

— Стивен? — сказала мама немного испуганно и очень возбуждённо, когда вибрация усилилась, а мой хуй превратился в самую реалистичную в мире секс-игрушку. Любые мысли о том, чтобы вытащить мой хуй из неё, были забыты, когда она со стоном откинула голову назад и снова обхватила меня своими конечностями. Тем временем я наклонился вперёд, чтобы сохранить равновесие, и ухватился за края машины по обе стороны от мамы. Когда я наклонился к ней, мама откинулась назад, потянув меня ниже.

— Как хорошо! — тихо застонала она и подняла руки, чтобы притянуть моё лицо к своему. Мы поцеловались, но почти целомудренно в данных обстоятельствах, вибрация от машины сделала это скорее неловким, чем возбуждающим. Сдавшись, я пристроил свою голову рядом с маминой, наши щеки прижались друг к другу.

Мама крутнула подо мной пару раз своими бедрами, а затем задышала мне в ухо.

— Так приятно, — пробормотала она, затем, мгновение спустя, — Думаю, я сейчас…

Она ахнула и крепче прижалась ко мне, а затем издала высокий стон, когда кончила.

Мой собственный оргазм ещё не наступил, но чувствовалось, что он абсолютно неизбежен. Вибрации от машины были непрекращающимися и только усиливались. Постоянные ощущения, передаваемые моему хую через мамину пиздёнку, были похожи на тысячу маленьких отсосов одновременно. Это был лишь вопрос времени, когда они толкнут меня через край.

Мама едва закончила со своим первым огразмом, когда начала бегать руками вверх и вниз по моей спине.

— Чёрт, Стивен, — сказала она с явной дрожью в голосе. — Не могу поверить, что я уже… Я сейчас… Снова…

Какое бы ломаное предложение она ни пыталась произнести дальше, оно было потеряно, когда она задрожала на мне, уткнувшись в моё плечо. Сексуальные звуки, когда она кончила во второй раз, подстегнули моё собственное возбуждение, и я сильнее прижался к ней бёдрами, сумев при этом уговорить свой хуй ещё немного углубиться в маму. Она вскрикнула от удивления и начала дрожать подо мной.

— Не надо… Не могу… О, Боже! — всхлипывала она, казалось, близкая к слезам. Я не был уверен, был ли это её третий оргазм или четвёртый, или она просто испытывала один долгий оргазм с тех пор, как стиральная машина начала делать своё дело.

— С тобой всё в порядке, мама? — с трудом выдавил я из себя.

— Я… кончаю, — ответила она, так же с трудом, прежде чем её голос потерялся в очередном приступе стонов. Когда он снова вернулся, я услышал в нём улыбку. — Могла бы делать это… весь день.

Я усмехнулся и нежно поцеловал маму в то место, где её шея переходит в плечо. И тут стиральная машина решила доказать маме, что она не права.

Я не механик стиральных машин, вопреки моим детским мечтам, так что простите за терминологию. Но, скажем так, стиральная машина крутилась на первой передаче. Этого было более чем достаточно для того, чтобы любая, кто сидела на ней с хуем своего сына глубоко внутри, испытала множественный оргазмический приход, но это был приход не дотягивающий до уровня «Брыкающийся Мустанг». И тут машина переключилась с первой передачи на одиннадцатую. В процессе она, вероятно, сломала сцепление, и моя мама лишилась рассудка.

— Стивен? Чтоооо? — это были последние слова, которые она произнесла, и в которых я мог быть уверен в течение последующей минуты. Низкий гул машины начал нарастать, превращаясь в высокий вой. И по мере того, как гул менялся, менялись и вибрации, переходя от тысячи крошечных отсосов моего хуя к тысяче полноценных отсосов, сжатых в несколько секунд. Мой оргазм медленно приближался к своему неизбежному завершению, но внезапно он пристегнул к своей спине ракету и поджёг фитиль. Я неконтролируемо задрожал и издал серию хрипов, когда мой хуй почти болезненно запульсировал внутри мамы, и сперма хлынула в неё.

Я кончил легко. Мама кончала очень, очень тяжело. Когда новые, улучшенные вибрации врезались в неё, она начала хныкать мне в плечо и пытаться качать своими бёдрами. С моим весом на ней, прижимающим её вниз, это дало немногое, но, похоже, это не имело значения. Бессвязный лепет, состоящий из полусформированных ругательств, моего имени, различных религиозных выражений и слова «кончаю», вытекал из её рта, когда она была поражена серией накладывающихся друг на друга оргазмов, каждый из которых поражал её сильнее предыдущего.

Пока она тряслась подо мной, я просто держался за неё, как при скачке. Мой хуй, несмотря на то, что только что кончил, ощущался внутри мамы набухшим сверх всякой меры, а нахлынувшие чувства были в этот момент неотличимы от оргазма. Я бы вытащил его, поскольку баланс удовольствия и боли определенно склонялся в сторону боли, но мне было неловко делать это, когда мама билась в оргазме подо мной. Я стиснул зубы и решил продержаться ещё несколько секунд. Как раз в тот момент, когда я принял это решение, мама сделала дрожащий вдох и затихла.

Я подождал немного, чтобы убедиться, что она закончила, и в этот момент она прохрипела: Стивен?

— Я здесь, мама, — сказал я, как я надеялся, успокаивающим голосом.

— Я не хочу… о боже… я думаю, что сейчас…

Я догадался, что она имела в виду, и попытался отстраниться и вытащить нас обоих из этого родео, прежде чем она кончит снова.

— Мама, твои ноги, — сказал я, когда мой план побега был сорван тем, что мама снова крепко обхватила меня своими конечностями. Она либо не слышала меня, либо ей было всё равно, так как она начала яростно толкать свои бёдра в меня, даже когда она выкрикивала своё сопротивление очередному оргазму. Мой хуй, казалось, сейчас лопнет внутри неё, в хорошем или ужасном смысле, трудно было сказать. Но я понял, что мне всё равно, и начал долбиться своей промежностью в маму изо всех сил, в то время как она так туго держала меня ногами.

Заметила ли она это и оценила ли, я не знаю, но знаю, что через несколько мгновений она вскрикнула полным боли голосом «Чёрт!» и начала извиваться подо мной ещё сильнее.

— Блядь! — выкрикнула она ещё громче и начала царапать мою спину так сильно, что, наверное, пошла бы кровь, если бы не футболка, которая всё ещё была на мне.

И тут наступило затишье перед оргазмической бурей. Это длилось около секунды.

Мама закричала. Не изящный крик «Ооох!», а полноценный крик «О боже я сейчас умру!». Всё её тело напряглось подо мной, и она обхватила меня так крепко, что я бы услышал хруст рёбер, если бы она не кричала мне в ухо. Её пиздёнка присоединилась ко всему этому, сжав мой и без того уже болезненный хуй до точки короткой агонии. Она вздрогнула раз, два, три раза, а затем всхлипнула. Я воспринял это как сигнал и отстранился. Мама не отпустила меня, но оттолкнулась от стиральной машины, и мы оба успели сделать шаг от неё, прежде чем мои ноги отказали, и я осел на пол. В итоге мы лежали в метре от стиральной машины, мама лежала на мне, а мой хуй всё ещё был погружен в неё. Мы оба просто лежали несколько минут, хватая воздух, пока стиральная машина жужжала рядом с нами. Наконец мама нарушила тишину, сказав: Обними меня, — и я обхватил её тело руками, чувствуя, как по нему периодически пробегает дрожь.

Прошло ещё двадцать минут, прежде чем мама перестала цепляться за меня и смогла подняться на колени. Она подняла переднюю часть своей юбки, затем медленно подняла бёдра. Я посмотрел вниз и увидел, как мой багровый и сердитый, но милосердно обмякший хуй выскользнул из её пиздёнки, вместе с тем, что выглядело как мой новый личный рекорд по количеству спермы. Посмотрев на маму, я увидел, что её глаза были слегка влажными, но на её лице была мечтательная улыбка.

— Всё хорошо? — спросил я, надеясь, что она не так травмирована этим переживанием, что мы преждевременно прекратим донорство моей спермы.

Ммммм, — счастливо простонала она, кивнув. — Очень хорошо!

Она указала на мой хуй и на стиральную машину.

— Не могу поверить, что у меня в доме всё время было это и это, и я никогда не пользовалась ими вместе.

Я слегка пожал плечами.

— Ну, до недавних пор тебе не нужно было спешить забеременеть, — заметил я, и затем жестом указал на лужу спермы, которая вытекла из неё. — Хотя, возможно, это уже не проблема, если судить по этому количеству.

— Да, — сказала мама, взглянув на стиральную машину, которая, как по приказу, замедлила своё вращение. Затем она повернулась ко мне. — Но мы должны продолжать попытки, на всякий случай.

— Ты начальник, — сказал я, чем заслужил серьёзный кивок мамы.

— Конечно. Давай, работник, пошли.

Она встала и помогла мне подняться на ноги, а затем мы оба заковыляли обратно на кухню с таким видом, будто весь день скакали на верблюдах.

Почему-то было только семь часов вечера, но, несмотря на это, мы оба были обессилены и совершенно не были настроены заканчивать приготовление болоньезе. Вместо этого жареный лук нашёл себе новое место на вершине наспех приготовленных гамбургеров, и мы рухнули на диван, чтобы пообниматься и посмотреть телевизор, пока не стало достаточно поздно, чтобы мы могли пойти спать, не потеряв при этом своё лицо.

* * * * *

Рано лечь спать в данном случае не означало рано встать. Было уже девять часов утра, когда я проснулся, и даже тогда моё пробуждение было не добровольным.

— Просыпайся, засоня!

Я открыл глаза и увидел, что мама смотрит на меня. Сквозь туман дремоты я пробежался глазами по ней вверх и вниз, увидев, что на ней короткий белый халат, тот, который она ненадолго примерила в воскресенье вечером.

— Чослучлос? — спросил я. Утром я всегда сначала задаю важные вопросы.

Мамина улыбка стала шире, пока я откровенно разглядывал её, а затем она перешла к делу.

— Я поняла, что нам нужно ещё кое-что постирать, — сказала она, умудрившись сохранить невозмутимое выражение лица. Это разбудило меня лучше, чем любая иньекция кофеина, так как я осознал, что она только что сказала «Я поняла, что мы можем ебаться, не нарушая правил, если ты вставишь в меня свой хуй на работающей стиральной машине».

Она продолжила: У меня набралось много светлых вещей. У тебя есть светлое, что нужно постирать?

Не дожидаясь моего ответа, она схватила моё одеяло и отбросила его в сторону, обнажив шатёр из моих темно-синих боксеров.

— У меня также много цветного, есть ли у тебя цветные вещи для стирки? — спросила она, изменяя на моих глазах реальность. — О, смотри, например они! — добавила она выразительно, глядя на выпуклость в моих трусах. Прежде чем я успел ответить, она потянулась вниз и схватила мои боксеры за пояс, а затем стянула их с моих ног с ловкостью фокусника. На мгновение она замерла, держа в руках мои трусы, и смотрела на мой хуй голодным взглядом. Казалось вполне реальной возможностью то, что она просто разложит меня на кровати и забудет о плане стирки. Но стиральная машина явно произвела на маму неизгладимое впечатление, и она, наконец, оторвала взгляд от моей эрекции и схватила меня за руку.

— Пойдём, ты можешь мне помочь!

Я спрыгнул с кровати и позволил маме вывести меня за руку из моей комнаты, спуститься по лестнице, пройти через кухню и войти в прачечную. Идти по дому голым было довольно раскрепощающим процессом, и по пути моя эрекция едва колебалась. Когда мы добрались до места назначения, мама отпустила мою руку, чтобы бросить мои боксеры и несколько других тёмных вещей из стоящей рядом корзины в машинку, закрыть дверцу и повозиться с кнопками. Закончив с этим, она снова повернулась ко мне и похлопала по верхней части машины.

— Почему бы тебе не присесть сюда, чтобы мы могли поболтать? — спросила она. Я подумал, что это было странным способом сказать «давай ебаться».

— Конечно, мама, — сказал я и уселся на машинку. Мама подтолкнула меня дальше, пока мои бёдра не оказались полностью на стиралке, а икры свисали вниз перед ней. Я уже собирался спросить маму, о чём она хочет поговорить, когда это стало вдвойне невозможным. Мама определённо не смогла бы ответить, так как без всяких церемоний наклонилась вперёд и обхватила мой хуй ртом. А я не мог нормально спросить, потому что она наклонилась вперёд и обхватила мой хуй ртом.

Мой вопрос превратился в придушенный хрип, и я рефлекторно протянул руку, чтобы положить её на затылок мамы, пока она двигала ртом вверх и вниз по моей длине. Это, очевидно, было одобрено мамой, так как она издала довольный стон вокруг моего хуя, что только усилило великолепные ощущения, которые она создавала там внизу.

Одна из маминых рук упёрлась в моё бедро, чтобы помочь ей удержать равновесие. Судя по тому, что я мог видеть, а также слышать свозь шум стиральной машины и мамины стоны, её вторая рука была занята между ног, и она не была при этом особо нежной. Осознание этого возбудило меня ещё больше, и я начал надавливать на мамину голову каждый раз, когда она опускалась на мой хуй. Я не был грубым, я просто поощрял. Во всяком случае, мама стала дёргаться и издавать более громкие стоны. Я испугался, что причинил ей какое-то неудобство, и это опасение, похоже, подтвердилось, потому что она выпрямилась, опираясь на моё бедро.

Но вместо выговора мама лишь смущённо улыбнулась и посмотрела вниз, прежде чем тихо сказать: Мне нравится, когда ты так делаешь.

Розовый румянец на её щеках стал ещё розовее, когда она заговорила, хотя я не мог сказать, было ли это от смущения или от того, что её пальцы всё ещё заметно работали в её пиздёнке. Как бы ей это ни нравилось, этого явно было недостаточно, так как вместо того, чтобы продолжить сосать мой хуй, мама, наконец, вынула руку из халата и обхватила меня обеими руками за шею. Воспользовавшись мною для поддержки, она забралась на стиральную машину, в результате чего оказалась стоящей коленями по обе стороны от меня, а её киска нависла над моим блестящим её слюной хуем.

Оказавшись на стиральной машине, мама потянулась вниз и начала подрачивать мой хуй.

— Я включила на стиралке другой режим, — объяснила она, начиная, очевидно, самый худший в мире грязный разговор. — Она должна начать отжим раньше и будет немного менее, хмммм… энергичной.

Я почувствовал облегчение, услышав это. Вчерашняя сессия была очень интересной, но я не был уверен, что смогу этим насладиться. Это было слишком возбуждающе.

Прежде чем я успел спросить, как скоро начнет вращаться машина, мама сделала последний взмах рукой по моему хую, затем опустилась ниже, направляя его прямо в свою пиздёнку. Я ахнул и схватился за мамины обнажённые бедра по обе стороны от меня. Мама, с другой стороны, сохранила молчание, и только сделала несколько медленных движений бёдрами вверх и вниз, пока не смогла полностью опуститься на мои колени и принять весь хуй. Только тогда она издала дрожащий вздох и опустила голову мне на плечо.

Я тяжело сглотнул, борясь с желанием начать всаживаться в маму. Она не облегчала мне задачу, изредка осыпая мою шею лёгкими поцелуями. Мне нужно было что-то сделать, и я провёл руками вверх по её бёдрам и халату, пока не ухватился каждой рукой за ягодицу.

— Я думала, что это уже начнётся, — размышляла вслух мама, хотя никто из нас не жаловался на то положение, в котором мы находились. После затянувшегося момента, который я провел, сжимая мамину жопу, она снова нарушила молчание.

— Ну что, ты смотрел какие-нибудь хорошие фильмы в последнее время?

Я поднял голову, чтобы посмотреть на неё, приподнятая бровь показала ей, что я думаю о непринуждённой беседе во время этого важного дела. Но потом я кое-что вспомнил и оживился.

— Нет, но завтра вечером по телевизору будут показывать «Зловещие мертвецы 2». Хочешь посмотреть?

— О, да! — сказала мама. Это был один из наших любимых фильмов, и у нас был диск с ним, но почему-то мы всегда старались смотреть его вместе, когда его показывали по телевизору. — Оооох… да! — сказала она мгновение спустя, но на этот раз она не думала об Эше, сражающимся с нежитью — стиральная машина начала свой цикл отжима.

Это был определенно более мягкий цикл, чем вчера вечером, я мог слышать это, а также чувствовать. Но, в сравнении с прошлой ночью, мы поменялись позициями, и я понял, что если мама сидит на машине, насаживая себя на меня, то вибрации, исходящие от машины, становятся намного интенсивнее. Я произнес что-то вроде «Ох, блядь!» и крепче сжал мамину задницу в своих руках.

— Ох, малыш! Ты так хорош во мне! — прошептала мама. Она крепче прижалась ко мне и поцеловала меня в плечо. Не только ей было хорошо, и уже через пару минут я почувствовал, как мои яйца начали пульсировать от приближающегося оргазма. Я понял, что это будет быстрая сессия, но надеялся, что машина заставит маму кончить так же быстро, как прошлой ночью.

По мере приближения кульминации я убрал одну руку с маминой задницы, затем провёл ею по её телу внутри халата, и дальше вверх к её груди. Халат был не совсем рассчитан на дополнительную руку в нём, и узел, скрепляющий его спереди, ослаб, когда моя рука двинулась вверх. Моя рука схватила мамину сиську в тот же момент, когда узел ослаб до критической точки, и мамин халат распахнулся. Я взглянул вниз, и передо мой предстал весь путь от маминой шеи вниз, к её пиздёнке. Бока её сисек покачивались в пройме халата, когда она извивалась, и я вдруг захотел только одного — наконец-то увидеть маму полностью голой, прежде чем кончить. На это мне оставалось около десяти секунд, судя по ощущениям в моём хуе.

Как по команде, мама застонала мне на ухо «Я сейчас кончу на тебе!», украв у меня несколько жизненно важных секунд обратного отсчёта. Я откинулся назад и вынул руки из маминого халата, а затем потянулся к узлу. Мама села прямо, как будто понимая, что я собираюсь сделать.

— Стивен! — застонала она.

— Мама! — простонал я в ответ, наконец-то развязав узел. Я поднял руки выше, чтобы стянуть мамин халат.

И тут раздался звонок в дверь.

Мы оба подпрыгнули, что, вероятно, привело бы к обоюдным оргазмам, если бы звонок в дверь не заставил их притормозить на несколько секунд. Я уставился на маму, отрицательно мотая головой, когда на её лице появилась озорная улыбка.

— Нет, мама! — сказал я.

— Я, наверное, должна открыть, — сказала она, приложив палец к губам, словно в глубоком раздумье.

— Ты правда, правда не должна!

Но было слишком поздно, прежде чем я смог остановить её, она сняла себя с меня и опустилась на пол, оставив меня сидеть на вибрирующей стиральной машине с заметно подрагивающим хуем.

— Мы закончим, когда я вернусь, — сказала она моему хую, запахивая халат. Она повернулась, чтобы уйти, затем вернулась и опустилась ртом на мою залупу. Я ахнул и толкнул её голову ещё ниже, вызвав у мамы низкий стон, и почти вызвав оргазм у себя. Но прежде чем это произошло, она снова выпрямилась и вытерла подбородок.

— Я вернусь через секунду, — сказала она и рысью выскочила за дверь.

Я переждал эту секунду на стиральной машине, а затем спрыгнул с неё. Вибрация была приятной, но когда мама вернётся, я планировал сорвать с неё халат, бросить её на стиралку и наполнить её своей спермой. Или, может быть, я нагну её над стиралкой и возьму её сзади. В этот момент я мог бы с готовностью отказаться от стиральной машины, и встретить её на кухне, когда она будет возвращаться, прежде чем выебать её там на полу. Я был достаточно близок к тому, чтобы сделать это, наплевав на все правила.

Мои мысленные репетиции были прерваны, когда я услышал голос, еле слышный из-за шума стиральной машины. Я решил, что это была мама, которая сказала мне встретить её на полпути на кухне и выебать её на полу. Подойдя ближе к двери на кухню, я понял, что это действительно голос мамы, но то, что она говорила, не имело смысла.

—. ..как раз собиралась принять душ, не видела смысла надевать что-то ещё, — услышал я её слова, прежде чем она добавила: Ты должна была позвонить и предупредить меня, что приедешь.

Мой переполненный гормонами мозг не мог понять, почему мама говорит это, когда ей следовало бы сказать что-то вроде «Выеби меня прямо сейчас».

— Я звонила тебе вчера несколько раз, но на твоём телефоне сразу включался автоответчик, — произнёс второй голос, и мои глаза расширились. — Я решила просто приехать. Мне ведь не нужно записываться на приём, чтобы увидеть собственного внука?

— Конечно, нет, мама, — сказала моя мама. Я едва расслышал последнюю фразу, так как судорожно оглядывал прачечную в поисках какой-нибудь одежды. Или, если это не удастся, в поисках аварийного туннеля для побега.

— Но… его сейчас нет дома, — продолжила мама намного громче, чем требовалось. — Он рано ушел, к другу.

Я понял намёк. Мама хотела, чтобы я сбежал из дома. Это выглядело предпочтительнее, чем объяснять бабушке, почему я брожу по дому голый, с подозрительно мокрым стояком, но не решало проблемы того, что я был голым. Я порылся в корзине с грязной одеждой, но вся она была мамина, кроме одного моего носка.

У меня был только один выход, и я воспользовался им, медленно открыв заднюю дверь и радуясь тому, что гул стиральной машины перекрыл тихий скрип петель. Оказавшись снаружи, я захлопнул дверь и прокрался к углу дома, где тропинка вела к фасаду, а оттуда к дороге. Я прижался к задней стене дома, не желая, чтобы прохожие на улице посмотрели в мою сторону и увидели, что я стою там голышом. По крайней мере, высокие живые изгороди наших соседей закрывали меня от их взглядов.

Я простоял так около минуты, пытаясь придумать план, как мне одеться, когда услышал, как открылась задняя дверь. Я запаниковал, уверенный в том, что вот-вот появится моя бабушка и застанет меня тут. Но вместо этого появилась мама, с пакетом моей одежды и обуви в руках.

На ней всё ещё был только халат, и она весело улыбалась, глядя на мою обнажённую фигуру. Как только она оказалась рядом со мной, она сказала низким голосом: Твоя бабушка здесь!

— Я знаю, — прошептал я.

— Мы не закончили!

— Я знаю… что мы не… Что? — тупо спросил я, а потом уставился вниз, когда мама бросила мою одежду на землю и схватила мой хуй. Я не мог поверить, что она хочет сделать это сейчас. И я действительно не мог поверить, что мой предательский хуй, который основательно обмяк во время моего ожидания голышом на холоде, теперь снова стал твёрдым всего от нескольких маминых поглаживаний.

— Мы можем сделать это быстро! — сказала она и опустилась на колени, прежде чем взять мой хуй в рот. Я хотел оспорить её заявление, но я уже был так близок к тому, чтобы кончить, а её рот был так хорош, что я понял, что она права: я сделаю это быстро.

Чтобы убедиться в этом, я позволил маме сосать мой хуй ещё полминуты или около того, пока мой оргазм снова не стал неотвратимым. Затем я потянулся вниз и подхватил её за подмышки. Не теряя времени, я толкнул её к стене дома и прижался к ней. Она выдохнула «Дааааа!» и снова потянулась к моему хую, даже приподняв при этом одну ногу. С небольшим усилием ей удалось засунуть мой хуй в свою пиздёнку, что вызвало ответное «Дааааа!» с моей стороны. Затем я начал вбивать в неё свои бёдра, мы оба смотрели друг другу в глаза с интенсивностью, сравнимой только с ощущениями, поднимающимися снизу.

— О, да! — вздохнула она. — Ты сможешь сделать это, кончи в меня, быстрее!

У меня были все намерения сделать именно это, вплоть до того момента, когда из окна кухни донёсся голос бабушки.

— Ты где, дорогая? — позвала она.

На этот раз у мамы хватило совести, чтобы принять встревоженный вид.

— Остановись, остановись! — прошептала она, отталкивая меня и приводя в порядок свой халат. Затем она влажно поцеловала меня в губы, после чего бросилась к задней двери и направилась в дом.

— Я здесь, мама! — услышал я её слова, когда она вошла внутрь. — Мне показалось, что я видела… волка.

Я не слышал продолжения разговора, слишком беспокоясь, что бабушка бросится на улицу, чтобы увидеть это величественное дикое животное, но увидит только дикий пенис своего внука. В состоянии паники я одевался так быстро, как только мог, больше всего стараясь запихнуть свой хуй в джинсы, которые принесла мама. Я заметил, что она не принесла мне нижнего белья, поэтому мой хуй недовольно тёрся прямо о джинсы. Но, по крайней мере, он был прикрыт.

Окончательно успокоившись, я прокрался на улицу и отправился на долгую прогулку по окрестностям.

* * * * *

Когда я через некоторое время вернулся домой, бабушкина машина всё ещё стояла там. Я выругался про себя. Я очень любил своих бабушку и дедушку, и с удовольствием проводил с ними время. Но сейчас мне очень хотелось провести время с мамой. Желательно с голой мамой.

Я позвонил в дверь, так как у меня не было с собой ключей, и мама открыла дверь через несколько секунд, теперь уже консервативно одетая в свой старый джемпер и джинсы.

— Эй, — сказала она радостно, — смотри, кто к нам приехал!

Она отошла в сторону, чтобы открыть вид на бабушку, сидящую на диване и улыбающуюся мне через его спинку. Я удивился, почему мама делает из мухи слона, когда я уже знал, что бабушка здесь. Но потом я вспомнил, что бабушка не знала, что я знаю, что она здесь. Модель психики человека, блин, какая заноза в заднице!

— Бабушка! Какой сюрприз! — сказал я, и мама достойно оценила мою реплику, закатив при этом глаза.

Возможно, я немного перестарался, так как бабушка захихикала, когда подошла ко мне, чтобы обнять и указать на её стоящую на улице машину. Я покраснел, но бабушка была слишком рада меня видеть, чтобы обратить на это внимание.

— У твоей бабушки есть интересные новости, — сказала мама с принуждённой улыбкой, когда обмен любезностями был закончен, и мы все сели.

Я вопросительно посмотрел на двух женщин, прежде чем бабушка заговорила.

— Ну, ты же знаешь, что мы с дедушкой будем ужасно скучать по тебе, когда ты уедешь в колледж?

Я немного нервно кивнул. Мама тоже будет ужасно скучать по мне, и её решением было впустить в себя как можно больше моей спермы, чтобы произвести на свет потомство 2.0.

Я очень надеялся на то, что у бабушки и дедушки не возникла такая же идея.

— Поэтому мы подумали, что для всех нас будет приятным сюрпризом, если мы побудем с тобой последние несколько дней, а потом поможем отвезти тебя в колледж!

— О! — сказал я без особой убеждённости. — Вам не обязательно это делать, — добавил я со значительно большей убеждённостью. — Мама собиралась отвезти меня туда в субботу.

Бабушка только пренебрежительно махнула рукой.

— Чепуха, чепуха. Ну, в любом случае, таков был план. Но…

Я вздрогнул. В этой ситуации «но» было как нельзя кстати.

— Но твой дедушка неважно себя чувствует, поэтому ему пришлось остаться дома. Но он передает тебе привет!

— О! С ним всё в порядке? — спросил я, моя привязанность к дедушке ненадолго заглушила моё желание остаться наедине с мамой.

— О, да, — ответила бабушка, — ничего серьёзного. Но это значит, что твоя маленькая старенькая бабушка сможет всё это время заботиться только о тебе!

Она ущипнула меня за щеку — приём прямо как из учебника для бабушек. Затем она ушла в ванную комнату наверху, сославшись на кофе, который она выпила, пока ехала сюда.

Как только она вышла из комнаты, я поднял брови на маму. Конечно, я был крайне разочарован тем, что нам придётся прекратить наши занятия, но я не был уверен, захочет ли мама, чтобы я говорил об этом вслух, пока бабушка в доме. Без сомнения, было бы безопаснее, если бы мы просто вернулись к нормальной жизни мамы и сына до конца недели, и мама, без сомнения, собиралась сказать именно это. Мама мило улыбалась мне, пока не услышала, как захлопнулась дверь ванной комнаты наверху. Затем она набросилась на меня, повалив меня на диван и прижав к себе с такой силой, что я подумал, что мой хуй будет после этого весь в синяках.

— Ты не кончил! — пробормотала она, прежде чем прильнуть своими губами к моим и поцеловать меня почти так же сильно, как она прижималась ко мне.

Мне хотелось бы сказать вам, что я плавно взял контроль в свои руки. Что я перевернул маму на спину и одним слитным движением стянул с нас джинсы. Что я довел её до множественных оргазмов там, на диване, прежде чем удовлетворить свои собственные желания, и всё это до того, как бабушка успела вернуться в гостиную.

На самом деле я сидел там с широко раскрытыми от ужаса глазами, и руками, которые то пытались снять маму с меня, то впивались в диван. Мои усилия были тщетны, так как мама только сильнее прижималась ко мне, пока я боролся, до того момента, когда она сползла с меня, чтобы снова сесть рядом со мной. Я сидел и тяжело дышал, мой хуй пытался вырваться из джинсов. Мама лишь взглянула на часы и спросила: Что бы ты хотел на обед?.

Я недоверчиво смотрел на неё, пока через секунду в комнату не вошла бабушка.

— Кто-то сказал «обед»? — спросила она, а мама улыбнулась и подмигнула мне.

* * * * *

Так прошёл весь остаток дня.

Я изо всех сил старался наслаждаться обществом бабушки, и по большей части мне это удавалось. А вот когда бабушки не было рядом, всё становилось сложнее. Когда после обеда она поднялась наверх, чтобы проверить свой телефон на наличие сообщений от дедушки, мама прижала меня к кухонной раковине и тёрлась об меня всем телом, напоминая, что я всё ещё должен кончить в неё.

Если бабушка отлучалась в туалет, мама тут же садилась на меня, где бы мы ни находились, и тёрлась об меня до тех пор, пока я не чувствовал, что готов лопнуть.

Когда днем бабушка ушла на кухню, чтобы приготовить нам всем по чашке чая, мама грубо засунула руку в мои джинсы и схватила мой хуй. Она сделала несколько дрочащих движений, а затем поцеловала меня в ухо и прошептала: Ты засунешь его в меня сегодня ночью!

Я думал, что кончу прямо там, на диване, но как-то сдержался и даже перестал дрожать, когда через минуту пришла бабушка с чаем.

Достаточно сказать, что к тому времени, когда в конце дня пришло время ложиться спать, я был полностью разбит. Мой хуй вставал и опускался больше раз, чем я мог сосчитать, и я был одновременно готов сделать всё, что захочет мама, чтобы я кончил, и ужасался от перспективы заняться чем-то сексуальным, когда в доме была моя бабушка.

У мамы не было таких страхов, и когда бабушка предложила, что пора ложиться спать, мама начала осуществлять свой план.

— Я решила, что ты можешь занять мою кровать, мама, так как она самая удобная, — любезно сказала она бабушке, затем указав на себя. — Я займу кровать Стивена, а Стивен может спать здесь, на диване, не так ли?

— Конечно, — ответил я, совершенно уверенный в том, что мама не останется в моей кровати, и никто из нас двоих не будет спать.

— Отлично, — сказала мама. — Значит договорились.

Я почувствовал, как во мне расцветают надежда и возбуждение. Затем бабушка порвала мою надежду на клочки.

— Не говори глупостей, — сказала она. — Твоя кровать достаточно большая, чтобы мы могли разделить её, и мы сможем поболтать о некоторых вещах.

Бабушка явно приняла каменный взгляд мамы за ужас при мысли о том, что ей придётся делить свою кровать со своей мамой.

— Я не кусаюсь, — сказала бабушка, закатывая глаза. — И Стивен сможет до отъезда в колледж спать в своей собственной кровати. Он этого заслуживает.

Мама явно хотела спорить дальше, но бабушка проигнорировала её попытки и обняла меня.

— Спокойной ночи, Стивен! — сказала она, а затем взяла маму под руку и удалилась с ней наверх. Пока они шли, я слышал, как бабушка расспрашивала маму о её работе.

Я ещё минуту постоял в гостиной, не зная, чем себя занять. К сожалению, я мало что мог сделать, поэтому я выключил весь свет и тоже отправился наверх спать.

* * * * *

Я плохо спал в воскресенье, после того, как мамин визит посреди ночи оставил меня слишком возбуждённым, чтобы уснуть. Эта ночь, во вторник, при прямом сравнении, затмила ту ночь позором.

Я лежал в своей тёмной спальне несколько часов. Мой хуй был слишком чувствителен, чтобы его накрывать, поэтому на мне не было ни трусов, ни одеяла. Несмотря на это, он сохранял полную эрекцию и редко ослабевал, а когда это происходило, я начинал дрочить его, думая о маме.

Что касается мамы, то я был уверен, что она, как и жизнь, найдёт выход. Каждый скрип в доме заставлял меня думать, что это мама идёт в мою комнату, и, когда она не появлялась, я каждый раз впадал в отчаяние. Иногда мне удавалось ненадолго задремать. Затем в моих снах появлялась мама, и я просыпался, уверенный в том, что она рядом со мной.

Часть меня надеялась, что моё тело предаст меня, и я увижу влажный сон, по крайней мере, тогда у меня будет разрядка. Но оно отказалось от предложения, и я вытащил себя из постели в восемь утра следующего дня, с ещё более полными яйцами, чем накануне вечером.